Как и во всех хоррорах, ничто не предвещало беды. Началось все с самого обычного бытового, можно сказать, случая: отвалился кусок зуба. Я посмотрел на печально торчащий остаток корня, всплакнул и, так сказать, ритуально проводил зуб в последний путь, то есть, в помойку.
И с утра сегодня пошел в стоматологию.
— Удалить бы, — задумчиво сказала врач. — Вот направление, давайте, удаляйте.
Часы весело показывали 15:03, за окном не пели птицы (ввиду отсутствия), а я сидел в кресле хирурга-стоматолога.
— Анестезию делаем бесплатную или платную? — спросил меня хирург и зловеще пошевелил повязкой.
— Цена вопроса? — оживленно поддержал я беседу.
— Одна ампула — четыреста писят, две — шестьсот семь.
— Две, — сказал я.
Со стороны кошелька донеслось «Отвори потихоньку калитку», плавно перерастающее в «По диким степям Забайкалья».
— Две так две, — дружелюбно сказал хирург и вкатал мне в челюсть два укола.
Челюсть онемела, я и кошелек тоже.
Дальше хоррор вспомнил, что он хоррор и что-то маловато во всем происходящем саспенса, трагедии и кровищи.
— Кррак! — ехидно сказал удаляемый корень зуба. — Внимание. РАСТОПЫРИВАЮСЬ.
— Ой, — сказал хирург. — Что-то я только половину достал.
«Эх, мама», — подумал я и непринужденно улыбнулся.
— Сейчас достанем, — сказал хирург и подвинул ближе лоток всяческих инструментов, как мне показалось, не отмытых от крови предыдущих жерт… пациентов. Клянусь, там были стамеска, паяльник, советские плоскогубцы, тиски и гвоздь-«двадцатка». — Голову вот сюда, рот откройте пошире и…
— Кррак, — сказала половина половины корня зуба.
— Сейчас подождем коллегу, — грустно сказал молодой хирург. — У вас там корень под углом.
Коллега оказался мужчиной в пытках поднаторевшим, решительно уложил меня на кресло горизонтально и рванул из меня клещами остатки зуба, души и совести.
— Мда… Что-то не то. ПОСТУЧАТЬ НАДО.
В этот момент я еще смотрел на лампы и мучительно размышлял, не стоит ли сбежать, пользуясь тем, что врачи отвернулись. Не сбежал. ЗРЯ ОЧЕНЬ ДАЖЕ ЗРЯ. «Постучать» оказалось решительной медсестрой с киянкой. Каждый удар отзывался болью во всех здоровых зубах, желанием заорать и попыткой побега. Какое там…
— Что-то не вижу я ваш корень, куда он там обломился. Сделаем снимок.
Поскольку анестезия действовала, я не замечал того, что изо рта катится кровь, опомнился лишь тогда, когда залил ей свитер. В коридоре на меня смотрели с ужасом, вся нижняя часть лица была в засохшей крови.
— А что с вами там делали? — осмелилась спросить какая-то бабулька.
— Лечили, — грустно сказал я.
Очередь в коридоре изрядно поредела.
Снимок зуба заставил хирургов посовещаться, после чего мою челюсть принялись ломать дальше.
— ПОСТУЧАТЬ НАДО, — был приговор.
Я пытался думать о хорошем, о коте, о доме, о том, что однажды это закончится, а кот, сука такая, лежит со своими здоровыми зубами, паскуда. В мою челюсть долбилась киянка. Анестезия прекращала действовать. Жизнь напоминала съемку плохого хоррора. Потому что в хороших обычно от маньяка можно сбежать.
— Еще раз снимок, что-то не вижу, куда верхушка зуба уплыла.
Второй снимок ничего не прояснил. Хирурги пожали плечами.
— ПОСТУЧАТЬ НАДО.
Сбежать мне не дали отказавшие ноги — мне добавили третий укол анестезии. Еще пять минут мне во всех позах выворачивали челюсть, я хотел быть змеей, размышлял, как с соседнего кресла умудряются вот уже четыре человека так дико орать от боли, из меня-то ни слова не вылетало.
— Вы молодец, — ласково сказал хирург и помахал в воздухе какой-то штукой, похожей на плоскую отвертку, измазанную в крови. — Сейчас снимочек сделаем еще один.
— А что ж не постучать-то? — печально спросил я и побрел на третий снимок.
Очередь провожала меня сочувствующими взглядами, прижизненно канонизируя как святого мученика.
Часы показывали 17:15, кровь не останавливалась, руки, лицо и свитер я оттирать уже не пытался.
— А, все, с кровью выскользнуло, — радостно возвестил хирург. — Сейчас промоем, и можете идти. Завтра у вас может быть температура и опухание. Удаление было сложным.
«Что, правда?», — про себя спросил я.
Руки и ноги тряслись, голова кружилась, сознание мутилось. Хотелось только лечь и умереть, опухнув и затемпературив прямо сейчас и здесь.
Но все завершилось хэппи-эндом. Свитер сохнет, отмытый от крови, я лежу на кровати, кот лежит на мне. Ура.
