Детские кошмары, для моего поколения ростовчан – это рядовое явление. Сегодня потусторонние ужасы в людском обличии уже даже стали частью масс-культуры – Мэнсон, Битцевский маньяк, Чикатило. Их образы выцвели, абстрактные и совсем далекие. Дети 80х в Ростове всегда имели тему для разговора, которой старались избегать – страшные, страшные смерти в области. Дома родители, а в школе – классные руководители и офицеры милиции нам внушали: чужой человек – это опасность, не разговаривать, не брать конфеты, никуда с ним не ходить.
Мы в извращенной форме воспринимали эти напутствия, отшучивались, иронизировали, валяли дурака. Неприятие порождалось отказом разума верить в такой ужас. Ростов город большой и темный. И моя мама тоже каждый раз отпускала меня вечером гулять или на тренировку скрепя сердце. А папа часто читал ей нотации в кухне «зачем ты его отпускаешь, это опасно». Сам он не мог тогда мне 7ми летнему пацану запретить гулять вечером. Для него это значило расписаться в собственной неспособности как-то повлиять на происходящее.
Очередная встреча с родительскими друзьями на даче. Дядя Володя и его сын – мой лучший друг, Серега – бледные. Парень из соседнего подъезда пропал, а вчера его нашли. В нем забито около 100 гвоздей, отрезаны уши, нос. Дядя Володя, спасатель на воде, крепкий мужик, выглядел абсолютно разбитым. А мой папа, адвокат, беспомощно пытался ответить на вопрос Сереги «Дядь Юр, а почему милиция его не поймает».
Буквально через месяц, сидя в наших Жигулях во дворе, я увидел в соседней Ниве мужчину, который курил сигарету, и держал в руке нож. Меня с головой накрыла паническая атака. Не мог дышать, я бросился на пол машины, чтобы спрятаться и причитал «убийца… убийца». Из машины меня уже выносил примчавшийся с работы папа. Тот мужчина оказался другом соседей, случайным человеком без злого умысла. В моей жизни стало больше спорта, музыки, появился огромный любимый пес. Я всегда был либо на занятиях, либо гулял с псом. Папа стал заметно больше работать. По ночам строчил на своей оранжевой Оливетти адвокатские бумаги: исковые заявления, кассационные жалобы и т.д. Поднимался утром в 4 и продолжал работать. К нам стал часто заходить в гости дядя Толя – папин друг и коллега. Через 1,5-2 года ужас официально завершился, Чикатило поймали. Изменилось ли что-то в жизни детей – нет, мы не придавали этому значение. А масштаб этого зла мы уже увидели только спустя много лет, читая статьи и интервью.
В 1999 папы не стало, инфаркт прямо на рабочем месте. А в 2001 после выпуска я приехал в Ростов встретиться с одноклассниками. Один из них, Саша, на юрфаке РГУ защитил диплом по теме Серийные убийства на сексуальной почве. Его консультантом был старший следователь, который входил в группу по Чикатило – Анатолий З., наш дядя Толя. Один момент из его общения со следователем он выделил отдельно. От лица следователя «Давление было дикое. Наша система не была готова эффективно вести такое сложное расследование. Оно требовали слишком много сторонних ресурсов. Хотя и привлеченные психиатры не могли составить психологический портрет убийцы. Приехавшая команда из Москвы требовала отчеты, рапорты, а любое действие или инициатива требовала соответствующих запросов, записок и прочее. Бумажная волокита съедала львиную долю времени. Дайте нам работать, требовали мы, но так и просиживали большую часть времени в кабинетах. Тут мне очень помог один мой друг, Юра, адвокат. Он взял на себя практически весь объем моей бумажной работы. Писал очень грамотно и убедительно. Запросы выполнялись, пошло движение. Повезло, что ему это было небезразлично»
