Однажды мы пошли гулять. Я и кореш мой. В летние каникулы делать особо нечего было, вот и пошли. Хотя какое, в пизду, лето — в толстых куртках пошли. Попиздовали даже, подрагивая от холода. У отцов скомуниздили по полпачки сигарет для начала, потом уже стали попирать землю ногами.
Плана не было никакого: нормальный план надо было еще привезти из Воронежских ебеней, а других планов мы не знали. Ну может кроме планов лабораторной по химии. Действовали по ситуации, короче. Сперва думали пойти к девченкам, может они приняли бы в дочки–матери играть, но к концу того лета девченки спокойно могли стать самыми натуральными матерями и уже не игрались в такую хуйню. А что ты хочешь? Девочки созревают раньше парней. Впрочем, правильно не пошли — девченки в ту пору целовались со старшаками, и мы могли бы отхватить свежайших пиздюлей забесплатно.
Решили посмотреть лес и речку (никогда, блядь, не видели), а уже по дороге вспомнили про армейскую свалку. Ты знаешь, что такое армейская свалка? Нихуя ты не знаешь, если не был там подростком. Там ништяков столько, сколько сами армейцы разом не видывали. На приличной свалке было (тогда еще) ВСЁ. Драгметаллы, химия всех видов, шмотки, аппаратура, даже пиротехника. Полный набор ценностей предпубертатного пиздюка, с такими ништяками потом в школе можно было поиметь кучу уважухи.
Короче, пошли мы. Через поле, через речку, через за каким–то хуем болото, потом через буераки. Думали, так ближе. Часа три продирались, вымокли и вымерзли и к свалке дошли уже к вечеру. Сократили, бля.
Темнело. Времени на неторопливое изучение хабара уже не было, потому хапнули что на глаза попалось первым делом. А попались цилиндры из пластика. С дырочками. Много! Взяли их штук по десять на рыло и отправились назад. Шли по нормальной дороге и уложились в минут двадцать, заодно решили идти не по домам а за гаражи. Думали, разведем костер, посидим–покурим, цилиндрики поковыряем.
От гаражей нас отогнал плешиво–рыжий прапор. Сука. Тот прапор делал только две вещи в жизни: пиздил всякую требуху из автопарка и прикручивал это к своей шестерке в гараже. Кулибин, пальцем деланный. Ссориться с этим вечнобухим недоразумением Советской Армии нам не хотелось, потому отошли подальше и развели костер там.
Цилиндры были странными: внутри виднелось что–то темное. Вроде бы и порох, но почему в пластике? На фильтр тоже не похоже — дырочки были только с одного конца. Один цилиндр хуйнули в костер и отбежали на миллион шагов: опытные, блядь, были уже к тому времени. И ждали, бахнет или нет? Цилиндр молчал в пламени. И тут кореш сделал то, о чем мы потом жалели — он нашел на цилиндре резьбу и развинтил эту суку. Легко и просто, словно резьбу специально для него промазали вазелином.
Дрожа от холода и нетерпения вернулись к костру — не видно ж нихуя! В костре ничего не взрывалось, так что мы уселись рядом и стали рассматривать этот йобаный цилиндр. Ничего не понятно, кристаллы какие–то. Не пахнет ничем особо.
Я хуй знает что взбрело в голову корешу, но он выцарапал своим грязным ногтем малюсенький кристаллик, лизнул его и зачем–то потер глаза. Бля. БЛЯ! Если бы я знал о последствиях заранее, то еще на пути к свалке утопил бы ублюдка в болоте. А началось вот что: морда этого алхимика мгновенно побурела, слезы реально брызнули на метр и у него начался БЛЁВ. Это был уже не кореш и не человек, это был комок извивающейся хуйни. Он орал, блевал, тер свои йобаные глаза и вертелся на земле как уж на сковороде. Сука. Я думал, что если это не закопать срочно, то умру от сердечного приступа.
Аххахахаха, ты сейчас думаешь о вызове скорой помощи? В той жопе телефон был только у сельпо, и предавать огласке случившееся было хуже смерти от глистов. Это сейчас с мобилки можно вызвать спасателей, а тогда.. Тогда мне ничего не оставалось, как отвести кореша к нему домой. Цилиндры подальше в кусты, и пошли. Так сильно я не боялся даже тогда, когда один уголовник меня едва не зарезал битой бутылкой. Я шел и ссался от страха, что кореш сдохнет на моих руках. Кореш же в этом всем участвовал чисто номинально — его тело орало, терло глаза и блевало всю дорогу, недалекий разум же был где–то далеко.
Дома нас встретила его мать, от которой я отхватил пиздюлин первым делом, она подумала что я еёного сыночка обидел. Потом меня чуть не убил его папаша, который тоже не разобрался сперва. Пока я вносил ясность в ситуацию — кореш заблевал слюной и желчью всю прихожую, его повели в ванную мыть глаза, меня прогнали к хуям. И я побрел домой.
Шел домой и пытался обмозговать ситуацию. Крик кореша «я нихуя не вижуыыыыыыы!» все еще звенел в ушах.
Последствия мы с корешем разгребали еще неделю — пока его предки успокоились, да пока глаза стали нормального цвета, да пока к корешу вернулся аппетит. Ничего приятного.
Вот одного не могу понять, какого хуя я, по пути домой, потер свои глаза?!
