Ну в общем тут я должен признаться в позорном факте в своей биографии. А именно - сразу после армии я пытался поступить на филологический факультет местной шараги - пединститута. И за полгода до экзаменов стал по воскресеньям посещать подготовительные курсы. Они были укомплектованы молоденькими девчонками и мною. Неизвестно, правда, чем там работали девки, но лично я прибивал штапики с 8 до 17. Был, правда, на курсах ещё один пацан, недомерок какой-то. И преподавательница Майра Идеаловна (красивая тётка, с небольшим горбиком, лет на пятнадцать постарше) после первого занятия отозвала меня в сторону и сказала:
- Рахман, ты ведь служил?
- Конечно.
- Значит ты единственный мужчина в группе.
У меня мгновенная реакция, поэтому я сразу стал прикидывать куда я поведу учителку и где, собственно, я буду ее ебать.
- Вот этот мальчик, ну ты его видел, - продолжала она, - его зовут Слава и он эпилептик. Я тебя прошу приглядывать за ним. Будешь сидеть с ним за одной партой, угу? Договорились?
- Да, конечно, какой разговор...
Майра Идеаловна развернулась, и, интеллигентно виляя жопой, пошла себе по своим преподавательским делам. И я в неё влюбился. В жопу влюбился. В этот штурвал мужика, в эти паруса любви.
Ну короче, на работе я выстругал деревянный цилиндрик для зубов Славика и стал его таскать с собой на занятия. Я сидел рядом с этим латентным эпилептиком и ждал приступа. Я прочитал некоторую литературу и был подкован теоретически. Я примерно знал как бороться с эпилептиками. Деревянный цилиндрик был наготове, он всегда лежал передо мной. Славик косился на него. Я с ним вообще не разговаривал, со Славиком этим.
Никакого приступа с ним так и не случилось. Может он симулянтом был. Или он по будням пускал пену. Он старательно конспектировал всю херню, что несла Майра Идеаловна - про метафоры, вторые течения, образность, эпитеты и прочее говно. Я же любовался ей и всё тут. У меня информация мимо ушей пролетала. Вокруг сидели девчонки и чего-то записывали. И я тоже на них глазел. Ладно, чего там - у меня стояк не прекращался все занятия. И я так и не подошёл ни к одной из них и ни разу не заговорил.
А в институт я так и не поступил, поскольку мне попался билет по "Тихому Дону", а я Шолохова терпеть не могу, со всей этой казачей хуетой и прочитал может пару абзацев из этого говна. В ответе на экзаменационный вопрос я описал двух собственных персонажей, живущих в 23 веке, летающих над Кубанью на невидимом дирижабле, обнаженными, с шашками наголо и уничтожающих остатки казачества. Утратившие надежду и человеческий облик казаки прятались в пещерах, молясь боженьке и прикрываясь свинцовыми листами. А эта парочка (Майра и Рахман) летала, безудержно сношалась и бросала фугасы на дураков.
Где-то через год после экзаменов я встретил Майру Идеаловну на улице. Она увидела меня, быстро перешла на другую сторону и скрылась из глаз. Ей, видать, не понравилось моё сочинение, моё признание в любви.
Дура.
— Рахман Попов
