Отличное летнее утро июля 2015 года. Я неторопливо пилю на мотоцикле на службу. Выехал с запасом, дорога полупустая. Гнать не требуется, наслаждаюсь движением. И вот на выезде из длинного тоннеля, как раз на границе светотени, начинается снятый асфальт. Знаков о ремонте не было, а заметить было нереально. Мотоцикл повело в сторону и опрокинуло на бок о перепад снятого и неснятого асфальта. Ощущение скользячки вверх ногами. Потом группируюсь и вроде остановился. И тут солидный удар в спину и левый бок. Перевернулся на живот. Лежу. Осознаю.
В голове досада. Опоздал на службу! Расстроится супруга! Надо вставать и осмотреть мотоцикл. Знаю, что пока вставать нельзя. Мысленно ощупываю себя. Ноги чувствую и могу шевелить. Только левое колено болит. Руки работают. Значит позвоночник цел. Понимаю, что сломаны или сильно ушиблены ребра слева. Вижу и слышу нормально, говорю с подбежавшими. Значит голова цела. Повеселел. Встать не дают, дышать тяжеловато. Помогли позвонить. Я в гарнитуру доложил шефу и стал ждать Скорую.
Подходили байкеры и водители коробок. Переживали, предлагали помощь, желали выздоравливать. Спасибо им всем. Хороших людей намного больше, просто уроды заметнее. Попросил мотобро осмотреть мотоцикл. Он сказал, что мот в порядке, только отлетел поворотник, загнуло подножку и царапки от скользячки. За мот отлегло. Позже нашел фото своей аварии с комментарием, что пилот (я) мертвый. Прилетел наш сотрудник, занялся взаимодействием с ДПС и водителями. Приехала скорая. Отличные ребята. Осмотрели, опросили. Погрузили. Стали раздевать. А левый бок болит пипец! Тут ребятки и говорят: «-Давай раздевайся, а то нам кожу резать нечем. Только куртку испортим!» Я завопил: «Оставьте куртку, ироды, я сам разденусь, только помогите». Начали раздеваться. Жалуюсь, что больно, а мне: «Купил мотоцикл – готовься к боли!» Заржал, забыв про боль.
Приехали в Боткинскую. Раздели, оформили. Супруга прилетела. Нашла меня вполне живым на общем фоне приемного отделения. Ободрил как мог. Потом реанимация. Состояние нормальное. Небольшой гидропневмоторакс, но жидкость из легких быстро ушла сама. Поставили капельницу. Дали попить. Стало полегче. Чувствую, что оживаю.
Тут по поводу жалоб на колено подошел молодой травматолог. На позитиве весь такой. Пощупал мне колено и говорит: «К сожалению, Ваше колено сломано и я Вам сейчас это докажу.» Потом делает шприцом забор жидкости из сустава и показывает: «-Видите над столбиком крови столбик желтого жира? Это верный признак перелома.» Сделали рентген и сказали, что хоть не все так страшно, но ходить сам я стану не скоро. Расстроился. Халява со сломанными ребрами не прокатила. Наложили гипс от бедра до кончиков пальцев.
Общая палата. В палате кроме меня веселый мужик со сломанной ногой и старый дед с переломом руки. Дед толи платный, то ли блатной. Сестры по его просьбе включали на телеке НТВ-шное говно погромче и валили. Дед под это сразу засыпал. Пульта нет, все неходячие. Я позвонил брату , попросил привезти пульт и стал повелителем телевизора. Потом уже два отличных доктора, один – профессор- вылитый Михаил Ефремов, и второй,- почти копия актера Стычкина, объяснили, что нужна сложная операция и кости ноги надо собрать на металлоконструкцию. По ОМС пластины не очень. Хорошие стоят около 50 тысяч. Звоню шефу. Прошу помощи. Или денег собрать взаймы или в ведомственный госпиталь отвезти. Через час звонят и говорят, что за мной из госпиталя выехала скорая.
В госпитале чудесный доктор СанСаныч показал мне на макете и снимках чего я натворил и как это будут чинить. Поставили в план на операцию. Я уже понял, что я смогу снова сесть за руль мотоцикла и повеселел. Заезжали коллеги и жена. Шеф сказал, чтобы я все выбросил из головы и занимался самовосстановлением, за что ему до сих пор очень благодарен. Коллеги сказали, что есть видео с видеорегистратора, где видно, как меня переехала легковушка. Видео жутковатое. Понял, что меня реально спас хороший итальянский шлем и куртка с защитой спины 2 уровня.
