В прихожей у двери стоит миниатюрная женщина, держит в руках мужской пиджак, часто хлопает ресницами и брюзжит:
- У других мужья, как мужья. У Аньки - адвокат, у Маринки – бизнесмен, у Таньки – зубной техник. И утром и вечером всегда чистенькие, свеженькие, как огурчики. А у меня…
Рядом ее супруг, среднего возраста и крепкого телосложения, вертится перед зеркалом, разглаживая двумя пальцами тонкую полоску усов.
- Люся, не начинай. Я, между прочим, не меньше ихнего зарабатываю.
- И это он называет работой – людей морить?! У тебя, Мишенька, все не так, как у других.
Мужская ладонь скользит вниз по галстуку.
- Люся!
- Что «Люся»?! Домой являешься неизвестно когда. Обязательно грязный, небритый, в каких-то непонятных пятнах и вонючий.
- Специфика у меня такая.
- И кого тебе с такой спецификой заказали на сей раз? Опять какого-нибудь начальничка?
- Нет.
- Человечка из прокуратуры или ревизора?
- Не-а.
- Зятя, тестя, тещу какого-нибудь богатенького буратино?
- Бери выше, - надменно заявляет мужчина, поправляя ремень на брюках.
- Хозяина завода? Хозяина фабрики? Рынка?
- Оплатили по тройному тарифу.
- Неужели самого… - восхищенный женский взгляд упирается в потолок.
- Да, ты что, Люся! Его так стерегут - за версту не подступить. Депутата одного заказали из Государственной Думы за две недели до выборов. Кому-то мешает. Представляешь, он у меня юбилейный. Двадцатый.
- Ой, это, наверное, опасно? - в глазах супруги проступает тревога. – Личное дело то его изучил? Связи? Контакты? Привычки?
- Изучил, изучил. Да, ты не волнуйся, Люся. Он без охраны ходит. Легкая мишень. Проблем с ним не будет и упакую, как надо, по полной.
- А у него, наверно, малые детки есть? – неожиданно волна умиления прокатывается по женскому лицу.
- Опять ты за старое! Не я, так кто-нибудь другой его…
- Может, он человек добрый? Миша, ты уж, как-нибудь с ним помягче, что ли. А ему будет больно?
- Нет, ему будет очень хорошо.
- Лучше б ты адвокатом или зубным техником трудился. Я бы не так волновалась. Вот у моих подруг…
Мужчина опускает руки в зияющие пустотой рукава, и пиджак ладно садится на фигуру.
- Кстати, одна из твоих подруг обращалась ко мне недавно. Хотела заказать любимого мужа. К чему бы? Я отказался. Еще не хватало знакомых...
- Маринка? Нет! Танька? Точно Танька! Ну, стерва! А мне все уши прожжужала «мой Сенечка, мой Сенечка», а сама значит… точно Танька? Или, может, Анька? А кто бы подумал…
- Так все, тема закрыта.
- Ну, скажи, я все равно не отстану. Маринка?
- Нет. Ты лучше, Люсь, пока меня не будет…
- Знаю, знаю! «За детьми присмотри, квартиру убери, цветы полей, кота покорми».
- Умница! – супруг целует услужливо подставленную щеку, поворачивается и тянет за ручку входную дверь на себя. – Люся, пока!
- Миша, забыл, – вскрикивает жена и протягивает дорогой кожаный кейс, внутри которого зловеще бряцает мобильный арсенал.
- Ах, да!
Ровно через сорок минут в тихое и уютное кафе по улице Карла Маркса влетает крупный мужчина с кейсом наперевес и бросается с восторженной тирадой к одиноко сидящему за столиком посетителю:
- Колька, друг ты мой сердечный. Сколько лет, сколько зим! Как изменился, еле признал. А я в вашем городе проездом. Соколовский я. Вспоминай быстрее. Ну? Самолет через …
Жертва, было поначалу, шарахается:
- Что-то не…
Но через три минуты в исполнителе признает сослуживца по Рязанскому высшему военно-десантному. Вторая рота. Первый взвод. Конечно, Витя Соколовский.
Еще через минуту клацают металлические замки и из портфеля извлекается блестящий всей своей стеклянной беспощадностью ствол. Бутылка французского коньяка "Леро". Ноль пять литра.
Жертва отнекивается, ссылаясь на занятость и встречу с избирателями, но вскоре сдается и сама наполняет пластиковые стаканы:
- За батю! За Михалыча! За нашего взводного!
Первое попадание!
- За Шплинта! За Гошу! За Нику! За всех наших! За голубые береты!
Второе попадание!
Затем следует бесконечная пулеметная очередь из звучных и по-военному коротких тостов в ресторане, в баре, в сауне.
И, наконец, поутру в двухместном гостиничном номере звучит контрольный выстрел:
- Опохмел за ВДВ! Дно,ать, два…
Не пройдет и недели, как крепкие ребята в белых халатах погрузят изможденную, трясущуюся жертву с тяжелейшей формой интоксикации организма в санитарную машину и отвезут в наркологический центр для анонимного и продолжительного лечения. А исполнитель, едва живой, медленно, на ватных ногах поплетется домой. Грязный, небритый, в каких-то непонятных пятнах и вонючий. Специфика!
© Константин Керимка
