К началу нулевых территориальный статус кво между городскими группировками в основном сложился, а в конце прошлого века войны за асфальт были обычным явлением.
Можно вспомнить много всяких связанных с ними историй, в том числе нелепых. И даже смешных, хотя смеяться, наверно, грешно, потому как из-за каждого клочка земли было загублено немало жизней.
Расскажу, например, как делили пятачок асфальта с киоском и тремя скамейками.
Одним из камней преткновения между районом, с которым я рыскал, и соседним, был небольшой пятачок примерно десять на десять метров.
Каждая джаз-банда считала его своей территорией, и на этой почве несколько лет шли битвы. От мелких стычек до масштабных побоищ, с применением разнообразного говна и жертвами.
Пятачок был хорошим местом.
Во-первых, через него шел большой людской трафик - рядом была остановка, которой пользовались жители обоих районов. А это значит постоянная движуха, в том числе и неместные терпилы, на свою беду зашедшие куда не надо. Во-вторых, там было удобно тусить, особенно вечерами, - имеются три лавочки, киоск с пивом, сигами и семечками, а также густые кусты, в которых можно отлить. Или, опять же, ограбить какого подвыпившего работягу, который после смены на заводе напился пива, и до дома не дотерпев, опрометчиво решил поссать где не стоит. В эти же кусты можно было завести неместного паренька, прояснить, кто такой и какова цель пребывания на местности, и после недолгих разговоров не спеша отлупить, не опасаясь свидетелей. То ещё легендарное место.
Если младшие и средние возраста пятак привлекал с точки зрения потереть шкуру, то людей постарше интересовал киоск.
Конфликты можно было пресечь, договорившись на высшем районном уровне.
В городе были примеры подобных спорных мест, в которых действовал своего рода мораторий на всякие рамсы.
Но крышевать киоск могли только те, на чьей территории он находится. Хотя, по сути, и здесь были возможны компромиссы, история знает немало ситуаций, когда одного коммерсанта доят сразу несколько.
Однако тут договариваться никто не хотел.
И даже когда уличная шпана мирилась, старшие могли вновь инициировать конфликт.
Попросту начав приседать на уши юным гангстерам о мощи района, расширении зоны влияния, деле принципа, и т.д. - манипулировать молодыми придурками очень легко.
И вновь одни выгоняли других, забивались стрелки, кто-то побеждал и некоторое время упивался своей крутостью.
Школьники вечерами приводили туда своих пергидрольных подруг, показывая им - смотрите, мол, имеем право, а вот те балбесы стороной обходят, косясь завистливо и боязливо. Очень скоро они же грустно говорили своим девушкам - чё мы в одном и том же месте гуляем, давай сегодня туда не пойдем.
На стене прилегающей многоэтажки крупно писалось название района, иногда с припиской "Сила" или "Мощь", спустя время она закрашивалась и писалось другое название, - слоев там было побольше, чем на стене Цоя.
Владельцам киоска, которые тоже постоянно менялись, приходилось несладко, - когда у тебя каждый месяц меняется крыша, бизнес вести тяжеловато. Тем более что одна крыша стремилась выставить другую ненадёжной, и в киоске много раз бились окна, неоднократно грабились продавцы, возвращавшиеся домой с выручкой, а однажды этот несчастный киоск два на два метра вообще сожгли к чертям собачьим.
Потом поставили другой, покрепче и покрасивее.
Ментовские же крыши тогда были не модны, и совершенно не эффективны.
Борьба за тот киоск по большому счёту не стоила выеденного яйца.
Пусть деньги он приносил хорошие благодаря локации и трафику, и за крышу платилось тоже изрядно, но получал ведь не один человек.
Часть шла в общак, процент забирал кто-то из топов ОПГ, остаток делился на нескольких рядовых старших.
Которые, к слову, те ещё пауки в банке, и часто не могли поделить деньги. Особенно если средь них торчки имелись - тогда вообще за копейки глотки грызли друг другу.
Чел по прозвищу Фашист - некий грустный символ асфальтных войн, да и вообще всей той уходящей эпохи организованной уличной преступности. Живой пример, что всё тлен, всё проходит, и история если и способна когда-то повториться, то разве что в виде фарса.