Подошел день операции, стали готовиться. Если по малой нужде я справлялся уткой, то по серьезным вопросам ползал на костылях. Иногда подвозили на кресле-каталке, но старался сам. Проблемой были 6 сломанных ребер, из них три в нескольких местах. Приходилось терпеть и шевелиться. Тогда эта фраза стала моим девизом. Перед операцией заезжала супруга. Оставила за забором нашу четырехмесячную дочку с тещей гулять. Познакомилась с СанСанычем. Помогла мне помыться. Нашла меня вполне живым и жизнелюбивым.
Во время подготовки к операции нужно было совершить две процедуры: побрить ногу от пупа до пятки и очистить кишечник. Я теперь знаю, почему средний медперсонал зовут медицинская Сестра. После того, что между нами было в душевой с симпатичной сестричкой Светиком, я, как настоящий офицер, должен был жениться. Но на сестрах не женятся. С грехом пополам (хотя не до греха было, чего греха таить!) соскребли мех с ноги. А потом Светик мне и говорит: «Выбирай! Клизма или касторка?» Подумалось, что клизма потребует известной расторопности, а я не так ловок пока. Поэтому выпил касторки. Запил соком и стал ждать.
Первый заход на бомбежку прошел ожидаемо. Доковылял до туалета, взгромоздился на белого коня, выставив из кабинки ногу в гипсе. Она ж только от таза гнется! А вот на второй заход скрутило кишки так, что я чуть сознание не потерял. Ну, сука, думаю, упасть в обморок в такой комичной позе без штанов с торчащей из кабинки ногой и костылями будет просто стыдно. Собрал жопку в кулачок и поплелся в палату. Касторка отпускала. Пришла сестричка, уколола, передала таблеточки от анестезиолога для спокойного сна.
Утром разбудили, сказали раздеваться, громоздиться на каталку и ждать, накрывшись простынёю. И тут меня медвежья хвороба пробрала. Слезаю с каталки, натягиваю труселя и на костылях несусь в фаянсовый рай. Доктор пенял медсестре, что меня плохо почистили. Я сказал, что это нервы и сестра не виновата. Покатили в операционную.
Поговорили с анестезиологом. Говорит, наркоз будет или общий, или эпидуральный. Общий тяжелее, а для эпидурального надо сильно согнуться и не факт, что я со своими ребрами так сложусь. Я говорю: «Сложусь как смогу, а там нажмете на плечи, я потерплю». Сложили, кольнули. Начинает тепло к ногам приливать. Разложили меня на спине. Руки на подставках развели. Капельницы подключили. Ширмочкой ниже пупа отгородили. Тут рыженькая сестричка берет меня за первичные признаки и говорит, что катетер будет ставить. «Подожди, сестричка! – говорю, – пусть все онемеет и делай, что хочешь». «-Не бойтесь, -- говорит сестра,- я Вам как себе поставлю, со всей нежностью». И не обманула, как потом оказалось. Потом я поинтересовался чем-то, попробовал шутить, тогда СанСаныч кивнул медсестре у капельницы и я заснул. Пока я спал, доктора собрали мне ногу на пластину и восемь здоровых саморезов. Недостачу компенсировали кусочком моей же подвздошной кости.
Проснулся на выезде из реанимации. Состояние отличное, настроение бодрое. Прискакала моя любимая. Подменила сестричку, сама меня в палату откатила. И стал я поправляться. На следующий день с обходом пришел СанСаныч и, осмотрев, попросил поднять ногу. Я хотел, но не смог. Он сказал, что квадрицепс выключился, такое бывает, - хмыкнул и ушел. А меня это задело так! Весь оставшийся день и полночи пытался мышцы включить, помогал простыней и руками. Заснул уставший. На утреннем осмотре на вопрос «Как дела?» гордо задрал ногу вверх. СанСаныч улыбнулся и был доволен.
