Брусника

- Галка, вставай, лежебока! Шесть утра уже. Опоздаем ведь. Каждый час дорог.
- Иду, иду, Жень.
- Разоспалась, едрить твою. Как у мамки на печи.
- Да иду, не ворчи.

Летом скучать некогда. Тут у каждой семьи свой кормилец. У кого моторка, у кого автотранспорт. Деревенька можно сказать вымирающая. Молодёжь всё до города год за годом, навстречу большой жизни. В детсаду уж одна группа осталась из трёх, да и в той всего восемь малюток. Старики мрут один за другим. Телеграф закрыли ещё в прошлом году. Леспромхоз распустили ещё раньше.

Нет работы никакой. Вот и заработок один и остался, считай. Ягоды сдавать. Открывают летом финны приёмочные пункты. У себя-то не собирают, берегут природу, буржуины. А Карелия рядом, народ бедный в деревнях, рад стараться.

- Галка, где грабилка-то моя? Куда опять запропастила, едрить тебя?
- Да в кладовке посмотри, где ж ей быть-то.
- Харчей собери, не забудь. Сальца поболе.
- Да собираю уже.
- Давай скоро, ехать пора.

Хороший мужик Женька. Хозяйственный. Всё бегом, всё бегом. В деревне иначе никак. Каждый день на счету. Особенно летом. Пора заработков. Морошка по сто пятьдесят за кило. Но это в июле, считай, да и пока набегаешься за ней по болотам-то. С брусникой проще не в пример. Хоть и двадцать пять всего дают финны за кило, зато по вырубкам её красным красно. Благо вырубок по делянкам от леспромхоза осталось, дай бог. Километрами тянутся.

Вот и в разъездах все летом. Кто моторкой по озеру выискивает места на ягоду богатые, кто по просёлкам машинами да мотоциклами. День в лесу, к вечеру на приёмочный пункт. Мешками везут бруснику. Зимой денег брать неоткуда будет.

У Галки с Женей старенький москвич. Уж как Женька оберегает его, кормильца. Как родного, считай. Всё сам отремонтирует, подлатает. С утра по песчаному укатанному просёлку километров двадцать и вот они, облюбованные Галкой да Женькой вырубки. Грабилку в правую руку, ведро в левую, да мешок за поясом.

И пошёл, пошёл, согнувшись к ягоде, пока мешок не наполнится. К машине отнести, да следующий мешок наполнять. Ягода крепкая, покуда спеет, не мнётся, сока не даёт. Вроде и легка, но как приятно вечером будет мешок за мешком опорожнять в пластиковые ящики финские, да на весы.

- Жень, я вон туда пойду, в сторону вышки погранцовской. Там богаче ягоды будет, тут, глянь, повыбрали мы с тобой за неделю-то.
- Давай, за вышку не спускайся только. Я пока к ламбине подамся, гляну как там. Кричи уж, если что, на обед-то.

Солнышко пригревает, август, считай, жарко, конечно, но труды полезные, добрые. Хорошо хоть на вырубке ветерок гуляет, комарьё отгоняет. На болотах, когда по морошку, от него спасу нет. С брусникой попроще. Ходить-то, конечно, тоже не просто. Бывает, хлысты вывозят, валежник оставят второпях, вот и мнёшься в буреломе, обирая кочки, полные брусники краснобокой.

Подле вышки действительно ягоды было богато. Галка и не заметила, как обогнула потихоньку вышку, спускаясь всё ниже по южному солнечному склону. Удачное место. Надо будет после обеда Женьку сюда привести. Вдвоём хорошо мешков наполнить случится. Аль он может у ламбины тоже мест хороших найдёт. Женька не в пример быстрее Галки шастает.

По низу склона к солнечной вырубке подступал глухой тёмный ельник. Галка, увлёкшись ягодой, уде почти спустилась вниз, к самой кромке леса. Оттуда он и вышел.

Сперва Галка, заслышав хруст валежника, подумала было, что это Женька. Однако, он ведь совсем в другой стороне должен быть, к ламбине ближе. Галка обернулась в сторону ельника.

Он шёл прямо на неё. Медведь. Не скрываясь, мерными грузными шагами, по прямой, точно к Галке. Огромный, тёмный, шерсть переливается на солнце. Метров пятнадцать всего расстояния. Галка начала кричать. Натужно, со всей силы.

- Женяаааааа! Женяааааааа!

А голоса нет. Рот открывает Галка, а ни одного звука. Ближе, ещё ближе. Идёт и смотрит, не отрываясь. Прямо на Галку. Тяжёлый взгляд, страшный. И глаза. Мелкие, цепкие, слизистые. И вонь. Тяжёлый такой дух, словно псина, но не в пример едче. Забивается в нос.

Так и стояла Галка, не в силах сдвинуться с места, с беззвучно распахнутым в немом крике ртом. Медведь прошёл мимо, свернув чуть правее в самый последний момент. Толкнул Галку в бок, так что она села на кочку. И ушёл вверх по склону, скрывшись из виду.

На этой кочке и нашёл Галку Женька. Она так и сидела, недвижимая, открывая и закрывая рот, зарёванная, с замершим взором. Голос к Галке так и не вернулся.