Здравствуйте, уважаемые падонке! Рассказываю, как обещал, о своих сомнительных достижениях в такой области искусств, как порнография. В первой части высера опишу будни порнографа. Во второй – будет собственно половая ебля перед фотоаппаратом. И будет еще эпилог про неведомую хуйню в шкафу (ибо хочу конкурс выиграть, хе-хе).
Ну, и, конечно, все нижеизложенное – плод афтрского вымысла, а любые совпадения случайны нах.
1. Будни порнографа
Итаг, происходила эта история лет, наверное, двенадцать назад. Тогда еще не все сознательные граждане умели пользоваться интернетом, чтобы подрочить. Значительная часть пубертатных героев дрочерского фронта шла в газетный киоск и покупала какое-нибудь недорогое издание с сиськами на первой полосе. Вот я в одном из таких и работал. Настоящее название палить не буду. Пусть в контексте высера называется эта газета «Помои». В принципе, настоящее звучало немногим лучше.
Извилистая жизненная тропинка привела меня туда из другой газеты, которую назовем «Социалистическая индустрия». Это была славная газета со статусными старперами и многолетними традициями. Я впоследствии побывал во многих местах, где царил чад кутежа, но ответственно заявляю, что по градусу угара всем им до «Соц.индустрии» как до Сатурна, хе-хе. Случалось так, что какое-нибудь золотое перо уходило пообедать, а возвращалось часа через четыре бухое в слюни, получив пизды. Такого человека жалели и не ругали. Бухая на работе, от начальства прятаться не стоило. Часто бывало, что дежурный редактор и сам заглядывал с рюмашкой на огонек. Или с бутылкой. А то и самый главный приходил. Не бухать в этом святом месте считалось позором. Мне там очень нравилось, но однажды возмутилась печень.
- Э, чувак, ты охуел! – заявила печень. – Если ты и дальше продолжишь такую трудовую деятельность, я взорвусь на хуй. Я, типа, серьезно.
И вот, прикипев душой, я уволился из «Соц.индустрии» и оказался в газете «Помои».
«Помои» были приложением одного серьезного и статусного либерального издания. Но родство это тщательно скрывалось. Само либеральное издание приносило только убытки. А вот «Помои» - финансово плодоносили, спасибо покупательскому энтузиазму долбайопов-дрочеров, которые еще не научились пользоваться интернетом. В общем-то, можно, не погрешив против истины, сказать, что очень долгое время добровольными спонсорами либерализма в России были закомплексованные и прыщавые провинциальные уебни.
Коллектив в «Помоях» был совсем трезвым. В основном, там работали рано посуровевшие матери-одиночки и молоденькие выпускницы провинциальных журфаков, которые не смогли в большом городе устроиться в приличное место.
Помимо телок с сиськами в издании печатались незатейливые буквы для развлечения рукоблудов. Надо было писать большие аналитические материалы на такие беспесды животрепещущие темы, как «Пугачева объелась глистами», «Киркоров боится собственных трусов», «После пьянки с денатуратом Земфира заблевала пол-Тагила». Плюс расчлененка с фотками, гороскопы и анекдоты.
В общем, издание было популярное, но пиздец, какое непрестижное. Я сделал в нем стремительную карьеру и стал ведущим редактором. Это не значило сидеть в кабинетике и угнетать подчиненных. Это, сцуко, значило писать все ту же хуйню в промышленных масштабах, мотаться в типографию и отвечать башкой за все косяки.
Таким образом, первая, вводная, часть высера заканчивается, и мы переходим непосредственно к теме половой ебли перед фотокамерой.
2. Половая ебля перед фотокамерой
Году в 2004 отрасль стала переживать кризис. А почему? Потому что дрочеры стали стремительно умнеть. Они вдруг поняли, что гораздо проще бесплатно смотреть голых теток в Интернете, а не покупать их изображения за деньги в газетном киоске. Тиражи падали. В читателях оставались либо совсем неврубные уебаны, либо искренние фанаты газеты «Помои» - и те, и другие одинаково страшные люди.
Самый главный редактор принял решение, которое могло бы, пожалуй, спасти и нас, и либеральную идею, чей рупор тоже оказался перед угрозой.
- Надо больше сисек! – распорядился самый главный.
Хорошее, правильное решение. Но сисоиды нельзя было брать из Интернета. Их надо было добывать и фотографировать самим.
В принципе, проблема решалась легко. Сисечное мясо без особых проблем и задешево добывалось на форумах начинающих моделей.
