Однажды Георгий в дождливую погоду сидел с представителем белого меньшинства ЮАР на ферме в 50 километрах от Кейптауна, активно пил вино разных сортов и беседовал слегонца за политику и всё такое.
- Я не могу нормально поставить машину нигде, - разорялся бур. - Когда я приду, там будет стоять афроафриканец, и требовать денег за то, что он охранял мою машину. Или он её без спроса помыл. А если не дам, начнётся хай несусветный, и может лобовушку разбить. Проще заплатить.
После этого они попробовали пару сортов белого, как уж положено двум белым. А потом ещё пару сортов. Принесли козий сыр, и Георгий взбодрился. Под козий сыр он может говорить про политику примерно сутки, а то и больше.
- Да, но был же раньше апартеид, - уточнил Георгий. - Я это в СССР в школе учил, какое вы ужасное государство.
- Неправда, - мрачно ответил бур. - Все хорошо жили.
- Правда, - упорствовал Георгий. - Чёрным было запрещено голосовать, они не имели гражданства страны, чёрный врач не мог лечить белого, всюду рестораны, парки, и даже скамейки "только для белых". В Кейптауне чёрным и вовсе запрещалось выходить на улицу после заката. Это нацизм, уж извини меня. Пусть с хорошей экономикой, но нацизм.
Бур сурово промолчал, и разлил красное вино. Под красное принесли шипящие бараньи колбаски на сковороде, что частично примирило Георгия с политикой апартеида. Хотя советское прошлое требовало дать свободу Манделе.
- А сейчас что? - сказал бур. - Я тоже не выйду на улицу вечером в том же Йоханнесбурге - зарежут. Просто человек может сидеть в машине - его убьют. У нас самый высокий уровень убийств в мире, наравне с Венесуэлой. Больше половины белого населения уехало из страны, афроафриканцы занимают их дома. Деловой центр Йоханнесбурга превратился в полный пиздец.
- А как чёрные живут? - поинтересовался Георгий, жуя сыр.
- Неважно. У них 40 процентов безработицы. Миллионы сбились в трущобы без воды и туалетов. Хорошую работу теперь получит чёрный, а не белый. Апартеид наоборот. И все говорят - это мы их довели. 24 года нет апартеида, но в плохой жизни чёрных сейчас виноват именно апартеид. Постоянно напоминают, каждый вот Божий день.
Далее, полилось белое вино под паштет из утки. Георгий уже не задумывался, подходит ли к утке белое вино. Ему было хорошо, хотя мысли начали слегка запутываться.
- Интересно вообще, - сказал Георгий. - У нас тоже уже 27 лет нет коммунистов, но куча стран бывшего СССР оправдывает своё хуёвое существование тем, что это коммунизм и русские виноваты. С экономикой плохо, с политикой плохо, жизнь плохая - это всё СССР проклятый. Видимо, они так ещё лет сто планируют или двести.
- Я хочу продать эту ферму, и уехать, - сознался бур. - Но пока её никто не покупает. Ведь идут обсуждения, что у белых фермеров отберут всю землю, и передадут чёрным трудящимся. Поэтому такие вот дела. Попробуй "Шардоне", оно отлично сочетается с кальмарами во фритюре.
Георгий хлебнул "Шардоне", и утратил суть мысли.
- А где мы вообще? - спросил он.
- Я забыл...- удивлённо ответил бур.
Он разлил остатки вина.
- Жаль, Мандела умер. Я бы за него проголосовал. Я думал, он бандит и всё такое. Но кто пришёл после него? Недавно мой знакомый обругал президента матом, и его арестовали. Я всюду слышу, как я всех угнетал, какая я сволочь, и пусть я убираюсь в свою Голландию. А ведь мои предки приехали сюда в семнадцатом веке. Уважаемые были люди.
- Работорговцы? - догадался Георгий.
- Да, оптовые. Но зачем их осуждать. Щас, скажем, люди подрабатывают на "Убере". А они подрабатывали торговлей рабами. Кушать было нечего, брались за все возможности.
Георгий заел вкус вина вяленой антилопой.
- Угу, - неопределённо сказал он.
- Я чо хочу сказать, - обнял его бур. - Ты русский чувак, ты понимаешь. В общем, раньше жизнь была - ого-го. А щас чо? Это вообще жизни нет никакой. Понимаешь?
"Надо же, - подумал Георгий. - Многие люди, как напьются, становятся русскими. И сами этого не ощущают".
- Конечно! - согласился Георгий. - А козий сыр ещё есть?
Сыр, конечно же, нашёлся. Хоть он был и белого цвета, он пока не ощущал всех проблем белого меньшинства ЮАР.
© Zотов
