Восьминог Блюп являлся профессором хлюпающего оружия и булькающих боеприпасов и занимал секретнейшую должность – хранителя арсенала и эталона непревозмогаемого оружия.
С самого зеленого утра у профессора мелко подрагивали кончики щупалец, что абсолютно не характерно для округлых движений восьминогов. Абсолютно…
Объяснить дрожание могла лишь встреча с дефектным электрическим скатом, но попасть в арсенал тот не мог в принципе – в арсенале было безводно, словно в этой секретной пещере грянуло Последнее Обезвоживание. Понятие сухой на планетах залитых водой отчего-то отсутствует – загадка.
А планета Блюпа была укрыта водой полностью – ни клочка твердой поверхности.
Образовывались правда островки там сям, но жили они считанные влажные секунды – всплывет труп слонокита или гиппопашалота.
Едва народится из пучины такой зловонный остров – как закипит вокруг вода – сжирается голодными рыбами со страшной скоростью – только пленка жира отливает под солнцем, да и та тает на глазах, подъедаемая планктоном.
А кости скользят в темноту, – на страшное дно, где их с жутким треском сжирают те, о ком восьминогу и подумать-то красно - пупырчато в треугольничек – жутко одним словом.
Блюп переквадратился всеми ногами, клюнул освященную ракушку и помолился Прокаракатице. Надо было взять себя в ноги и приготовиться – вот-вот прибудет очередная группа «выхлюпа».
Выхлюпцы никогда прежде не бывали в арсенале и уже не побывают. Более того, вхлюп им тоже не грозил.
Статистика неумолима, – на сотню выхлюпов, вхлюпов в родную Водолеею – один, да и тот окутан таинственным илом.
У выхлюпцев – лучших из лучших, отчаянных парней, была простенькая задачка – отыскать в свободном полете новую родину (подошла бы и на треть залитая водой – выбирать не приходится), высадиться и задействовать против аборигенов непревозмогаемое оружие, а дальше, – сидеть, наблюдать и снабжать своих информацией до самой кончины.
Комиссия Колонизации будет анализировать бесценные данные и возможно, когда-то, подходящий объект будет найден.
Несчастная, голубая Водолеея перенаселена – трещит по швам как заклинившая рыба- шар.
Миссия Блюпа, состояла в том, чтобы подготовить выхлюпцев к выхлюпу. Поведать о могучем оружии, о котором те лишь слышали под подписку о неразглашении.
Уже через несколько часов, парни распластаются в питательной жидкости заполнившей кабины звездолетов и выхлюпнутся с непревозмогаемым оружием на борту. Таким оторвиногам и сам кракакул не брат…
Вдруг обнаружить себя в безводном пространстве, это для восьминога, все одно что человеку с вечерней бутылочкой пива и газетой, вместо дивана очутиться вдруг в открытом космосе.
Выхлюпцы, несмотря на жесточайшие тренировки, растеклись в шлюзе как восемь жалких медуз, тягуче и грустно подвывая как очень медленная пластинка. Сверху брызнул розовым сиропом дождик – влагоудерживающий тонус-буль (секретный гель).
«Какая выдержка! Ни намека на панико-оранжевость!» – подумал бы прежде Блюп, сипя и брызгая сопливым сифоном от возвышенной гордости за восьминогую нацию, и покрывшись алыми бородавками национал-патриотизма. Но теперь, его волновало лишь дрожание собственных ног.
Наконец, буль заработал. Выхлюпцев словно накачивали воздухом, – кожа уплотнилась и придала телам упругости. Раз-два, и они готовы – поднимаются, извивают щупальца – пробуют, как это? От изумления присоски малиновые.
– Как ощущения? – поинтересовался Блюп.
Ответил старший – Йоп-плъ: – Все одно, что угодить в стаю неизолированных скатов или на спор присосаться к акульему брюху!
– Да-да. – едва улыбнулся Блюп и озябше потер все ноги разом. – Ну-с, начнем. – и покатил на извивающейся колеснице щупалец.
На инструктаж отводился час, но последнее время Блюп укладывался в сорок мокрых минут. Если бы не Йоп-плъ, который так и норовил задержаться поглазеть, уложились бы и в тридцать.
Волнение в группе нарастало. Наконец, миновали стенд с образцом новейшего оружия – сверхмощного водострела, – гениальный принцип его действия взят у морского огурца.
Такие им выдадут перед выхлюпом.
И вот, в небольшом гроте, за толстым стеклом зажглось освещение. Перед замершей благоговейно-ультрамариново группой предстал эталон – сифоны смолкли – тишина.
И тут, выхлюпцев прорвало.