А через пару дней руководство госпиталя приказало всех больных разместить по ранжиру и я оказался в трехместной палате с двумя подполковниками. Один лечил последствия хирургической ошибки. Второй, Петрович, увольнялся и лежал для обследования, чтобы подтвердить травмы и заболевания, полученные во время прохождения службы. Служил он в Грозном, а после увольнения поселился в Сочи. Он отличный, компанейский мужик и мы с ним задружились. Он меня в каталке до сортира подкидывал и вообще помогал, пока я лежал. Мы с ним много разговаривали, и он нас с женой пригласил в гости отдохнуть в Адлере. К тому времени я стерпелся с болью в рёбрах и 8-10 уколами в день и потихоньку подтягивался на перекладине кровати, чтобы хоть какая-то нагрузка была. Дня через четыре, я уже бодро скакал на костылях. Каталка была не нужна. Старался не просить лишний раз обезболивающего. Ногу можно было сгибать без фанатизма, но нужно было носить ортез, чтобы металлоконструкция хорошо прижилась. Нога ныла в состоянии покоя, поэтому старался шевелиться по возможности.
Близился десятый день после операции. За это время меня посетили множество близких людей. Заходил и Миша, мой коллега, который делал в этом госпитале очередную химию. За окном август и все сильнее тянет на воздух. К десятому дню моя супруга заверила СанСаныча, что он отдает меня в умелые, надежные и любящие руки, и он дал добро на выписку сразу после снятия швов. День этот я ждал с трепетом. Во-первых, я почти месяц не был дома, а во-вторых, мне было любопытно как будут снимать швы. Наружные швы у меня были выполнены металлической скобой. Как степлером. Оказалось, что есть специальные щипчики, которые так деформируют скобку, что она сама разгибает ножки и вынимается из кожи. Процедура не из приятных, но терпимо. Да и с болью я свыкся.
И вот меня выписали и выдали супруге. Приговор – на костылях до декабря и реабилитация в октябре. Дома меня ждала семья, домашняя еда и свежий воздух. Вокруг близкие люди, природа и прекрасная погода. Я чувствовал себя все лучше и лучше. На пятый день после выписки стал сам ездить за рулем авто, благо, что автомат. Практически все время на руках у меня была дочка. Мы с ней пока сами не ходили и вполне могли играть вместе. Мама моя направила на меня свои кулинарные таланты и я, вроде постройневший на казённых харчах, начал набирать вес. Бодро скакал на костылях, даже в лес с сыном за грибами ходил на костылях. Правда передавил нерв – подмышкой стала неметь левая рука. Тогда мне купили локтевые костыли. На них я уже практически бегал. Один раз несся по улице и обогнал мужчину с дочкой лет 6-7. Услышал, как ребенок спросил: «Папа, а зачем дяде костыли, если он ходит быстрее нас?»
Пролетел август, а за ним и осень с реабилитацией в шикарном санатории на Клязьминском водохранилище. Мой коллега Миша не выдержал очередной химии и ушёл. Декабрь, ЦВВК, выход на службу. Костыли сменились тростью. Я жил полной жизнью. Ходил на процедуры в поликлинику. И только в бане заворачивал левую ногу в полотенце, иначе железка под кожей жглась. Получил страховку. Купил супруге любимой колечко с брюликами за стойкость и любовь. Мотоцикл поставлен в сервис для диагностики и подготовки к сезону. К маю трость стала уже не особо нужна, но было трудно отказаться от постоянного наличия палки в руке. Трость – не только опора, но и удобный в жизни и в быту предмет. В сервисе меня прокатили со сроками, я забрал мотоцикл и отдал его отличному мастеру. Проблем оказалось не так много, но залегли кольца и упала компрессия. Родные прокладки, поршневые кольца и маслосъёмные колпачки ждать из Японии минимум 2 недели. А тут и лето на носу. Я в отпуске. Решили ехать в Сочи. Созвонились с Петровичем. Он нас ждет. Собираемся в машину и едем. Приехали, разместились и отдыхаем. Чередуем пляж и экскурсии, прогулки с поездками. На своей машине очень удобно.
Тут подкрался мой День Рождения. Петрович сказал, что едем на шашлыки. Мы с ним купили правильного мяса у правильных ребят, купили все для пикника. Внезапно, по причине, от нас не зависящей, отменяется загородный дом. Хозяин в жопито и принять нас вроде хочет, но Петрович сказал, что ехать нет смысла. В прогнозе дождь и я малодушно предлагаю пошашлычить во дворе частного отеля, где мы жили. Петрович же настаивает на пикнике на диком пляже. Настроен он решительно и подготовлен основательно: он сам, его девушка, её подруга и две пятилитровых баклажки абхазского вина, за которым они ездили на погранпереход. Петрович указал на карте место и поехал туда на автобусе. А мы со всем хабаром и детьми приехали на своем авто.
