Михаил Петрович сидел в новом кабинете. Это был высокий, широкоплечий, полнеющий человек, в котором угадывалась военная выправка. Шла вторая неделя его мэрства. Городок, за которым ему поручили приглядывать, был так себе, что очень печалило нового градоначальника.
Унизили, кинули кость, посчитали, что по Сеньке шапка, - думал он, хмуря густые брови. Вспомнил он и о том, как, постучав по столу костяшками пальцев, вице – губернатор, молокосос, мальчишка, бросил ему вслед, словно холопу: «Смотри же, работай на результат, и помни судьбу своего предшественника! И с местными князьками не очень цапайся, особенно с Селивёрстовыми! Зажуют!»
Михаил Петрович заёрзал в кресле, и, криво усмехаясь, и крутанул пальцем настольный глобус, который он всегда возил с собой.Этот маленький пластмассовый шарик, подарок однополчан, казалось, манил из серых будней в голубеющие дали, где у самого горизонта белел недостижимый из занюханного кабинета парус.
Михаил Иванович глубоко вздохнул, оглядев из окна свою серую вотчину
Имел подведомственный ему городишко репутацию серую, незавидную.
Градообразующие предприятия разрушены, промышленность едва дышит, торговлишка скудная, хотя, есть, конечно, мелкий и средний бизнес, но, в общем и целом жировать не с чего. А тут ещё надо детей доучивать за кордоном, жена хнычет, всё ей мало. Любовница, Лючия, с претензиями, корчит из себя итальянскую примадонну. Кем она была? Люськой – маникюршей, до тех пор, пока Михаил Петрович не облюбовал себе стройную рыжеволосую красавицу. Мдаа… А ведь надо ещё откидывать наверх!
Такими грустными думами была занята его бедовая голова.Жителей города Михаил Петрович почти не знал, хоть и прописан был здесь сравнительно давно; жил, мотаясь по стране, то здесь, то там, ловя удачу. После демобилизации пришлось хлебнуть горя, пока его не пристроил к делу бывший однополчанин.
Новый глава города встал из-за стола, подошёл к окну, и потянулся. Чёрт с ним, со всем!
Он сделал в жизни всё, что мог, бросил в бой все ресурсы. Но то ли этих самых ресурсов оказалось недостаточно, то ли звёзды встали неудачно, всё было как то не так, не по-людски. Хорошо, что хоть живой остался, – успокаивал себя Михаил Петрович, вспоминая прошлые дела. «Ты же у нас военный!», – резюмировал его бывший шеф, отправляя на небезопасные дела, словно жизнь отставного полковника стоила дешевле головы какого ни будь штафирки. Впрочем, он был не в обиде, поскольку на некоторых из этих дел он исхитрился заработать свои скромные дивиденды.
В приоткрывшуюся дверь заглянула секретарша.
– Михаил Петрович, к вам Чертакова!
Чертакова, Чертакова….. Вот чёрт! Он старался припомнить эту фамилию. Ах, да! Это же содержательница притона, то есть не притона в полном смысле, а квартирующихся на её обширных жилых площадях девиц нетяжёлого поведения. Зачем позвал? А, ну конечно! Поговаривают, что крышует её лично начальник ОВД. Раз до сих пор эта бабёшка живёт – значит, «под крышей»! Нужно с ней побеседовать, посмотреть, как она будет выкручиваться. Сожрать её, конечно, можно и нужно, но так, чтобы самому не оцарапаться. В этих тихих городках нужно вести себя осторожно, чтобы не наступить кому ни будь на ногу. Все тут друг другу друзья, кумовья, шурины и братья…. Чертакова… Хм…Хомутовск – Омутовск… Действительно, в тихом омуте…
А секретарша вроде ничего – перекинулись мысли Михаила Петровича. – Стандартная бабёшка. Довольно молода, стройна, вроде умеет держать язык за зубами. Но это же чужая секретарша! В наследство досталась! Возможно, засланная казачка! Михаила Петровича одолевали сомнения.
Ладно, – не стал заморачиваться Михаил Петрович. Не понравится – сменю!
А в приёмной в это время томилась госпожа Чертакова, женщина неопределённого возраста с лицом киоскёрши, вызванная в качестве виновницы морального разложения жителей города.
У всех на виду она содержала несколько квартир, в которых находили утешение обделенные женской лаской мужчины, в числе коих, по предварительным сведениям разведки, числились и кое-кто из отцов города.
Мария Степановна, покорно сидела на кончике стула приёмной, ожидая своей очереди.
