События происходили в середине нулевых годов нашего века, когда я служил в подразделении собственной безопасности органов внутренних дел. В один из летних дней мне позвонил заместитель прокурора областного центра, курировавший следствие прокуратуры (следственного комитета тогда образовать еще не успели), и пригласил приехать к нему для разговора по весьма серьезному делу. Конечно же, я незамедлительно прибыл в прокуратуру города, где от заместителя прокурора и одного следователя узнал обстоятельства этого дела. Вкратце суть была такова:
Примерно за месяц до нашего разговора в городе произошло двойное убийство. Потерпевшими были два бомжа в классическом понимании этого термина,то есть самые настоящие лица без определенного места жительства. Трупы их были обнаружены на краю стихийной свалки в промзоне города, смерть обоих наступила от проникающих колото-резаных ранений в жизненно важные части тела. Проще говоря, их зарезали. На месте происшествия наблюдалась картина внезапно прерванного пикника, то есть имелись напитки и бутылки из-под них, посуда и какие-то объедки. Что было очень нехарактерно для подобных случаев, трупы нашлись спустя очень непродолжительное время после убийства, на месте происшествия при осмотре было даже обнаружено несколько больших луж вещества бурого цвета, похожего на кровь (хотя не буду тут соблюдать формальности — собственно, это кровь и была).
Из-за того, что с момента совершения преступления прошло мало времени, наружные наряды милиции были ориентированы на задержание всех подозрительных лиц, находящихся в ближайшей к месту убийства местности, и прежде всего бомжей. Буквально через пару десятков минут один из нарядов задержал в той же промзоне метрах в пятистах от места происшествия молодого паренька, находившегося в состоянии алкогольного опьянения, и выглядевшего, как бомжик. Его тут же доставили в райотдел, где с ним стал работать уголовный розыск.
Паренек этот (назовем его Вася Шапкин) был из сельской местности, было ему что-то около восемнадцати лет. Где-то с полгода до этого он приехал в город искать работу. Однако ничего он не нашел, быстро спустил деньги, которые давала ему мать на съем жилья на первое время, но возвращаться в родную деревню все равно не захотел. Он связался с какими-то бомжиками и стал с ними бомжевать, перебиваясь каким-то случайными заработками время от времени. При этом он был не судимый, и вообще ранее с законом никаких проблем не имел.
Вот с этим Васей Шапкиным и стал плотно работать уголовный розыск Ленинского райотдела, на чьей территории и было совершено двойное убийство. Главным по этой теме был оперуполномоченный Заставкин, на котором тоже надо немного заострить внимание.
Заставкин пришел работать в уголовный розыск пару лет назад после окончания гражданского ВУЗа, и сразу обратил на себя внимание руководства как парень толковый, расторопный, работоспособный и схватывающий все на лету. Сначала он был так называемым «зональным» опером, то есть курировал определенную часть территории, обслуживаемой райотделом. Но поскольку на том поприще он достиг немалых успехов, то буквально за месяц до описывамых событий получил неформальное повышение: был назначен в группу по раскрытию тяжких преступлений против личности, или как говорят в милиции — в «тяжкие».
По раскрытию двойного убийства бомжиков Заставкин тоже сразу начал работать быстро и эффективно, так что буквально через пару часов после задержания Васи Шапкина позвонил следователю городской прокуратуры, который был на «дежурных сутках» и возбуждал это дело, сказав, что у него есть фигурант, который «в раскладе» по этому убийству, готов дать признательные показания и даже сделать «выводку», то есть подтвердить свои показания на месте происшествия.
Следователь немедленно приехал в райотдел, где допросил Шапкина, подтвердившего, что это он по синей грусти на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений зарезал двух малознакомых ему бомжей, с которыми распивал спиртное на стихийной свалке. Куда выбросил нож, послуживший орудием убийства, Шапкин не помнил. С ним был сделан осмотр места происшествия, и он на местности показал, где распивали спиртное, где он наносил удары ножом и где лежали трупы. Всё было «в цвет».
Кроме того, опер Заставкин указал следователю на мастерку Шапкина, на правом рукаве которой и на груди имелось несколько обширных пятен явно кровавого происхождения. Мастерка была изъята в присутствии понятых, и по ней была назначена судебно-биологическая экспертиза.
После этого Шапкин был задержан,затем арестован и помещен в СИЗО. Следствие же по делу неспешно продолжалось своим чередом: были получены заключения судебно-медицинских экспертиз по трупам, заключение биологической экспертизы, гласившее, что кровь на мастерке Шапкина происходит от обоих убитых бомжей. В общем, ничего особенно — рутина. Но потом пришло уведомление из экспертно-криминалистического центра УВД о том, что на бутылках, изъятых с места происшествия,изъяты следы пальцев рук обоих бомжей, а также еще двух лиц, известных системе АДИС «Папиллон». А вот следов пальцев рук Васи Шапкина не было обнаружено вообще никаких.