По приезду сразу же пошел дождь. Но мы спрятались в тоннеле ж\д насыпи. И, хотя под ногами бежала вода, грозясь утащить тапочки, мы открыли шампанское и начали праздновать. Я не пил, но мне было весело со всеми. Дождик обиделся на то, что мы не испугались и ушел на Туапсе. Расположились у заброшенных пирсов. Нам повезло полюбоваться как у берега резвятся дельфины. Накрыли большой плоский камень как стол и сложили рядом мангал из камней. Я занимался мясом и все время стоял лицом в одну сторону. Вечерело, но света от фонарей вдоль железной дороги вполне хватало. Наши дети устали и пошли в машину спать. Стемнело, тени легли резче. Тень от насыпи была непроглядной, но кромка берега и 10-15 метров моря освещались хорошо.
И тут я в очередной раз увидел ребенка лет шести, который купался в море метрах в 30 от нас. Мы были не одни. По всему дикому пляжу стояли компании. Кто-то уехал. Кто-то готовился ночевать. Но мне не нравилось, что ребенок то сидит в воде, то на корточках на берегу и я попросил одну из наших девчонок сходить и посмотреть, почему мальчик купается один. Может родители упились и не могут присматривать. Может парень закаленный и родители присматривают, зная, что ничего не случится. Я предполагал, что мы не видим старших, потому что они в тени от насыпи сидят без костра. Но на всякий случай моя жена дала ей с собой большое пляжное полотенце.
Через минуту она прибегает с этим детенышем на руках. Пацан абсолютно голый и совершенно синий от переохлаждения. Говорит с трудом. Рядом с ним не было никого. Мы завернули найдёныша в плед, его прижала к себе девушка Петровича, мы посадили их в машину и включили печку на полную. Согрели воды, стали поить пацана тепленьким. Мой старший сын разговаривал с ним. В это время я пробежался по берегу вправо-влево метров по триста, спрашивая: никто мальчика не терял\не искал? Но все оказались не в курсе. Тем временем мы сообщили в полицию и вызвали скорую. Я еще раз внимательно пробежался там, где купался мальчишка и нашел тапочки в виде лягушек, трусики и зонтик.
Перезвонили из милиции уточнить приметы. Сказали, что вроде кого-то похожего ищет отец. Тут приехала скорая. Мы с бригадой обменялись телефонами, дали объяснения и отдали мальчика. Скорая уехала. Через час нам снова позвонили из милиции и сказали, что мальчик в больнице, ничего страшного не произошло, что мы его вовремя нашли и согрели, и что его отец нашелся и уже с сыном.
Оказалось, что у мальчонки небольшая задержка развития и какая-то проблема с матерью. И он не раз уходил гулять самостоятельно. В этот раз он прошел по каменистому берегу более двух километров. Замерз и полез в воду греться, ведь вода на ощупь теплее воздуха. Но море было все равно значительно ниже температуры тела и детеныш всё никак не мог согреться. Он отлично плавал и ничего не боялся, но силы его покидали.
И вот в эту ночь мы кушали мясо, пили вино, любовались морем и звездным небом, и тут мне пришло в голову, что, возможно, всё так и должно было случиться. Я должен был попасть в аварию, попасть в госпиталь, познакомиться с Петровичем, чередой других мелких совпадений и случайностей оказаться на этом пляже именно в то время, когда замерзающему потеряшке нужна была помощь. И пусть это была одна из самых коротких ночей года, но не факт, что голый ребенок протянул бы до утра. Здоровья тебе, найдёныш Мишка!
В этой истории почти никто не назван по именам. Я сделал это сознательно. Кто знает – тот узнает, а кто не знает – тому незачем знать. Я благодарен родным, близким, коллегам, знакомым за поддержку, заботу и любовь. Я благодарен судьбе за возможность делать добрые дела. Я благодарен Богу за испытания по силам.
Я вернулся из Сочи и снова сел за руль мотоцикла. Мотосезон 2016 года был особенным. Но это совсем другая история.
Конец.