– Там ничего нет! Пусто! – восклицали они и недоуменно пожимали ногами.
Профессора потихоньку разбирал самодовольный смех.
– Йоп-плъ! Командир, что же ты молчишь?! – призывали все старшего.
Было от чего пойти рубиновыми пятнами вперемешку с зелеными морщинами – за стеклом покоилась обыкновенная хрустальная раковина – пустая!
Не было излучателя могучей восьминожьей воли, заставляющего всплывать вверх брюхом даже крокодиловых акул, или многоствольного, всхлипывающего отравленными иглами игломета, на худой конец. С чем они заявятся к чужакам?! С пустой ракушкой?!
– Йоп -плъ! Йоп-плъ!
Тот уже спешил на помощь – задержался у Раковины Откровения и несся на клич восторженный и готовый к выхлюпу хоть на раскаленную сковородку солнца!
– Там ничего нет… – произнес он сине-растерянно, испещренный алыми прыщами озадаченности.
– Есть! – торжественно просипел Блюп. – Оно прозрачное, как вода запечатанная в донных метановых линзах на полюсах Водолеи.
– То есть, нам предстоит выхлюпнуться с…с водой?! – спросил совершенно огектокотилевший посиневший Йоп-плъ. Такой синий, как идеально синий по «Водопедии». Посинел даже гектокотиль – признак совершенной растерянности.
– Именно.
– Но кого можно извести водой, на планете покрытой водой, если ее обитатели почитай сами вода? Нет ли тут ошибки?
– Нет! Это действительно вода, но какая! – поднял Блюп щупальце, что указательный палец.
Выхлюпцы застыли онемевшие и вопрошающе-бирюзовые.
– Буду краток. Десять промокших лет назад, некий выхлюпец «икс», вынужденно сел на безводную песчаную планету со следами погибшей цивилизации. Они были вроде наших крабов.
Его спасли, а заодно обнаружили на планете удивительные и страшные свидетельства гибели несчастной цивилизации. Так стало известно о непревозмогаемом оружии.
Выхлюпцы внимали, намертво присосавшись к полу.
– Оно же погубило планету ухокрылых летунов, состоящих в торговом союзе с песчаной планетой. Удивительно, но однажды, летуны сочли за лучшее… – Блюп обвел сумрачным взором онемевших выхлюпцев, – не летать! Это был их конец.
Пала и планета свирепых крысозавров голохвостиковых – пала немыслимо быстро. Кажется, там даже не отдали себе отчета, что сгинули.
Выхлюпцы были белы, как вылизанные водой кости кракакула.
– Это все, что мы знаем. Однако, ученым удалось откопать образец и воспроизвести оружие. Вот его эталон.
– Что же это? – утробно пробулькал Йоп-плъ.
– Это военная тайна. Вам нужно знать лишь принцип. Вот где секрет. Попытаетесь? – предложил Блюп.
– Оно…оно… убивает! – выдавил ошарашенный Чупл-плубъ, и стал кумачовым в клеточку.
Профессор скорбно-буровато молчал. Все взглянули на Йоп - плъа.
– Я думаю… оно рассасывает присоски. Все, до единой.
Блюпа едва не вытошнило утрешней рыбешкой, и он с раздражением подумал: «Как он глуп! И это надежда нации!».
– Оно непревозмогаемо! – страшно прокричал Блюп, воздев ноги. – Непревозмогаемо оно! Убивает целые планеты! Его даже не решились испытывать на Водолее, чтобы не повторить судьбу песчаной планеты!
Рассержено трепеща присосками, Блюп потушив свет в гроте, и быстро покатил на выход. Последнее время он стал очень раздражителен.
– Йоп-плъ! Йоп-плъ! – рубиново пятнея взывала группа к застрявшему где-то в лабиринтах пещеры командиру. Умный шлюз не сработает, пока не соберет отпечатки присосок всех ранее вошедших в арсенал.
– Йоп-плъ! Закуси тобой кальмурена! – до выхлюпа всего час.
– Ждите тут! – зло сказал Блюп и укатил.
В черном гроте обозначилось едва-едва различимое свечение – к постаменту с эталоном скользнула фосфорицирующая клякса. Протянула кляксо-ногу и утянула что-то под себя. Замерла, едва вздымаясь и опадая. Вдруг, грот осветился сполохами света – сияющая клякса трясла воздетыми щупальцами, присоски горели разноцветными лампочками…
Непроницаемый, Блюп вернулся к шлюзу, – Йоп-плъ желто-виновато торчал среди филетово-сердитых товарищей:
– Я молился у Раковины Откровения, профессор…
Попрощались.