Получалась странная картина: Вася Шапкин, который пил с бомжами, своих следов на посуде не оставил, а оставили их какие-то два ранее судимых аяврика, которые ранее в деле вообще не фигурировали. С целью устранения данного противоречия следователь поехал в СИЗО и вновь допросил Шапкина,надеясь узнать от него, кто еще присутствовал на том злополучном банкете на свалке. Однако Шапкин поведал совсем другое.
Никакого двойного убийства он не совершал. В тот день он подрабатывал какую-то мелкую работу на одной базе, с ним рассчитались, и на эти деньги он тут же купил некой гамыры, которую употребил там же в промзоне, в кустиках. Когда он шел пешком оттуда, его задержал наряд ППС и доставил в Ленинский РОВД. Там опер Заставкин сразу стал заставлять его признаться в каком-то двойном убийстве. Шапкин все отрицал, тогда Заставкин и еще один опер посадили его в свою машину и привезл на стихийную свалку, где были лужи крови. Время было вечернее, и вокруг на километр, наверное, не было ни души. Заставкин поставил Шапкина лицом к себе, достал пистолет ПМ и сказал, что если тот не признается в убийстве, то его прямо сейчас завалят из ПМа, и искать никто не будет. Шапкин повторял, что он не убивал бомжей, и тогда Заставкин четыре раза выстрелил чуть в сторону от его головы. Шапкин понял, что сейчас его в натуре могут завалить и сказал, что он готов все признать. Тогда Заставкин показал ему на месте, где лежали трупы, объяснил, что говорить следователю — кто где сидел, как наносились удары ножом и т. д. В довершение всего Заставкин снял с Шапкина мастерку, и несколько раз обмакнул ее в лужу крови разными частями. Ну а дальше они вернулись в райотдел, был приглашен следователь, и все завертелось.
Короче говоря, со стороны Заставкина имела место конкретная подстава. Зам прокурора города и следователь кипели праведным гневом, потому что по существу подставили непосредственно их самих. Поэтому предстояло подтвердить либо опровергнуть показания Шапкина,для чего им требовалась квалифицированная помощь сотрудников собственной безопасности. Я такую помощь пообещал, и мы начали работать.
Прежде всего, я взял у следователя разрешения на вывоз нашими силами Шапкина из СИЗО на место происшествия. Там он оказал нам конкретные места — где стоял Заставкин в момент выстрелов, а где стоял он сам. То есть примерный район поисков возможного нахождения стреляных гильз (метров так десять в диаметре) был определен.
Затем в пятницу после работы я попросил наших сотрудников (именно попросил) одеться по рабочему и взять с собой чего-нибудь по своему вкусу. Лично я взял пива. Мы приехали на свалку и стали в буквальном смысле рыть носом землю,то есть искать в слое разнообразного мусора сантиметров десять толщиной стреляные гильзы. Искали мы часа два, когда мне улыбнулась удача — я нашел первую гильзу. Тут же я позвонил следователю прокуратуры, который расследовал то злополучное дело, и попросил срочно приехать на свалку с двумя понятыми делать осмотр. Следователь понял, что дело очень важное, и приехал буквально через полчаса, привезя с собой в качестве понятых двух молодых парней, которые в итоге выжрали почти что все наше пиво и даже часть кое-чего покрепче. А все потому, что нам стало некогда: мы продолжили рыть. В итоге нашлось еще две гильзы. Итогов нашем распоряжении имелось уже кое-что, а именно вещественное подтверждение слов Шапкина о том, что тут стреляли из Пма.
На следующей недели мы со следователем выехали в Ленинский РОВД изымать ПМ, закрепленный за Заставкиным. Когда следователь предъявил постановление о производстве выемки, дежурный по райотделу, отвечающий за оружейку, затупил и сказал, что без разрешения руководства отдавать табельное оружие не может. Из руководства на месте был только начальник КМ (криминальной милиции) Косогривов. Мы со следователем поднялись к нему, но кабинет был закрыт. Прождав минут двадцать, мы вернулись в дежурку и обнаружили начальника КМ там. Он сказал,что тоже ждет нас, поскольку случайно зашел туда и дежурный сообщил ему об изъятии пистолета. После этого ПМ мы изъяли и сразу отвезли его в ЭКЦ УВД на баллистическую экспертизу.
Где-то через неделю после этого мне позвонил следователь и недоуменно сообщил, что насколько он узнал от эксперта-баллистика, гильзы, найденные нами на свалке, судя по следам бойка на капсюлях, были стреляны не в пистолете Заставкина. Выходило, что из доказательств у нас ничего не было.
