Их было трое. Они были пьяны. Молодая кровь, щедро приправленная водкой, бурлила и тянула на подвиги. Но совершить их удобного случая не представлялось. И подвиг был придуман. Взятые где-то на заводской территории два пожарных рукава они затащили на трубы, что пересекали железнодорожные пути поверху, на шестиметровой высоте. Концы шлангов привязали к трубам, вторые концы — к ногам самого бесстрашного из всей троицы. И он прыгнул вниз.
Висел он долго, пока служба МЧС наконец определила то место, куда заплетающимся языком, путаясь в ориентирах, вызывал помощь один из друзей смельчака.
Снимали аккуратно. Ах, если бы он ещё вёл себя смирно! Но нет. Одно непонятное движение — и парень, пролетев оставшиеся три метра до земли, воткнулся лопатками между шпал, каким-то чудом избежав травмы головы. Но переломы двух шейных и двух грудных позвонков с повреждением спинного мозга шансов на жизнь практически не оставляли.
Он выжил. Правда, лишился возможности ходить и перестал контролировать свои физиологические отправления.
Лежачий больной, высокая температура. Привычный вроде бы повод к вызову, если бы не возраст — 19 лет. Фельдшер взял протянутый мамой градусник. Да. 40,2. Нешуточно. Послушал лёгкие. Ну как послушал? Как смог. Его ж ни посадить, ни повертеть.
— Сколько он уже лежит?
— Да полгода уже. Завтра ещё на одну операцию везти надо. Пока квоту бесплатную дают.
— Рентген нужен. Боюсь, пневмония у него. В больницу поедем?
— Я не поеду, — отозвался парень на кровати. Укол сделайте.
— Да сделаю, сделаю. Только пневмония от этого не пройдёт.
— Может, вы снизите температуру, а завтра в центральной клинике ему рентген сделают? Не хочу его сейчас в местную больницу везти, а завтра в другую перевозить.
— Воля ваша, конечно, — фельдшер достал ампулу с анальгином и шприц. — Можно и так. Но будут ли ему операцию делать, если там действительно пневмония началась? Не отправят домой?
— Не знаю, — мама вздохнула. — Рискнём.
— А позвонить туда можно? Проконсультироваться. А то, действительно, зря проездите туда-сюда. Или всё-таки давайте в нашу больничку сначала. Врач посмотрит, рентген сделают. Может, там и нет пневмонии? Может, в другом причина?
— Я в больницу не поеду, — опять подал голос больной.
— А вы можете точно сказать, есть там пневмония или нет?
— Точно? Нет. Могу только заподозрить. Остальное только снимок покажет.
— А ещё варианты есть? — спросила мама.
— Вариантов два: или сейчас в нашу больницу, или завтра сами едете, как собирались, — в центральную клинику. Ну... Можно, конечно, рентген дома сделать, но этим только частники занимаются, и стоит это недёшево.
— За деньги? — мама была поражена. — Да что вы говорите! У нас бесплатная (она сделала ударение на слове бесплатная) медицина. С какой стати я должна платить за то, что ему (она кивнула на сына) полагается бесплатно?
Фельдшер очень хотел сказать, что бесплатно её сын пьяным прыгнул с тарзанки, но смолчал. Долгие годы работы приучили не говорить лишнего. Ему было жалко парня. Хоть и дурак он и так по-глупому за секунду искалечил себе жизнь. Но ведь молодой совсем. Фельдшер закрыл ящик и вышел из квартиры.
— А может, и повезёт. Прооперируют. Наши врачи часто творят чудеса. Невзирая ни на условия работы, ни на зарплаты. И творят они эти чудеса не благодаря, а скорее вопреки тому, что с ними делает их страна.
— Я вот что думаю, — фельдшер допил остывший чай и поднял глаза к небу. — Может, Ты его специально лишил возможности ходить? Чтобы он, пока лежит, подумал и понял, для чего ему голова нужна? Так он понял, Господи. Я по его глазам видел — он уже понял! Помоги ему!