В своей норе, Блюп растекся в любимом кресле из панциря огромного краба, – дрожи как не бывало. Он переживал тихую эйфорию, как прежде в юности, когда игрался с жирными, податливыми вустрицами – они так сладко умели прищемить щупальца, что …восторг одним словом.
«Непревозмогаемое…Антинаучная чушь! – зло усмехнулся он. – На ближайшей ученой ассамблее, я с треском опровергну глупейшую доктрину колонизации с фактами на ногах. Обо мне заговорят по всей научной воде. Тупые трелобиты!»
Честолюбивый Блюп, в который раз достал секретный отчет по песчаной планете и некому Сквангре, якобы погубившему свою и еще парочку-тройку цивилизаций по смешному (иначе не скажешь) стечению обстоятельств.
Блюп читал с наслаждением, насмехаясь над сказочными фактами и идиотскими выводами экспертной комиссии. Она установили все в деталях, но вывод был оглушительно глуп…
Магнитно-волновой нагнетатель задурил возле никчемной планетки, изнуряющей своим отвратительным голубым цветом.
Сквангра поработал регулятором светофильтра и прозрачный обтекатель космолета перевел голубой в привычный красный спектр, а белые паро-водяные образования там и сям плавающие над несколько сплюснутой планетой стали угольно-черными.
«Так - то лучше» – подумал Сквангра и сухо зафиксировал неожиданную тишину кокпита – корабль падал.
Нагнетатель вдруг зачихал и загудел – зацепился за магнитные меридианы, как мартышка за лианы и корабль пошел набирать вдоль по ним – двигатель заработал, переводя падение в пологий набор, но тут же смолк – нагнетатель вырубился.
Сквангра выбрался из корабля в подогреваемом экзо-панцире и защитных очках – тут было очень холодно, а буйство красок раздражало нервную систему – всюду отвратительно ярко цвели неведомые растения, поражало изобилие омерзительной, насыщенной влагой зелени.
В остальном более менее сносно, – кислорода в половину больше от требуемого, но он проглотил антитаблетку. Влажность… – ну тут ничего не попишешь.
Он передал сигнал бедствия, но когда придет помощь не известно. Запасов провизии он не захватил. Нужно было искать провиант и посильно собирать информацию о планете, как предписывает кодекс разведчика.
«Глупо поступил. Инструкцию нельзя нарушать…» – отстраненно подумал Сквангра, и продолжил стричь мощными клешнями брызгающую соком растительность – иначе дороги не проложить.
Ужасно хотелось есть. Челюсти двигались сами собой, захватывая лишь густой, чрезмерно насыщенный неведомыми ароматами воздух.
На его планете запахи можно было по клешням перечесть, и главенствовал один – горячий запах красного песка. Тут же…ну просто феерия ароматов: от удивительно тонких, исходящих от останков неведомых животных, до пугающих – источаемых безобразными, постыдными в своей нескромности цветами…
Сквангра методично разжевал последнюю вяленую личинку из бортового НЗ и оцепенел – круглые глазки равнодушно утонули в глазных выемках.
«Если я не добуду пропитания – спасатели повезут домой как и положено, пустой обеззараженный панцирь. – отрешенно думал он. – И вместо сожженного праха, внутрь вложат только письмо от командования. Немного формально.»
Размышляя так, он отправился в новом направлении от корабля – может быть там, найдется привычная еда.
Он не плакал, не взывал в аппарат связи о помощи. Сквангра был типичным, хладнокровным, спокойно-рассудительным даже на краю гибели, представителем своей цивилизации.
Он раздвинул кусты и увидел странную картину. На поляне росло большое дерево, а вокруг буквально кишели животные.
Сквангра застыл на долгие часы – камень и камень. Приходили звери, похожие на больших домашних рогатых жуков с его планеты. Только у них было четыре ноги и один огромный рог и кожа в складках.
Они бодали дерево и пожирали опавшие плоды. Отходили и валились на бок, как подкошенные – странно урчали. Некоторые засыпали стоя, отвесив огромную губу ковшом.
Крылатые, поклевав плодов, отправлялись восвояси отчего-то пешком, хотя только - что, опускались на ветви с неба.
Некоторые к чести их, пытались взлететь, но полет был краток – рухнув на землю, они замирали подвернув головы и раскрыв клювы, глядели немигающе: «Кажется упала?».
Отряхивались и брели, волоча крылья и пошатываясь.
Отвратительные пятипалые, поев плодов, приходили в… «Помешательство» – сухо отметил Сквангра: скалили белые зубы, оглушительно орали, пихали друг друга с веток, или же наоборот, застывали задумчиво.
