Чем пахнет боль? Для каждого это свой запах. Байкер вспоминает пыльный асфальт, на котором оставил клочья кожи после неудачного катания на мотоцикле. Для солдата это запах пороха, свежей земли из воронки и крови. Повариха вспомнит перегретое масло и неудачные котлеты.
Для Бори Мельникова запахом боли стал запах лекарств, хлорки и рвоты. Для своих восьми лет, он прекрастно знал что такое лейкемия, химиотерапия, облучение и уколы. Знал не потому что был особенно гениален, нет, Боря болел.
Но ребенок остается ребенком даже в казенных стенах онкологического центра. И ему так же как и всем детям хотелось поиграть, попрыгать, просто порадоваться жизни. Иногда это ему удавалось. Правда последнее время все реже и реже. Слабость, рвота и боль вырывали последние мгновения юной жизни.
Сегодня был хороший день. Боли почти не было, слегка тошнило, но не настолько чтобы изгибаться дугой над тазиком. В окошко светило солнышко, ярко освещая больничный дворик. Красивые березки, с еще молодыми и пронзительно зелеными листьями, приветливо покачивались. Обещая часы веселого беззаботного детства.
Детей в отделении небыло, большую часть забрали домой на праздники родители. Некоторые умерли, от этой мысли мрачное облачно пробежало по лицу Бори. Но он сумел себе завести друга и ждал когда она придет. Добрая и хорошая тетя Люся медсестра. Она приносила ему лекарства и витаминки. Всегда улыбалась и Боря всерьез собирался на ней жениться, пока не узнал что ей аж двадцать шесть лет. Конечно она слишком старая для него чтобы жениться, но как друг сойдет.
- Привет, Боря. - тетя Люся как раз заглянула в палату - Хороший сегодня денек, как думаешь?
- Привет. - Боря старался говорить солидно, как взрослый - Погода хороша. Как у тебя дела?
- Да вот кошка моя, Мурва, - медсестра рассказывала и одновременно мерила давление и темературу, она была опытным работником и находила подход к детям с легкостью - котят вчера навела. Двух рыжих и одного серенького.
- Красивые наверное. - мечтательно протянул Боря. Из-за болезни его иммунитет ослаб и ему не разрешали контактировать с животными. Любая посторонняя инфекция могла его попросту убить.
- Пока не очень. - засмеялась Люся - Глаза еще не открыли. Так пищалки задиванные.
- А почему задиванные? - удивился мальчик.
- Мурва окопалась за диваном и строит из себя мать-героиню. Никого не подпускает к котятам. - Люся посмотрела на термометр и записала показания в журнал - Чтобы их рассмотреть, пришлось ее на кухню куском свинины выманивать!
Боря рассмеялся когда представил Люсю, соблазняющую свою кошку куском мяса. Медсестра тоже улыбнулась, сунула ему аскорбинку, что было их общим секретом и пообещала зайти позже.
Мальчик взял с тумбочки книгу что принес ему папа "Томек в стране кенгуру". Хотя он не слишком любил читать, до того как попал в больницу, но эта книга ему нравилась. Она была про мальчика, что с отцом и дядей отправились в Австралию, чтобы ловить диких животных для зоопарков. В великой стране детских мечтаний, Боря уже видел себя ловцом зверей, бесстрашно пересекающим пустыни и джунгли с ружьем в руках.
Через час позвонила мама и сказала что они приедут после трех часов. Спросила что ему привезти. Боря попросил абрикосов. Она отключилась. Мальчик очень переживал за маму. Она в последнее время очень похудела и у нее часто были красные глаза. Но ничем помочь ей он не мог. Просто старался лишний раз сказать что любит ее и папу. Хорошее настроение утекало из головы как из дырявого ведерка. Боря потянулся было за книгой, но желание читать пропало.
Он сел на кровати и стал нашаривать ногами тапочки. Медленно, держась за быльце койки, он встал. Так встают не только старики, но и молодые у кого болезнь выедает жизненные силы. Голова почти не кружилась и мальчик пошел в коридор прогуляться. В холле, возле лестницы, стояли два дивана и четыре пальмы в больших кадках. Большое французкое окно открывало вид на аллею перед главным входом, дорогу и церковь святого Дмитрия напротив больницы. По аллее гуляли бабушка в домашнем халате, видимо пациентка из взрослого отделения и старичок в поношенном, но чистом костюме и соломенной шляпе. Наверное муж старушки пришел проведать прихворавшую жену.
Боря подумал, что возможно никогда не будет так гулять со старой, но по прежнему любимой женой. Странная мысль, неудобная. Она как булыжник ворочалась в детском сознании, в которое и так пришли знания для детей не предназначенные.
- Привет, Боря. - раздался голос за спиной мальчика.
Ребенок вздрогнул. Насколько он любил и радовался появлению тети Люси, настолько же он боялся тети Вики. Она была для него словно клекот орла для Прометея. Если появлялась Вика, то его ожидала новая боль и страх. Всегда чуть отстраненная, холодная красавица, она говорила одни и те же слова:
- У тебя сегодня процедуры, пойдем. - на лице ни тени улыбки или сочувствия.
- Нет. - прошептал одними губами мальчик.
- Надо. - короткое слово, с которым не поспоришь.
- Что? - страх сжимал желудок и от него деревенело лицо.
- Биопсия. - коротко сказала она и добавила - Мне жаль, но надо.
Иголки и крик. Боль и беспомощность. И холодная, злая тетя Вика. Даже врач что творит это с ним, пытается его успокоить, говорит ласковые слова... реагирует, в конце концов. Тетя Вика приводит его в манипуляционную и уводит обратно в палату, спокойная и равнодушная.
Сегодня было особенно плохо. Боря даже не смог сам добраться до палаты. Тетя Вика привезла кресло-каталку и отвезла его обратно. Потом помогла перебраться на кровать. Мальчик почти ничего не видел и не осозновал, мир застилала пелена слез и боли. А еще обиды, ведь он не заслужил этого.
Боря уткнулся лицом в подушку. Медсестра укрыла его одеялом и погладила по плечу. Мальчик дернулся, не желая чтобы к нему прикасалась злая тетя. Она легко поднялась и пошла к выходу. Боре захотелось ее обидеть, чтобы она знала как ему плохо и как он ее ненавидит за то, что она приходит причинять ему боль. Он повернулся к ней, стоящей на пороге, холодной, спокойной и какбудто неживой:
- Тетя Вика, ты злая! Очень злая! Ненавижу тебя!
- Отдохни Боря. - спокойно ответила она - Тебе нужно беречь силы.
Мальчик отвернулся. Медсестра молча вышла, бережно и тихо закрыв дверь. Вика Залесская прошла по коридору, к аварийной лестнице. Там, на последнем пролете, возле выхода на чердак была тайная курилка медработников. Надменная красавица огляделась - никого небыло. Она изящно присела на колченогий стул и достала из кармана халата тонкую сигарету.
Подкурить она не смогла. Вика разрыдалась. Боря был восьмым. Семеро детей уже умерло за то время что она здесь работает. И с каждым умирал кусочек ее души. А этому мальчику осталось отсилы неделя-две. И еще один ребенок никогда не повзрослеет.
Лечение болезненно, учили в медицинском, но оно продлевает жизнь. Мучить ребенка чтобы выиграть ему время и тень надежды, вот ее работа. От этого хотелось кричать и умереть, а приходится стискивать зубы и работать. Девушка плакала, но знала что завтра снова станет циничной, равнодушной красавицей-медсестрой. Станет очень злой тетей Викой.
© Роман Ударцев
