Одна пара в СССР вздумала развестись. Суд дал паре время подумать, и она им таки воспользовалась.
– Всё же настаиваете на аннулировании ячейки социалистического общества в начале пятилетки? – строго спросила заявительницу судья. Она не терпела подрывной деятельности.
– Вынуждена... – отвечала заявительница.
– А также настаиваю вернуть мне девичью фамилию Лупу. Отказываюсь носить фамилию мужа: предателя и попирателя моих чувств с применением посторонних женщин!
Низкий попиратель чувств хуем на стороне саркастически усмехнулся:
– Я только за, чтобы фамильный герб экс-супруги впредь не венчала моя фамилия. Пусть на нем остаются: неряшливая змея, ворчливая сколопендра, расточительная крыса и вечно больная голова жены, ха-ха!..
Тонкий геральдический подъёб заставил женщину задохнуться.
– Тогда!.. Тогда!.. Тогда прошу суд и ребенку определить фамилию Лупу!
Мужик резко оставил усмехаться. Дочура будет носить не его фамилию, а какое-то увеличительное стекло с прорумынским прононсом! Кстати, малышка была тут же.
– Собирайся, пойдешь с нами. Присмотришься. Пригодится… – принаряжаясь в суд, деловито сказала дочери мамаша. Она как бы намекала девочке, что развод неизбежная оконцовка брака и предлагала заранее обозреть типовую матримониальную руину.
Мужик оставил усмехаться, а судья предложила: – А спросим-ка ребенка, чью фамилию предпочитает он. Тем более, ребенок совершеннолетний.
Папаша приосанился. Мамаша уверенно поправила химическую завивку. А хрупкая Таточка пролепетала:
– Товарищ судья. – промолвила она, страшно ломая пальцы и рискуя остаться калекой. – Я равно люблю папу и маму. Я возьму их фамилии через черточку: Дереза-Лупу.
Судья присвистнула: – Может лучше наоборот: лупу и так далее?..
– Никаких дери залупу и наоборот! – взволновалась мамаша. – Это не фамилия, а порнография через черточку, и без кавычек! Или, или!
– Мамочка, папочка. – всхлипывает любящая Таточка. – Я вас так люблю! Я возьму двойную фамилию.
– Только через мой труп! – воскликнула мамаша, хватаясь за грудь, волнующуюся с магнитудой шесть по шкале Рихтера. Короче, недвусмысленно собирается дать Таточкиному почину зеленый семафор на переезде с указателем «ст. Прах».
– Соглашайся на Лупу! Клянусь, я не обижусь! – увещевает дочку папаша Дереза, отсыпая мамаше Лупу валидолу и самых тревожных взоров и ужимок.
– Нет. – плачет благородная дочь и узник совести. – Я вас так люблю! Буду через черточку.
– Таточка. – простонала судья и тоже мать. – Это ж не фамилия, а…
«Пиздец», невольно занесла секретарь в протокол.
– Пусть. – воет девочка. – Я так люблю родителей. Буду через черточку-у-у... А-а-а…
Таточка плачет, мамаша охает, папаша хавает валидол, судья взялась за платок.
– Аллё! – сказала секретарша. – Разбрачующиеся, попрошу вас очистить кабинет. Разберетесь с фамилиями, приходите, разведем. А пока на выход!
Судья махнула промокшим платком: уёбывайте, несчастные!
Троица ушла, оживленно дискутируя, жестикулируя и отдавая валидолом, и больше уж за разводом не приходила…
А. Болдырев
