7-00.
Бабушка облила всех водой и сообщила, что сегодня трудный день. Список покупок уместился всего на трех листах формата а1. Папа прочитал весь список и моментально поседел. Бабушка, в ответ на просьбы сократить список, горько плакала, призывала в свидетели Всевышнего, обещала уйти из дому навсегда. На мороз. Босая. Чтобы всем стало стыдно. Когда папа сказал, что кредит сегодня ему никак не дадут, бабушка пошла на попятную и вычеркнула две пачки салфеток из пяти. Папа всплакнул, но за покупками ушел.
Всем остальным на завтрак предложили чай и валить немедленно из кухни.
9-00
Звонил Папа и уточнял «десять килограмм соленых огурцов» — это ошибка или все-таки всем хана? Бабушка ахнула и сказала «Ахтыоспади. Совсем забыла.» и увеличила количество до 15 килограмм. Было слышно как воет в трубке папа. Дети попросили бутерброд, были прокляты и получили еще по чашке чая.
10-00. Бабушка точит ножи, протирает мясорубку, терку и прочие страшные приборы. На кухню входить все боятся. Звонил папа, жаловался на грыжу и нищету. Требовал постелить ему немедленно, потому что он всегда мечтал умереть в постели. И скоро вернется домой, ляжет и моментально умрет. Бабушка сказала, что если папы не будет через полчаса – она найдет его, где бы он ни был, и убьет его там.
10-25. Папа вернулся и занес первую порцию пакетов. Бабушка утащила пакеты на кухню и загнала туда же маму.
10-50. Папа принес наконец все покупки, выслушал традиционное «Где-нибудь там положи, а то тут места нет», оглядел прихожую в пакетах, негромко чертыхнулся и пошел ложиться на диван. Мама выждала целых тридцать секунд, вышла к папе, обозвала его тунеядцем и велела немедленно вставать пылесосить и убирать все вокруг. Папа пригрозил суицидом, но деваться было некуда. Детей выгнали гулять, чтоб не воровали еду из пакетов.
11-30. Вырвавшаяся из кухни мама поинтересовалась у папы, почему он, собственно, так долго телится с этим пылесосом и до сих пор не поставил стол. Потому что на кухне уже места нет совсем. Папа ругался так, что ему позвонили из ЖЭК-а и пригласили читать курсы корпоративной этики. Но зашевелился быстрее.
12-00. На столе уже выросла сорокалитровая кастрюля с оливье, ведро винегрета, таз отбивных и тазик фаршированных помидор. Папа сказал, что не может больше делать ничего, поскольку ему уже отбили обе руки за попытки стащить отбивную. Детям в окно дано строгое указание гулять еще часа три, как минимум. Судя по звукам из кухни, там открылось кузнечное производство. В комнату заходила бабушка и испугала папу огнем безумия в глазах. Папа пытался сбежать в гараж, но под крики «Знаем мы ваше на минуточку» был оставлен дома в ожидании указаний.
12-30. Папа дождался указаний, после того, как у стола поломалась ножка. Папу отправили в гараж за крепким столом. Папа предложил верстак, был дважды проклят и отправлен с наказом «без стола не возвращаться». Папа потребовал поллитра, иначе, мол, никто и разговаривать не станет. Папу обозвали подлым шантажистом, но бутылку выдали.
14-30. Папы еще нет. В зале не видно ковра из-за тарелок. На ароматы из кухни уже восемь раз забегала соседка сверху. То за солью, то за луковицей, то за перцем. Всякий раз пробовала то одно, то другое. Наевшись, пыталась уснуть на кухне, но была с позором изгнана, потому что на табуретку нужно было что-то положить.
15-20. Папа с другом Василием принесли из гаражей крепкий дубовый стол, перегар и безудержное веселье. Вежливые женщины вынесли Василию стопку, а папе – строгий выговор с занесением в домовую книгу. Василий, чтоб получить вторую стопку починил ножку хлипкого стола. Они с папой установили этот стол в прихожей под бутерброды. На пятом бутерброде под магарыч лопнуло терпение у мамы и соседу Василию пришлось спасаться бегством. Папа тоже хотел спастись бегством, но у мамы такие варианты, в последний раз, проходили лет восемь назад и повторять ошибки она не собиралась. Поэтому папа был остановлен и отправился трезветь на балкон.
16-00. Вернулись с прогулки голодные дети. Пока бабушка шла из кухни в прихожую, бутерброды со шпротами в прихожей закончились. Детей загнали в детскую с наказом не выходить оттуда даже в случае землетрясения. Папу застукали за поеданием мясного рулета, который охлаждался на балконе, и предали анафеме. Папа, сгибаясь под тяжестью вины, ушел спать в спальную.