Но потом ситуация осложнилась. Сюжет «Что-то-жарко-сегодня-давай-ка-покажу-я-сисю-дяде-фотографу» продержался ровно одну неделю. Пришлось выдумывать другие. И привлекать для съемки еще и пацанов. Брались они с тех же модельных сайтов, но стоили дешевле барышень.
Так возник эпичный фотоцикл «Ебля в странных местах», начисто не оцененный художественной общественностью и не выложенный в Интернете, потому что своего сайта у ужасающей газеты «Помои» никогда не было. Мы проводили съемки в примерочных магазинов одежды, в лифте, на природе, само собой. Один раз я, руководя съемкой, загнал полуголых парня с девчонкой на дерево, и они меня за это ненавидели.
Скажу сразу – в дешевом газетном порно никто не занимается сексом по-настоящему. Самый максимум – это топлесс. А все оргазмы страсти, что вы видите на фото – это всего лишь игра. В основном, хуевая.
Для того, чтобы снять эротическую сцену, не надо снимать с моделей трусы. По двум причинам. Первая: трусы можно убрать фотошопом. И вторая причина – съемка без трусов стоит чуть ли не вдвое дороже, чем простой топлесс. А платить лишнее – дураков нет.
Хотя среди моделей тоже попадаются хитрецы. Приходят на съемку без трусов под штанами. И стоят, идиотиков из себя строят – мол, забыл дома труселя. Или постирал, не высохли. Ага. Так ему и поверили! На самом деле ничего он не забыл, просто денег вдвое больше хочет. Таких деятелей или сразу домой отправляют или находят им трусы и в них потом снимают.
В тот день я сдавал номер. Выражалось это в быстром дописывании какой-то хуйни про звезд, просматривании верстки и задумчивым попиванием мартини из пластиковой бутылки от холодного чая. Это мартини стоило мне последних денег, а зарплата предвиделась только через неделю.
И от той грозила остаться только половина.
Потому что накануне самый главный редактор, просматривая план номера, очень скептически отнесся к идее фотосессии с голыми сиськами.
- И вы, Лев, хотите, чтобы на фотополосе был секс на крыше? – Редактор был пиздец каким жутким типом, какое-то время у него на рабочем столе стоял портрет Гитлера. Мы были на «вы».
- Ну, да. – После продюсирования эротической фотосъемки на дереве, съемка на крыше не казалась мне чем-то невероятным.
- А вот обломайтесь! – расхохотался главный. – Все крыши в Москве, Лев, закрыты. А знаете, почему? Потому что – теракты! И никто вам ни одну крышу не откроет. Так-то вот! И что будем делать?
- Снимать на крыше, - сказал я. Выдумывать что-то новое не хотелось.
- Ну, ладно! – сказал он. – Только учтите, Лев. Отговорок, типа «У меня не получилось», я не приму. Если съемки не будет, я оштрафую вас на пол-зарплаты.
Не так давно я на такой штраф как раз нарвался. Поехали с фотографом на интервью с музыкантом Ю.Ш. и, так получилось, нечаянно дали ему пизды. С фотографом перестали сотрудничать, а я получил экстремальный опыт выживания, повторять который вовсе не хотел.
Но про крышу я почему-то не волновался. А вот человеческий фактор вызывал во мне сомнение. И не зря.
Девочка на съемку приехала симпатичная, скромная, воспитанная – всего неделю, как откуда-то из Поволжья. Еще толком не освоилась в коварном мире фэшн-бизнеса.
А вот пацан пришел – полнейший мудаг с хитрой рожей. «Без трусов, падла!» - понял я, на одну только морду глядя.
Так оно и оказалось.
- Я тебе свои дам, - сказал я, понимая, что на себя их после этого типа не надену, придется самому идти домой без трусов.
- А покажи их? – потребовала наша фоторедакторша.
Я расстегнул штаны, показал.
- Не подходят, - сказала фоторедакторша. – У тебя – семейные, фотошопом не замажешь.
- А если на резинку намотать?
- Нет.
Мудаг из модельного агентства воссиял. Но денег на то, чтобы платить ему двойной тариф, у нас не было.
Я не сдавался. Я пошел в коридоры либерального издания. Спросил, как бы между прочим, у пацанов из новостного отдела в курилке – не завалялось ли у них трусов? Никто из них не горел желанием давать напрокат свой трусняк случайному уебану из модельного агентства. И я не мог их за это осуждать.
- А вон, у Д.Б. попроси? – сказал один из пацанов.
Светоч либеральной мысли как раз проплывал по коридору, весь в разрушительных ароматах пота, тряся декалитрами подкожного жира.
