А вы помните когда это началось? Я сидел на кухне и курил, глядя в окно. Из окна пробивался тусклый плоский свет. На улице снова было пасмурно, дело неумолимо шло к осени. По небу, средь бело-серой дымки, плавали кучевые облака и солнца не было видно. Из окна была видна школа, а ближе к дому, рядом с поржавевшим заборчиком, стояла разрушенная хозяйственная кладовочка, это было относительно небольшое здание, размером с гараж. Кровли на нем уже давно не было, а внутри лежал всякий хлам (наверное это как раз были обломки кровли), углы здания были порушены и большие куски кладки из силикатного кирпича лежали рядом. Чуть справа от кладовочки, на дороге была огромная лужа, помню она там собиралась всякий раз после дождя. Рядом с лужей стояла помойка, покрашенная в зеленый цвет. Поздно ночью туда приезжала машина-мусоросборщик. Вообще я обычно очень крепко сплю, но эта машина будила меня всякий раз, когда мой сон в силу различных причин был поверхностным. Прямо за кладовочкой было футбольное поле школы, в центре поля трава была вытоптана, а вокруг, там где находились беговые дорожки, травка брала верх над совсем неплодородным покрытием поля и уже довольно сильно разрослась. Раньше рядом с дорожками стояла длинная скамейка из труб и росли тополя. Потом тополя срубили, а скамейку срезали. Само здание школы выглядело удручающе. От дождя белый кирпич здания становился серовато-грязным. И только пластиковые окна выглядели на этом фоне белыми и чистыми, это напоминало фотографию старого американца с неестественно кипельно-белыми зубами.
Так как, вы помните когда это началось? Просыпаясь утром, когда я находился у бабушки, я помню запах герани и луч солнца, проходящий через окно спальни и помню как в этот луч попадало множество пылинок, свет отражался от них и я наблюдал замысловатую, но спокойную игру энтропии. Я махал рукой через луч, и спокойно плавающие пылинки оживлялись от взмаха и некоторое время быстро кружились в турбулентном потоке воздуха, а потом снова затихали. А еще я помню как мы ждали гостей, точнее, наверное, я их ждал. Я их ждал не так как ждут взрослые, во мне играло нетерпение и радость от предвкушения встречи. И, конечно же, я каждый раз ждал гостинцев. Бабушка готовила свой фирменный суп харчо, который неизменно был «чуть тепленький», мы собирались за столом и завтракали. За окном был расположен зимний холодильник, конструкция похожая на клетку и накрытая сверху жестью из алюминия, бабушка кидала на жестяной лист всякие объедки и хлебные сухарики для птиц. В ожидании гостей я садился на табуретку и смотрел на улицу, они должны были пройти там по дороге, от остановки до нашего дома. А зимой мы играли в футбол в садике недалеко от дома. Когда снег был уже мокрый, мне приходилось менять одежду по три раза в день, потому что она была мокрой насковзь. Причем азарт игры был такой, что мне даже неважно было что надевать, лишь бы поиграть еще немного.
Припоминаете? Когда отец служил на Курилах, я помню планировку той квартиры: сразу от входа был маленький коридорчик, повернув налево за коридорчиком располагались туалет и ванная, за ними шла кухня, а если пройти прямо была комната. В углу стоял телевизор, а в другом — мотоцикл «Ява», я сидел на нем, он пах бензином и еще чем-то, тогда он казался мне огромным. Если выйти из подъезда, то слева можно было увидеть дорогу, за дорогой располагался овраг, где рос бамбук, где-то там же текла горная речка. Помню как с товарищем, кажется его звали Виталик или Вадик, мы ходили на вулкан. Несмотря на то, что вулкан находился далеко, он был настолько огромным, что казалось был совсем рядом и до него было подать рукой. Мы пошли по дороге. Когда уже стемнело к нам подошла тетя и спросила где мы живем. Виталик сказал тогда, что живет в Житомере, вообразите себе лицо тети. Я все-таки сориентировался и проводил ее до нашего дома. Конечно я потом получил от родителей по полной программе. Все-таки это было на Курилах. Да. На Сахалине были другие развлечения. Когда родители ушли, вроде бы в кино, нас с Антоном (другой мой товарищ) оставили дома. Мы решили тогда, что будем устраивать море и пускать кораблики. Я взял банку, встал на табуретку перед кухонной раковиной и открыл кран. Я набирал воду в банку и выливал ее на пол. Таким образом должно было получиться море. Когда родители вернулись море было уже примерно мне по щиколотку, а Антоша радостно рассекал по нему на трехколесном велосипеде-тракторе. Надо ли говорить, что я был сильно удивлен, когда родителям не понравилась моя затея. А еще в этой квартире стояли деревянные ящики, вот она, жизнь военного, обитые стальной лентой. Однажды я зацепился за эту ленту рукой и выдрал клочок кожи между указательным и средним пальцем. Шрамик остался до сих пор.
Теперь-то точно вспомнили? У бабушки была дача в Мурмино, что недалеко от Рязани. Там было много песка, росли сосновые посадки. Дача находилась в одном из многочисленных кооперативов. На мой день рождения мне подарили велосипед «Кросс», и я рассекал на нем по мурминским дорогам целое лето и даже не одно. Я катался на нем за молоком в соседнюю деревню, ездил за питьевой водой по утрам. Питьевую воду разливали каждое утро ровно в 9:00. Еще мы с товарищем Димой ездили на рыбалку на озеро Велье. Однажды летом мы решили, что будем строить вышку. Мы ходили в лес и там рубили деревья для стоек. В итоге через пару недель вышка была готова. Однако мы не учли, что дерево в песчаном грунте гниет очень быстро. И уже на следующее лето вышку пришлось демонтировать. Точнее она демонтировалась сама после незначительного воздействия ногой на ее стойку. Гнилая стойка хряснула, и пятиметровый исполин упал как подкошенный сломав часть забора, похоронив себя и нашу работу навечно.
А еще? А еще я помню кучу номеров сотовых телефонов, по которым я не звонил уже несколько лет. Помню в деталях планировки квартир, обстановку, цвет и форму любимой чайной ложки, которой я ел яйца всмятку, помню запахи разных мест, в которых я когда-то побывал, помню шероховатость перил набережной в Ярославле, помню какие-то марки обуви и одежды, которые у меня были в детстве, старую библиотеку на улице Гоголя, которой уже давно нет и в помине, помню миллион разных фактов, вырезок из книг и еще много всякой всячины.
Наш великий современник Пелевин писал, что прежде чем свет попадает на сетчатку наших глаз и оставляет там отпечаток, он проходит через нашу душу и поэтому мы видим не объективную реальность, а собственную рефлексию на ту картину, на которую мы смотрим. Безусловно каждый человек может вспомнить яркие моменты своей жизни. Но вот может ли он проследить как менялась или когда изменилась принципиальная картина, которую он видит? Можем ли мы вспомнить когда исчезли пылинки из луча света, бьющего в наше окно? И куда они вообще подевались? Свет бомбардирущий нашу сетчатку, видимо, пробивает со временем призму нашей души словно ракеты, пробивающие озоновый слой планеты. И со временем гаснет огонек в наших глазах. Навечно ли он гаснет или есть обратный путь? Так вот я не могу вспомнить тот самый момент, когда изменилась картина, которую я вижу.
А вы? Вы помните?
© KlinikaLirika