17-45. Запахи горячего разбудили папу. Из детской слышно голодное рычание. Мама, с криками «Потерпите! Это на Новый Год!», держит дверь детской. Бабушка безумствует с приправами и фигурной нарезкой сыра. Крепкий дубовый стол угрожающе поскрипывает под пятью ярусами еды.
18-00. Пришли гости. Дети снесли маму вместе с дверью. Прозвучало ритуальное «А давайте сперва покормим детей!», заглушаемое чавканьем детей. Папу отправили к соседям за стульями. Папа ушел под незаглушаемое ничем шипение «Только смотри мне там! Бегом чтобы! И ни-ни!». Папа поклялся здоровьем бабушки. Бабушка сказала «Вот так вот, да?» и ушла обижаться на кухню.
19-00. Первый тост.
19-05. Второй тост.
19-10. Третий тост, по традиции, за родителей.
19-30. Темпы исчезновения еды со стола упали вдвое. У бабушки с мамой на лице тревога. Папа, как всякий интеллигентный человек, прекратил закусывать после пятой и намекает, что с такими перерывами между тостами, старый год вряд ли уйдет.
20-00. Гости начинают понимать, что «А давайте я вам салатику положу» означает килограмма три еды. Человек, которому положили «немного картошечки» и тарелкой придавили руку, подумывает о том, чтобы отгрызть себе руку и бежать. Папа по-прежнему сомневается, что старый год уйдет, но, после угроз, шипения и пинков ногой под столом, пошел на компромис и закусывает огурцами. Дети подозрительно тихо сидят в детской. Либо мебель жгут, либо в окно игрушки кидают.
21-00.
Кто-то из гостей, не будучи в состоянии встать, пытается укатиться к двери. Его, с криками «А на посошок?», нагоняют, быстро возвращают к желанию закусить и прикатывают обратно. Остальные безысходно едят. Папа уверен, что старый год никуда не уйдет и предлагает либо иметь совесть, либо вообще все отменить. Потому как люди уже дерутся, а у нас тут ни в одном глазу. Дальний Восток уже вовсю гудит, а тут застой и уныние. Гостям становится стыдно и старый год начинает потихонечку собираться.
22-00. Старый год уходит настолько активно, что мама с бабушкой начинают сомневаться, что новый придет. Гостям и папе предлагается чай. Папа с негодованием отвергает это предложение и предлагает сделать коктейли на базе водки, коньяка и шампанского. Один из гостей обладает бурным воображением и засыпает сразу после озвучивания рецепта. Бабаушка подогревает горячее. Дети выпросили торт и сидят подозрительно тихо. Либо тортом стены мажут, либо дерутся.
22-30. Политинформация. Все машут руками и не понимают, как можно быть такими близорукими. Буженина закончилась вся. И гусь. И икра. И селедка. Бабушка с гордостью смотрит как исчезает холодец. Гости женского пола записывают бабушкины рецепты на салфетках. Мама говорит, что салфеток надо было брать больше и укоризненно смотрит на папу. Папе плевать на салфетки, потому что он как раз говорит о мировом правительстве, заговоре и о неизбежности победы.
23-00. Решено все-таки проводить старый год. Бабушка в запале гостериимства разогрела в микроволновке селедку. Многим понравилось. Женщины записывают рецепт горячей сельди. Папа дошел до экономических и социологических основ олигополий и у него теперь нет слов. Есть только горечь и боль просвещенного человека. Дети таскают маслины и отбивные.
23-30. Решено закусить, потому что скоро новый год и будет не до того. Кто-то из гостей плачет, но ест.
23-50. Речь президента. Слушается по традиции стоя.
00-00 Шампанское и троекратное «Ура!». Две бутылки коньяка, три шампанских, мясная и сырная нарезка, маслины, рюмки и бокалы – все что нужно, чтобы бахнуть салютом. Все выходят.
00-05. А не. Еще детей надо с собой. Это ж детям. Все возвращаются, одевают детей, все выходят.
00-25. А не. Еще и фейерверк надо было взять. Папа возвращается, кричит с балкона «А где оно все? Куда положили, спрашиваю?», находит фейерверк и выходит в тапочках.
01-45. Все возвращаются погреться, выпить и закусить.
02-20. Соседи торжественно вносят босого папу. Папа уверен, что с такими темпами старый год никогда не уйдет и что на улице всяко интереснее, чем этих смотреть по телевизору...
9-00. Легкий завтрак. Еда всего в три яруса. Папа предлагает встретить новый год как полагается... Гости стонут, но соглашаются.