После разрешительного кивка секретарши она уже подошла к двери кабинета, но, видимо, бес решил сыграть злую шутку, и приёмной картинно возникла фигура Клавдии Ивановны, депутата облсовета, руководителя хореографического коллектива, постоянно занимавшего призовые места на областных конкурсах. Муж Клавдии Ивановны был известным городским предпринимателем, со связями и тёмной репутацией, которая по нынешним временам вполне сходила за…приемлемую. Занимаясь щекотливыми делами, он каждый раз выходил сухим из воды, демонстративно пожимая руку прокурору города.
Решительно подойдя к двери, Клавдия Ивановна взялась за ручку, и, не обращая внимания на отчаянно делающую ей знаки секретаршу, решительно вошла в кабинет.
Михаил Петрович сидел за столом, перелистывая бумаги. На приход посетительницы он не отреагировал, создавая видимость занятого человека.
Посетительница, однако, ждать не собиралась.
– Я к вам! – громко заявила она. – Считаю необходимым с вами познакомится лично для установления, так сказать, рабочих контактов. – И выждав небольшую паузу, добавила: – А я думала, вы первым к нам заглянете!
Эта тирада заставила Михаила Петровича мгновенно поднять голову.
Однако! – подумал он, с удивлением глядя на бойкую посетительницу.
– Это какие же контакты вы имеете в виду? – вновь склонившись над бумагами, поинтересовался он.
– Полагаю, вы и сами догадываетесь. Мой коллектив необходим обществу, и посему нужно уделить этому вопросу должное внимание. Я, собственно, по вопросу выделения средств на приобретения инвентаря, а так же дополнительных площадей, коллектив у нас расширяется. Да и весна, на пороге, народ активизируется; перед нами стоят задачи, так что, дорогой Михаил Петрович, прошу нас любить, и жаловать!
Глава администрации с изумлением слушал речь посетительницы. Он не ожидал такого оборота дела. Эта наглость была просто фантастична. Какая – то содержательница притона, которую он собрался стереть в порошок, выставляет ему требования!
– Так, так, – сдерживая себя, произнёс он. – Ещё есть какие –ни будь вопросы?
– Конечно, – всплеснула руками просительница, – конечно, дорогой Михаил Петрович! У одной моей сотрудницы, как бы это сказать, будет ребёнок, и…
– Да что вы говорите? – Михаил Петрович с деланным изумлением перебил посетительницу. – Откуда же, действительно, у ваших ээ… сотрудниц могут быть дети?
– Ну, знаете, Михаил Петрович у меня женский коллектив, а не мужской, и было бы странно, если этого бы не случалось, – напористо продолжала женщина.
– И что же? – Михаил Петрович с трудом сдерживаясь, в упор рассматривал необычную посетительницу.
– Нужна маленькая – Клавдия Ивановна, прищурившись, показала небольшое расстояние между большим и указательным пальцем – прямо таки малюсенькая квартирка. Естественно, со всеми удобствами. Муж сотрудницы вряд ли решит этот вопрос, а девочка талантлива, на неё большой спрос, нужно поддержать.
– Это всё?
– К сожалению, нет. Нужно бы обновить гардероб, костюмы. Пообносились, поистрепались.
– Ещё бы вам не поистрепаться! Буквально горите на работе, вновь съязъевил Михаил Петрович.
– Вот, вот! – не унималась просительница. – А надо подать себя на уровне.
– Так вы говорите, у ваших сотрудниц есть мужья? - поинтересовался Михаил Петрович, исподлобья, словно волк, глядя на женщину.
– Разумеется! Конечно не у всех, времена сами понимаете, тяжёлые, и вся тяжесть жизни ложится на нас, женщин.
Кроме тяжести жизни, на ваших женщин никто не ложится?
– В смысле?
– Ваши сотрудницы, как вы их называете, только задницей работать могут, да сиськами трясти!
– Ну, знаете! – Лицо Клавдии Ивановны мгновенно приняло малиновый оттенок. – Вы что позволяете себе?
Она достала платочек и принялась энергично обмахиваться.
Глава городской администрации испепелял взглядом посетительницу, терпение его иссякло. Он изо всех сил ударил по столешнице стола толстой ладонью, словно прихлопывая гигантскую муху.
– Встать! – по старой армейской привычке взревел Михаил Петрович
Посетительница вскочила, словно ей бросили на колени дохлую мышь, и недоумённо уставилась на главу городской администрации.
– Я покажу вашим шлюхам квартирки, я покажу вам гардероб! – продолжал бушевать Михаил Петрович. – Чтобы сегодня же ваш шалман был расформирован! Проверю! Лично! Сгною! – И, не сдержавшись, добавил: – Пошла вон, старая калоша!
