То есть, на самом деле, в сентябре уже было дело, но было так тепло и даже жарко, что тут же родилась шутка про 99-е июля.
Присев на скамейку в Пале Рояле (дворик Оперного Театра), я скрутил себе вкуснейшего халфзвара и неспешно задымил. Надо было подождать один очень важный звонок – по работе, от него зависел дальнейший маршрут.
Рядом сидела молодая мама, наблюдала за ребенком, увлеченно катающим машинку по дорожке. Рядом же сидели посетители кафе «Сальери». Этот вечный вопрос летних площадок – их нельзя, их ограничивают, их даже, порой, громко на всю прессу демонтируют, но в начале каждого сезона они снова наползают на тротуары, крадут квадратные метру у города и пешеходов. Вот и это кафе раскинуло крылья своей площадки вдоль пешеходных дорожек, уйдя дальше фонтана, который оно захватывало традиционно в прошлых сезонах и получилось, что сидели мы рядом с посетителями кафе.
Только они сидели за деньги, а мы бесплатно. Мы – это я, мама с ребенком, молодой паренек в яркой, цветастой кепке и футболке с таким же безумным вырвиглазным принтом.
- И я ей говорю – так чо, давай ко мне двинем. Типа, вид у меня заебательский с балкона, рассвет встретим…
- Бгы… А она чо?
- Да прокинула, блядина! Ебать, три коктейля на нее потрачено и никакого выхлопа.
А так вот с виду не скажешь, что быдло какое-то сидит. Обычная, вроде, компания. Молодежь. Парни и, что удивительно, девушки. Кофе, пиво, орешки, какое-то мясо, похожее на стейк, смузи, пироженки – кушают и отдыхают. Как умеют. Кошусь недовольно, размышляю, стоит ли скандал нервов.
- Молодые люди… - это пока я размышлял, молодая мама не выдержала. – Не материтесь, пожалуйста, тут ведь дети.
Браво, мамаша. А мне незачет, за раздумья. У меня звонит телефон, встаю, отхожу чуть в сторону.
Компания на секунду умолкает. А потом…
- Так и вали с ребенком отсюда. Тут кафе, мы тут отдыхаем.
Мама ошарашено замолкает, беспомощно озирается. Киваю ей головой, подождите, мол, сейчас договорю и что-то придумаем.
И тут паренек, который в цветастой футболке и такой же кепке, достает телефон, смотрит на экран, подносит к уху, со счастливой улыбкой.
- Алена! Это Яна! Инна! – и ржет. Не смеется, а именно ржет, заливисто гогочет.
- Здорово, Серега! Как сам? Ага… А я ничо, оклемался потроху. Ага. Да ваще. Не, мы потом еще в пиццерию позвонили. Ну, как мы – Светка позвонила, мы со Стасом уже были почти «абонент поза зоною досяжности». Но пиццу сожрали и еще полбутылки текилы прихавали под нее.
Я уже закончил разговор, но стою молчу, завороженный рассказом и ситуацией. Компания тоже молчит, тоже, видимо, завороженная.
- Ну чо, Стас потом отколол, прикинь. Он из-за стола встал, который Светка убрала и прямо на столешнице свою пиццу разложил. Ага (снова ржет). Подогретую, бля. Сначала блеванул так аккуратно струей, как из брандспойта – желтой такой, густой, хрен его знает, что это было, а потом пережеванная колбаса посыпалась и дольки мандаринов, которыми мы текилу закусывали. Ровно так выложил, красиво. И почти никого не забрызгал, Птеродактилю только фейс попачкал, когда поверх этой пиццы еще одной струей сыпанул, я заодно вспомнил, что мы сначала коньяк с шашлыком у Самвела кушали, вот этим он лужу и расплескал.
Я покосился на окурок самокрутки. Потом посмотрел на компанию, которая отодвигала в сторону тарелки.
- А я ничо. В такси плюхнулся, домой доехал. Водички минеральной припил, упаковку угля зажевал. Ага. Так вот утром из меня нефть и пошла – вода с активированным углем. Изо всех технологических отверстий, блин! Сначала черные струи, потом желтые – когда желчь пошла. А щас ничо. Оклемался. Ага. Не, планов не было. Ага. Ну, добро, сейчас колеса поймаю, подрулю к вам. Давай, до связи.
Паренек встал со скамейки, сунул телефон в карман. Повернулся ко мне и к молодой мамаше. Подмигнул. И пошел к выходу на Екатерининскую.
Девушки в компании сидели позеленевшие. Парни смурные. Еде и закускам, судя по всему, предстояло остаться на тарелках.
Я посмотрел на маму с ребенком. Она улыбнулась краешком губ. Я также улыбнулся ей.
Выкинул окурок – докуривать уже не хотелось, но это меня не огорчало.
Был замечательный сентябрьский день, 99-е июля, светило солнце и вообще, как-то не так уж и плохо было.