Тут мне пришлось призвать на помощь весь свой опыт,полученный при расследовании бандитизма и заказных убийств в 90-х годов. Я сам съездил к эксперту и спросил у него, сравнивал ли он гильзы только по следу бойка или еще по каким-либо признакам. Эксперт сказал, что только по бойку — это общепринято. Тогда я поехал в отдел вооружения УВД области и получил хранящиеся там четыре гильзы с контрольного отстрела пистолета Заставкина. Их я привез следователю и попросил того назначить новую экспертизу с вопросом: не стреляны ли контрольные гильзы и изъятые на свалке, в одном стволе. Следователь вынес такое постановление, и я отвез его в ЭКЦ сам,поскольку уже не доверял вообще никому.
Эксперт сам позвонил мне через два дня и сообщил, что контрольные гильзы по следам бойка полностью совпадают с найденными на свалке. Так для меня все встало на свои места: пока мы со следователем поднимались к кабинету начальника КМ, дежурный, который знал, что его там нет, позвонил по сотовому и срочно позвал в дежурку.Там, узнав о цели нашего визита, начальник КМ Косогривов зашел в оружейку, поменял боек в пистолете Заставкина на боек с какого-то другого ПМа, и подумал, что он всех перехитрил. Но о нем позже.
Вообще, когда стало известно, что мы работаем против Заставкина, у меня было несколько приватных разговоров с руководством управления уголовного розыска УВД области, в ходе которых меня активно убеждали, что Заставкин — хороший опер, хоть и молодой, у него впереди большое будущее, что Шапкин вообще его оговаривает и все такое прочее. Но меня эти доводы почему-то не впечатлили, потому что я понимал: мужики просто хотят прикрыть свои задницы на случай глобальных разборок по поводу причин и условий случившегося беспредела, и ничего больше.
Еще я предложил назначить физико-техническую экспертизу с вопросом: каков механизм образования следов крови на мастерке Шапкина? Ответ эксперта был однозначен — эти следы образовались путем мазков, а не брызг, что полностью подтверждало слова Шапкина.
Тем временем убойный отдел областной уголовки без лишнего шума нашел тех двух клоунов, чьи следы пальцев были обнаружены на бутылках с убийства.Один их них раскололся и дал показания о том, что это он убил обоих бомжиков ножом. Второй полностью эти показания подтвердил.
Так что в отношении Шапкина уголовное дело было прекращено, он был освобожден из-под стражи, отсидев в общей сложности что-то около двух месяцев, и уехал из города в свою деревню. А дело по обвинению Заставкина в превышении должностных полномочий и фальсификации доказательств было направлено для рассмотрения в суд.
В суде дело продвигалось очень муторно и сложно, и прежде всего потому, что резко переобулся потерпевший, то есть Шапкин. Для начала он тупо загасился, и не являлся в судебное заседание. Нам приходилось ездить в деревню и с помощью методов оперативнорозыскной деятельности извлекать его из нычек от различных знакомых, чтобы притащить в суд. Но в суде он сразу повел себя неожиданно. Для начала Шапкин заявил, что не имеет вообще никаких претензий к Заставкину, потому что он просто ошибся — бывает же. А то, что он на два месяца заторчал на СИЗО — так это даже лучше, его там кормили бесплатно, и только там он понял, что хватит бомжевать. Показания Шапкин в суде давал каждый раз разные, в конце договорившись до того, что никто в его сторону не стрелял, это он сказал под давлением сотрудником УСБ. Короче, Шапкина тупо перекупили, и это было понятно всем, думаю, что и судье тоже.
В концовке суд признал Заставкина виновным и назначил ему наказани в виде шести лет лишения свободы. Приговор этот устоял и в областной суде. Заставкин уехал отбывать наказание в колонию с несчастливым номером, расположенную в городе, широко известном своей оборонной и металлургической промышленностью, а также лозунгом русских туристов. Что с ним стало потом — я не знаю, его судьбу не отслеживал, так как было много других забот.
А вот судьбу начальника КМ Косогривова я как раз отслеживал, и в итоге он был уволен из органов внутренних дел за совершение проступка, порочащего честь сотрудника милиции. Вполне возможно, что этот его проступок (он по пьянке настучал кому в бубен в кабаке) и прошел бы незамеченный, но почему-то (даже не знаю, с чем это могло быть связано) об этом сразу стало известно подразделению собственной безопасности, и была назначена официальная служебная проверка. Закончил же он вообще печально: где-то через год после увольнения его приняла госкомдурь с весом на кармане прямо в его же машине, когда он толкал хмурого какому-то телу. Поэтому Косогривов сначала заехал на СИЗО, а потом и в ту колонию, расположение которой я уже описывал.
Вот так благодаря отпечаткам пальцев рук восторжествовало правосудие в одном конкретно взятом случае.