Многие, утратив ловкость, камнем падали с веток. Пытались забраться вновь, но это было непосильно. Целая группа бродила под деревом, пошатываясь и визжа – поджидала, когда достанет сил влезть назад.
Приходили набрать плодов двуногие – и тогда все разбегались спотыкаясь, – даже страшные с одним рогом. «Главенствующий вид» – отметил Сквангра, и по долгу разведчика, пошел следом.
Двуногие принесли плоды в деревню, ссыпали их в большие корыта и залили жидкостью. Таких корыт было не одно. Содержимое их пенилось и резало нюх. Отведав бурды, двуногие совершенно уподоблялись пятипалым и даже превосходили их в помешательстве.
Сквангра хотел есть. Он пригляделся к знакомым единорогам, к прочим тварям – никто не умер и даже наоборот, они … «Удовлетворены», – призадумавшись, решил он. Понятия «веселье» ему было незнакомо…
Морозец бодрил, брызжущие цвета вызвали приступ неведомой легкости, Сквангра летел сквозь заросли, как ветер, удовлетворенно вторя голосам удовлетворенных пятипалых – так хорошо ему сроду не было. На спине болтался рюкзак полный сочных плодов.
Когда за ним прилетели, не чая застать живым, он сплясал им вместо рапорта, спел йодль, лез обниматься и то и дело валился на спину – задирал все десять ног и восторженно сучил ими как маленький! Бластер так и не нашли…
Косморазведчики не сходят с ума, потому, неслыханное поведение списали на воздействие планеты.
Крейсер спасателей набирал высоту ведомый опытной клешней командира. Несколько раз он клюнул носом, едва не срезав верхушки деревьев и наконец, подпрыгнув, рванул вертикально вверх, закручивая штопор против всех инструкций. В морозильном отсеке покрывались инеем загадочные плоды…
Усмехаясь, Блюп отложил глупый отчет и проплыл в домашнюю лабораторию.
Из известковой трубы выбрасывал кипяток черный курильщик. В клокочущей струе кипела реторта, с бурдой из водорослей, рыбешки, вустриц. Окружающая ледяная вода конденсировала непревозмогаемую влагу. Дело, что называется, спорилось – по всем полкам стояли не пустые раковины.
«Эталон…Чушь! – посмеивался Блюп. – Завтра долью. Сто первый раз доливаю, никто и не почесался. Непревозмогаемое…Тьфу! Плывите дурить дельфинов! Никаких побочных эффектов, а дрожание ног лечится просто, как…»
Его отвлек стук в дверь.
«Сегодня доктор Плямп. – спохватился Блюп. – Как же я забыл! Стал рассеян. Ничего, еще один сырой месяц, и можно будет публиковать результаты! А какие подопытные!» – сияя малиновым, Блюп кинулся встретить ученого друга и подопытную жабу.
Уже месяц, как Блюп ставил эксперимент. Ставил размашисто, охватил уже всех ученых друзей, которые ни о чем и не подозревали. Зрела СЕНСАЦИЯ, которая взмутит океан!
– А я не один! – обрадовал с порога Плямп.
Из -под его грубых щупалец выглядывал десяток молоденьких каракатицы.
Малиновый профессора стал еще интенсивнее.
Тут у них пошло такое веселье, то есть эксперимент, что держись: домашний оркестр из щелкающих креветок завел такую трескотню, что ноги сами неслись в пляс. Пещера сияла изнутри как в свете стробоскопов! Распечатанные раковины позвякивали под ногами…
– Ну, и что нам с ними делать? – грустно спросил Блюп, подперев уставшую от науки голову. – Они же, мертвецки…спят.
– Слабые какие. – флегматично ответил Плямп, теребя себя за сточенный клюв. – Я их заберу, а завтра приведу постарше, – с рифа, – будут покрепче.
Он сгреб спящих каракатиц, и уже в дверном проеме обернулся :
– Блюп, ты не будешь против, если завтра я прихвачу свояка? Он овдовел – супруга угодила под здоровущего ската. Мается так, – сердца кровью обливаются. А?
– Да приплывай хоть со всей родней! Дружище, о чем ты! – широким жестом он махнул в сторону лаборатории и икнул пузырем.
Через месяц, Блюп и вправду сотворил сенсацию – развенчал непревозмогаемое оружие. Военные были чрезвычайно недовольны! Ученые пережали, и парламент приостановил программу.
Неделю гуляла вся научная водобщественность и просвещенная интеллигенция…
Потом отмечали сворачивание Программы колонизации, как бесперспективной, – чиновный аппарат и…военные, гуляли взахлеб.
Потом обмывали лауреатскую премию Блюпа… Скромно, всем миром.
Потом…
© Алексей Болдырев