-Тьфу! – сказал я.
Новостники загыгыкали.
Но я уже знал, как поступить.
- Короче, пошел вон, - сказал я мудаку из агентства, а женщине-фоторедактору пояснил: - Я буду нашей моделью!
- Но… - зависла фоторедакторша. – Но у тебя же трусы не те.
- Я могу и без них!
- А двойной гонорар?
- Я и обычный возьму.
Вот так, камрады, надо обращать возникшие проблемы себе на пользу. Теперь оставалось претворить замысел в жизнь. А для начала найти подходящую крышу.
Впрочем, ваш покорный уже вошел в раж порнопродюсирования.
Не то, чтобы я понял, где искать крышу, я совершенно точно знал, где она находится.
Ведомый сверхъестественным чутьем, я во главе нашей порно-банды отправился прямиком к соседнему подъезду, где располагалась газета «Культура» - тоже старое издание, с традициями.
Я сразу подошел к охраннику и сказал, что мы, так и так, представители уважаемого либерального издания из соседнего подъезда, и нам позарез нужно сделать несколько кадров на вашей крыше. Потому что собственного выхода туда у нас, к сожалению, нет.
- Да, конечно! – сказал охранник. – Не вопрос!
И мы на лифте отправились на крышу.
Тогда, десять лет назад, такие охранники еще встречались. Он даже оставил свой пост и отправился открывать нам – соседям – замок. Потом сказал:
- Вы тут располагайтесь, - И ушел на пост.
Удача, определенно, была на нашей стороне.
Когда охранник ушел, я принялся снимать штаны, футболку, затем трусы.
- Тьфу! – сказала фоторедакторша и отвернулась.
Стала раздеваться и девчонка. Сейчас я уже не помню ни как ее зовут, ни даже толком как она выглядела. Но была симпатичной, худенькой. Очень сильно стеснялась, что значило совсем недавнее пребывание в фэшн-бизнесе. Обычно двух недель становится достаточно, чтобы превратить самое очаровательное создание в истеричную, капризную хабалку. А эта скромница – еще, гляди-ка, не превратилась.
Она легла на спину. Колени ей раздвинул я. Коленки красивые были. Сделал вид, что навалился сверху. Хотя держал, конечно, пионерское расстояние. И держать его было заебисто.
- Лицо сделай похотливым! – командовал фотограф.
Забегая вперед, скажу, что состроенное мной тогда ебало вышло в свет, и мне оно очень не понравилось. Вместо интеллектуала и властителя дум получился зажмурившийся похотливый гнус. Но оставим на совести фотографа.
- А теперь давайте, набок перевернитесь, - сказал фотограф.
Мы перевернулись. И вот именно тогда во мне проснулся тигр. Грудь у девчонки была маленькая, но упругая. Напряженные соски пробежали по моей коже.
И у меня, товарищи, встал. Проснувшийся тигр, он же пробудившийся хуй, устроил в моем черепе, молниеносный майдан, взял власть в свои… хуй с ним, пусть будет «в руки».
И я, товарищи, стал ее ебать.
Сначала довольно успешно делал это незаметно от окружающих. Хуй без помощи рук миновал промежность трусиков (а девушка оставалась в них) и нырнул в мягкую и горячую норку. Сначала ненамного, на пол-шишечки. Девчонка охнула. Но не стала возражать. Не знаю почему. Может быть, ей, покорительнице Москвы с недельным стажем, казалось, что вот он – самый лучший момент ее бытия. Вот она, недавняя провинциалка, а поди ж ты – удостоил ее своим интимом целый редактор популярного еженедельника. Да еще на крыше другого популярного издания. Да еще вся суматошная Москва как на ладони.
Но моих пакостей никто пока не замечал. Фотограф сосредоточился на девочкиной жопе (тоже красивой, чего там), фоторедакторша смотрела куда угодно, только чтоб не на меня.
А я вошел во вкус. И вот я уже ебал эту фотомодель в полную мощь. И она стала стонать.
И до окружающих вдруг дошло, что ебемся-то мы – уже по-настоящему.
Был я абсолютно без презерватива – никакого секса на работе не предполагалось. Но, забегая вперед, скажу сразу, что ничем не заразился, ибо имел дело с живым оксюмороном – невинной фотомоделью.
- Лева, прекрати! Ты что делаешь? – стала возмущаться фоторедакторша.
Но в тот момент я был тигром. Я поймал жертву, держал ее в хищных смертоносных объятиях и безжалостно ебал.
