В каждой воинской части есть свои традиции. Они делятся на официальные и неофициальные. Официальные связаны с какими-нибудь важными событиями. Например, выводом личного состава части из Афганистана или, если часть совсем уж древняя, участием её в каком-нибудь событии Второй мировой.
Праздники официальной традиции скучны и однообразны. Громкий парад личного состава. Концерт самодеятельности в Доме Офицеров. И пьянка, само собой, под личиной банкета.
Неофициальные традиции породил сам народ в сапогах. За сто дней до приказа дембеля перестают есть масло и отдают его «духам». Игра в «дембельский поезд», когда одни молодые раскачивают койку «деда», вторые монотонно повторяют «чух-чух-чух», а третьи периодически пробегают мимо, типа проносятся за окном поезда станции и пешеходы. Ну, «ДМБ» все смотрели, представляете. «Сушат крокодила» - это когда дух висит, упираясь руками и ногами в дужки кровати. «Сдают вождение» - когда духи бегают вокруг деда, телом и голосом изображая различные транспортные средства. Да и чего только не придумывает скучающий мозг «дедушек».
Командира нашей части, полковника Миронова эти традиции бесили неимоверно. Даже самые безобидные, типа создания дембельских альбомов. Не раз командир устраивал среди дембелей шмон и с яростью отдирал от «выпускной» формы всякие «украшалки», типа лишних шевронов и аксельбантов.
- Вы же бойцы, защитники Родины, а не клоуны, мать вашу! – орал командир. – Да как вам не стыдно в таком виде показываться гражданским?
И в откормленные морды дембелей летела тесьма, значки, фуражки и сапоги. Грозен был командир. Боялись его, терпели многое.
В пятидесяти метрах от штаба стояла баня. А что должен сделать боец после того, как последний раз помоется он в казённой бане? Правильно. С воплями бросить мочалку в небо и лучше всего, если мочалка эта повиснет на ветвях ближайшего дерева. Каждые полгода прапорщики и сержанты с матами лезли на раскидистую ольху возле бани и снимали полсотни застрявших в ветвях мочалок. Одна, особенно подлая, повисла на самом краешке ломкой высокой ветки и провисела там почти два года, пока не сгнила или не утащила её в своё гнездо предприимчивая ворона.
Как бесился командир. Стоянка автомобилей, на которых военные приезжали в часть из города, располагалась как раз за баней. И каждый раз вечером и утром, подполковник был вынужден лицезреть висящие на ветвях мочалки.
За месяц до последней помывки сержанты начинали проводить подготовку:
- Бойцы! Если после бани пятого числа какая-нибудь сволочь бросит мочалку на дерево и будет орать – будете у меня всю ночь бегать по стадиону.
Угрозы не помогали. Не срабатывал авторитет сержантов и командиров рот. Мочалки неизменно висели на ольхе, и от этого она напоминала какое-то экзотическое дерево. Ведь есть же пробковое, хлебное, почему не быть «мочалочному» дереву?
Однажды командир не выдержал. И решил сам проконтролировать процесс. Перед последней баней выстроил на плацу личный состав и грозно заявил:
- В целях борьбы с неофициальными традициями и неуставными отношениями приказываю мочалки на дерево не бросать, после бани нецензурно не выражаться. Понятно?!
- Понятно, - угрюмо ответили солдаты.
- Не слышу?!
- Понятно! – уже привычным рявканьем отозвалось подразделение.
- За проведением последней помывки буду следить лично.
И не соврал. Выходят солдаты из бани, а командир стоит под ольхой со всем своим штабом, курит и грозно на бойцов смотрит. Подразделение построилось. Все молчат.
- Рота, напра-а-аво!
Солдаты поворачиваются, проходят мимо ольхи. И тут один не выдерживает.
- А хрен с ним, с этим стадионом. Пацаны, дембель, бля!!!
И в воздух летит первая мочалка.
Подполковник вздрагивает, принимает грозный вид, но все солдаты уже переглянулись, радостно заорали. И усеяли несчастную ольху, а с ней и командира мочалками.
Традицию не искоренить.
