— Я не могу, — заведующий был сама любезность и проникновенность. — Я очень, очень вас уважаю, но ТАМ, — он поднял палец вверх, — меня не поймут, а у меня двое внуков, и их надо кормить. Поэтому разрешить перейти вам работать на другую подстанцию или сделать вам такой же, как у всех, график я не могу.
Заискивающий тон заведующего и его страх потерять своё сытное место из-за невыполненного распоряжения "гнобить" фельдшера, который слишком много говорит, немного повеселили. Даже при том, что фельдшер терял в зарплате процентов 30 из-за отсутствия ночных смен.
— Кого ж ты мне напоминаешь? — Фельдшер напряг память, пока начальник лебезил и уверял его в своём беспристрастии. — Ага. Вспомнил: "Я-то, мил человек, всё понимаю, да матушка не дозволяет. Не обессудь. Это не я сам подлец, это мне свыше дано".
Точно. Последний любовник Екатерины Второй, волей случая поднявшийся из низов и допущенный к состарившемуся телу императрицы. Да и хрен с ними. Не жили богато.
***
Фельдшер мотался по городу на своей тачке уже с час. Пассажиров не было. Заработка тоже.
— Домой. Сегодня явно не мой день, — фельдшер развернул машину.
Но внезапно чья-то рука поднялась у кромки тротуара, давая шанс не уехать домой пустым.
— До Внуково, — пассажир был опрятно одет, выглядел уверенно и солидно.
— Если цена устраивает — садитесь, пристёгивайтесь, — фельдшер подождал, пока пассажир усядется, и дал по газам.
Пассажир попался молчаливый, слушал джаз, так любимый водителем, и не просил переключить станцию. Но всю дорогу фельдшер ловил на себе его внимательный взгляд.
— И чего смотрит? На кидалу вроде не похож... — думал фельдшер. В лихие девяностые он таксовал, как подорванный, и ещё не забыл, как разбираться в пассажирах.
***
— Приехали.
Пассажир достал бумажник, отсчитал купюры и, улыбнувшись, сказал: "Спасибо".
— Эй-эй! Стой... те, — фельдшер догнал пассажира. — Здесь раза в три больше денег, чем я запросил.
— Так и "спасибо" я вам не только за поездку сказал, — пассажир улыбнулся и протянул фельдшеру визитку.
Это была визитка самого фельдшера. Помнится, такие у него были лет десять назад, когда он уже начал работать на скорой, но ещё не завязал с частным извозом. Только номер телефона и фамилия с именем и отчеством.
— Так это?..
— Я. Верите? В нашу первую встречу я чуть не обделался от страха, когда вылез из вашей машины. Тогда у вас "Волга" была. Ну, просто не помню, как до дома дошёл. Надо же мне было такое услышать — до сих пор помню ваш спокойный и деловой тон, когда вы давали мне совет, что делать дальше. А потом представил себе, что всё так и будет. И, верите, — всё бросил, в ту же ночь. Собрал вещи и к тётке уехал. И больше ни разу. Верите? Ни разу!
***
— Мне до Молостовых... — пассажир был совсем зачуханным, его трясло мелкой дрожью.
Одежда отдавала затхлой квартирой, а запах перегара, казалось, принадлежал мужчине с рождения. Но в руке у него была зажата сторублёвка, а клиент, который платит сразу, — клиент уважаемый, несмотря на внешний вид. Сразу видно, до конца ещё не опустился.
— Тебе лет-то сколько? — спросил фельдшер (а это был он, но десять лет назад). — Что ж пьёшь так? Или колешься?
Пассажир промолчал.
— Не хочешь говорить?
— Тебе-то что, дядя? Тебе заплатили, так вези молча. Какая тебе разница, пью я или колюсь. Да, пью. Да, ширяюсь. Тебе что с того?
— Да, собственно, ничего. Это я так. Разговор поддержать. Так сколько тебе лет, говоришь?
Пассажир помолчал и произнёс:
— Двадцать пять.
— Колешься-то недавно, раз за такси ещё платишь. Ничего ещё не подцепил?
— Да какая тебе разница? — пассажир опять начинал истерить.
— Ну, не шуми. Разница есть, если спрашиваю, — фельдшер напустил на себя маску деловитости и равнодушия. — Тебе ж всё равно скоро помирать. Я по глазам вижу: цирроз на фоне гепатита и алкоголя, наркозависимость. Есть ещё признаки, указывающие на начинающийся распад костей и внутренних органов, — фельдшер нёс ахинею, но таким холодным тоном и с таким умным и безразличным видом, что начал верить сам себе.
— Да нет у меня гепатита! И СПИДа нет! И вообще, остановите! — пассажир чуть не на ходу начал открывать дверь машины.
— Не шуми. Нет — так будут, время ещё есть, — машина остановилась. — Вот твоя сотня, забери. Мама-то есть? Ты маме про наш уговор не рассказывай, не нервируй. Она и так, наверное, несладко живёт, раз сын наркоман. Так что личная просьба к тебе...
Фельдшер вынул из бардачка визитку, достал ручку и на обороте размашисто написал "Этого сразу ко мне" и поставил подпись.
— Держи. Всегда носи с собой. Такие, как ты, внезапно умирают, поэтому всегда носи её с собой. Я докторскую пишу. Диссертацию. Печень исследую. Мне по работе как раз такие, как ты, нужны. Ну, не живые, конечно, а мёртвые. Сравнительный анализ проводить: здоровых органов и повреждённых. Тебя где-то на полгода хватит, а потом мою визитку у тебя найдут, когда помрёшь — так сразу ко мне на вскрытие тебя и доставят. Меня все знают. Давай. Удачи тебе.
Фельдшер завёл машину и уехал. А потом и вовсе забыл тот разговор.