Фотограф ничего не говорил. Просто фоткал и бегал вокруг.
- Лева, перестань!
Но чихать я хотел на фоторедакторшу. В конце концов, я был ее непосредственным начальником, хотя деньги сегодня мне платила она.
Остановился я только когда увидел, что дверь на крышу открылась, и вошел добрый седовласый охранник, который нас сюда и пустил. Он смотрел на нас с каким-то отчаянием культурного человека, которому в очередной раз наплевали в душу.
Мне стало совестно, и совесть вернула разуму власть над организмом. Я перестал ебать несчастную фотомодель и, застеснявшись, потянулся за трусами.
День был, тем не менее, просто очень хороший. Вселенная улыбалась мне, и даже наивная фотомодель не стала требовать денег за непредвиденный секс. Мы помахали друг другу и больше никогда в жизни не встречались.
Весь оставшийся рабочий день фоторедакторша грозила мне кулаком.
3. Неведомая хуйня в шкафу
Осталось рассказать немногое и, наконец, привязать этот мемуарный высер к теме конкурса.
Я никак не анонсировал эту фотосессию, не хвастался знакомым. Но в моем родном городе бывшие коллеги ее увидели и, по слухам, ксерокопировали и передавали друг другу. Об этом сильно позже рассказал мне один из коллег, который сейчас работает в администрации края.
Но на мнение собратьев по перу мне было, по большому счету, пофиг. А вот, что гораздо хуже, меня стали узнавать на улице. В метро, например, мою физиономию с интересом рассматривали какие-то зловещие уебаны – определенно, наши читатели. Потом гыгыкали, и делали интернациональный жест - колечко и палец. Слава настигла меня, я не сомневался.
И я решил побриться налысо, ибо настало лето. И вообще – стоило на время сменить имидж.
Решено, сделано. Вскоре моя башка стала лысой, как колено. Рокко Сифреди сделался неузнаваем.
Когда в понедельник настало время идти на работу, меня потянуло на шалости. Моя тогдашняя подруга откуда-то раздобыла страшный лохматый парик черного цвета. Я натянул его на лысую башку. И – о да! – я стал жуток, как всклокоченный Мерлин Мэнсон.
Парик я затолкал в сумку. Водрузил его на башку только у самого входа в редакцию.
- Здрасьте! – сказал я охраннику.
У того пропал дар речи. Он только провожал меня недоуменным взглядом. Случайные коллеги шарахались в стороны.
На работе в этот ранний час была только верстальщица – строгая тетка. Мое появление в лохматом парике она не одобрила.
- Вот дурака кусок, - сказала она. Впрочем, беззлобно.
Когда я снял парик и посветил лысым кумполом, она тоже не впечатлилась.
«Ну, и ладно! – решил я. – Я еще найду своего преданного зрителя!»
Я выглянул в окно. Увидел, что на работу идет наша журналистка – флегматичная девочка Маша, выпускница вологодского журфака.
Ага! Я метнулся к шкафу. Его несколько дней назад занесли к нам какие-то мужики: «Пусть у вас постоит». Так он и стоял, этот шкаф, совершенно пустой. В нем-то я и спрятался.
Секунды шли. Я подглядывал в щелочку. Маша вошла. Со страшным рыком я вывалился на нее.
-Ой! – мягко и тихо сказала Маша.
Их, вологодских, ничем не проймешь, - понял я. – Врожденная нордическая флегма.
Не такой я ждал реакции. Я хотел, чтобы меня испугались до крика, дрожи и ночных кошмаров.
И тут – эврика! Я понял, кого я напугаю. На другом этаже сидела наша художница Лена. Мы с ней дружили и ходили пьянствовать джин-тоники в окрестные дворики.
Я набрал ее местный телефон, прорычал страшным басом:
- Зайди срочно ко мне!
Сам тут же нырнул в шкаф. Затаился.
- Ну, и где он? – вошла в кабинет Лена, добрая душа. – Где это чудовище? Звонил, орал, а теперь его нету?
«Хе-хе!» - подумал я.
И с диким ревом выпрыгнул из шкафа.
Было все. И вопли, и крики, и пол-этажа на ушах. Ленуся не подкачала, испугалась, как надо. До сих пор вспоминает с дрожью и ностальгией. А я, наконец, остался доволен.
Такая вот длинная и витиеватая история, уважаемые падонке. Все в ней, конечно же, по правде, хотя, повторюсь, всякое сходство с реальными людьми и организациями – случайно и непреднамеренно.
Лев Рыжков