На рассвирепевшего начальника было страшно смотреть. Лицо его исказилось, нервный тик подергивал левый глаз, в углах рта выступила пена.
Обомлевшая посетительница, с пылавшим лицом, не произнося ни слова, пятясь, вышла из кабинета, в который тут же вбежала побледневшая секретарша. Подойдя вплотную к столу, она налила себе без разрешения воды из графина, и выпив его мелкими глотками.
Михаил Петрович сидел молча, энергично барабаня пальцами по столу.
– Дело в том, что это была не Чертакова.… – произнесла, наконец, секретарша.
– А кто же? – почувствовав неладное, осведомился ещё не успокоившийся Михаил Петрович.
Секретарша замялась, но, собравшись с духом, произнесла:
- Селиверстова это была, Клавдия Ивановна…
Михаил Петрович, словно подброшенный пружиной, вскочил с кресла.
Так вы же… так ты же ….мне сказала, что пришла Чертакова!
– Да, конечно, так оно и было, но Клавдия Ивановна вошла к вам в кабинет без разрешения, по старой привычке….
Михаил Петрович медленно опустился в кресло. Забрав из рук секретарши стакан, одним глотком осушил его, и грохнул об пол. Блестящие осколки хрусталя рассыпались по кабинету.
– Я сейчас всё приберу! – секретарша направилась к дверям.
– Постой! – остановил её глава. – Что теперь делать?
– Думаю, всё объяснится, пошлите к ней курьера с извинениями и объяснениями.
– Нет! Вызовите мне машину, поеду сам. Куда она направилась?
Секретарша молча пожала плечами.
– Узнайте, и доложите.
Секретарша исчезла, но через пять минут перед главой городской управы лежал листок бумаги, с адресом…
…
Через полчаса Михаил Петрович робко открыл дверь приёмной областного депутата. Напускная бравада слетела с него, и он стал похож на обычного городского просителя.
– Разрешите?
Клавдия Ивановна с каменным выражением лица смотрела на визитёра.
– Я пришёл к вам с извинениями. Видите ли, произошла трагическая ошибка, и я…
– Как вы смеете…. Голос Клавдии Ивановны был тихим, но зловещим. – Вы что себе позволяете?
– Михаил Петрович стоял молча, переминаясь с ноги на ногу, словно провинившийся школьник.
– Мерзавец! – выдохнула Клавдия Ивановна. – Да вы знаете, что я с вами сделаю?
Михаил Петрович, побледнев, рухнул на колени, театрально сложа руки у груди.
– Голубушка, Клавдия Ивановна, простите меня, старого солдафона, ради всего святого! Наваждение нашло! Бес попутал!
Клавдия Ивановна продолжала молча разглядывать юродствующего Михаила Петровича. Тот продолжал стоять на коленях с поникшей головой.
– Вон! – Клавдия Ивановна театрально указала наманикюренным перстом в направлении двери.
– Сделаю всё, что попросите, – выдохнул он, и пятясь к выходу, как когда-то Клавдия Ивановна.
Этот разговор не прошёл даром для Михаила Петровича. Даже его закалённая военной муштрой, разносами, а то и зуботычинами, натура не выдержала.
Через некоторое время Клавдия Ивановна появилась в больничной палате, где под капельницей возлежал Михаил Петрович.
Тот жалобно посмотрел не неё, проводя ладонью по небритой щеке.
– Да полноте, Михаил Петрович, я уже в курсе! Это даже забавно! – наклонилась к больному посетительница. – Выздоравливайте, и в бой! И больше не ошибайтесь!
Клавдия Ивановна, лукаво улыбнувшись, погрозила ему пальцем с солидным бриллиантом, волшебным образом появившегося у неё вскоре после исторического разговора с главой администрации.
– Голубушка! – произнес Михаил Петрович, и лицо его озарилось слабой улыбкой. – Век не забуду!
– То-то! – похлопав бархатной ладошкой по руке больного, вышла из кабинета.
– Сука! – произнёс Михаил Петрович в сторону исчезнувшей за порогом больничной палаты посетительницы, и, взглянув в зеркало, стоявшее на тумбочке, тоскливо подумал: «Старею!».
– Подожди, дубовый солдафон, я из тебя верёвки совью, душу вытрясу! – С плотоядной улыбкой Клавдия Ивановна легко сбежала по широкой лестнице больничного корпуса.
День был весёлый, солнечный. Вытянув руку, она полюбовалась переливающимся игривыми искорками камень, и добавила:
– Ишь, командир нашёлся!
Подъехавший «Мерседес», мягко клацнув дверкой, принял в свою кожаную утробу Клавдию Ивановну, и увёз её навстречу сияющему дню.