Фашист получил прозвище, вернувшись с малолетки, где наколол на груди нацистский крест. Никаким нацистом он не был, зато был злостным отрицалой. Прозвище укрепилось ещё сильнее, после того, как во время одного массового побоища он надел на голову танкистскую каску времен ВОВ, украденную в школьном музее. Это был предусмотрительный ход - в той драке много голов было проломлено арматурой, а кое-кто и вовсе двинул кони.
У Фашиста же и без того весь жбан был в шрамах, которыми он девок пугал.
Чувак был активнейшим участником межрайонных разборок, и не прекратил бегать с монтажкой наперевес даже перейдя в средний возраст. Младший возраст называли пиздюками не только потому что молоды были, но и потому что основная их функция - пиздиться, быть пехотой и пушечным мясом. Средний же возраст уже лишний раз не дрался, а старшим вообще несолидно было. Фашист же мог встать в ряды пиздюков и ринуться в бой невзирая на табели о рангах, просто потому что был рожден берсерком.
Более того - даже став старшим, он мог тряхнуть стариной и побегать с молодежью. Правда, в старшем возрасте он побыл недолго, едва перевёлся, как сел, а вышел - много воды уже утекло, но это другая история.
Так вот, Фашист был совершенно отмороженный тип.
Он мог, например, броситься с ножом на толпу.
Такое вытворял он как минимум два раза.
В одном случае толпа дала дёру.
В другом оппоненты оказались менее трусливыми, Фашиста подрезали собственным же ножом, и потом он собирал свои кишки по асфальту.
А потом врачи долго промывали их от дорожной грязи.
Тогда же ему вставили пластину в башку.
И все гадали - наверняка Фашисту когда-нибудь прилетит в то место, где пластина, склеит он ласты или прокатит?
Не знаю, прилетало ли, но он пока жив.
Фашиста в джаз-банде я не застал, зато застал другого любителя прыгать с ножом на толпу - Сашу Беса.
У него тоже стояла пластина после неудачного прыжка.
По иронии судьбы, по случайному совпадению ли, но когда Бес в 12 лет вступил в группировку, первое время его непосредственным старшим был именно Фашист.
Вот только Беса в отличие от него в живых уже нет - забили арматуру в горло за то, что выеб не ту.
Ещё было у Фашиста приключение.
Идет он как-то раз на сборы поздним осенним вечером.
Темнело, а он еще и подслеповат.
Видит - толпа человек в пятьдесят бежит по району.
Одеты все одинаково, и все до одного бритые наголо.
Фашист думает - свои.
Примкнул к ним, бегут, перебегают дорогу и на враждебной территории оказываются.
А время было военное, набеги совершались регулярно.
Бегут по чужому району, Фашист видит - впереди другая толпа стоит, и как заорёт - мочите, мол, их, да посильнее.
Все останавливаются.
Кто-то говорит - да это же Фашист (а его тогда уже много где знали, и врагов у него было немерено).
Не своими оказались, и те, впереди - тоже.
Короче, отпиздили Фашиста как сидорову козу.
Возвращаясь к тому самому злополучному киоску.
Прошло уж много лет.
Обе группировки по-прежнему существуют, только вся та былая уличная активность уже не такая активная.
Пятачок тот по-прежнему нейтрален, только никто за него уже не воюет. Мелкие рамсы бывают, но не более.
Киоск все так же стоит, только теперь там торгуют прессой. Крышевать ее никому и в голову не приходит.
Стену дома закрасили витиеватым граффити какие-то рэпперы, и никто их не побил за это.
Кусты подстригли, и если кто заходит в них поссать, то видно голову.
Лавочки всё стоят, их несколько раз ломали и чинили, и перекрашивали, но стоят пока.
К киоску часто подходит тощий седой 40-летний старик с тростью, покупает телепрограмму, садится на лавочку и читает.
Иногда к нему подсаживаются нынешние пиздюки, с обоих районов, угощают пойлом, а он им травит байки из той жизни, когда он был туберкулезным алкашом, а крутым парнем, чьё имя - Фашист - гремело по всей округе.
Любимая его присказка - берегите здоровье, не теряйте его ради хуй знает чего.
