Внушает опасения мужчина, не опустивший рук после сорока лет. Это неестественно, и он явно не в порядке. Очевидно, ему чего-то не хватает для погружения в бесповоротное и всепоглощающее уныние. Может быть, некому добавить капельку горя. А может, он гомосексуалист, что вероятнее всего. Или сволочь. Или алчный скопидом. Я не терплю таких. Они идут против природы, вот эти самые - активные, с жизненной позицией, живчики и оптимисты. От них жди подлости или иной беды. А вот те, кто отчаялся и вследствие этого слегка подобрел и поумнел, бредут верной тропой. Прямиком к Богу, в его седую жопу.
1
Я плохо схожусь с людьми. Могу поговорить по телефону, секунд сорок, не более. А если с глазу на глаз, то через пять минут начинает тошнить от собеседника и я принимаюсь заикаться. Механизм этой защитной реакции ещё не изучен должным образом. Однако, опираясь на опыт, можно с уверенностью сказать, что логоневроз заики вызывает у нудилы напротив безосновательное и зачастую опасное чувство расслабленности. Вот какая история наглядно это демонстрирует.
Как известно, заикание передаётся по наследству, и моё перешло мне от отца. За что я ему благодарен. Я, кстати, своим одарил сына. Конца края этому нет, по всей видимости. Так или иначе, в семидесятых годах мой отец столкнулся с урлой на танцах. Из-за девчонки вышел конфликт. Я сам не видел, понятное дело, мне рассказывала мать - отец у меня скромный.
Гопников было шестеро. Во всяком случае, шестеро их было три года назад, а в этом году уже восемь. Количество хулиганов увеличивается по мере старения моих родителей. Но совершенно точно, что они стояли крУгом и потешались над отцом, а он качал своё, как мог. Гопники передразнивали его. Что было напрасно - отца надо было бить сразу, потому что девчонка успела сбегать куда надо, привести татар и принести отцу кастет. Этим кастетом он и снёс в тот вечер зубов этак шестнадцать, потому как заики чрезвычайно мстительны, и орфоэпические подначки не прощают никому и никогда.
А через несколько лет та девчонка родила меня.
2
И вот теперь я работал на одного энергичного буржуя. Я отделывал его трёхкомнатную квартиру. Кстати, чем дурнее вкус клиента, тем тяжелее с ним работать. А этот буржуй выставок не посещал и с барочной музыкой знаком не был. Но душа у него имелась и она определённо томилась. На потолке спальни, аккурат над кроватью, он возжелал какое-то ацтекское дерьмо из гипсокартона с блестящими спиралями, зеркалом, девятью планетами и Солнцем в виде точечных светильников в ассортименте. Я не сумею подробно описать эту конструкцию, не хватит технических терминов.
И буржуй сказал:
- Раскидай, Рахман, светильники нашару.
- То есть, хаотично? Абстрактно-произвольно? - спросил я.
- Ты мозги мне не сношай, татарин, и не мне тебя учить. Найди девять камней и брось их на пол. Как лягут - так и лепи.
Мы стали богами - швыряли камушки порядка получаса. Но буржую не нравилось расположение планет, он не находил в этом гармонии. Даже для такого дурака эстетизм был не чужд. Но чуть позже он узнал про парад планет и проблема была решена.
3
В один из будних дней я конструировал потолок. Я увлёкся и не заметил, как на улице стемнело. Я спрыгнул со стремянки, бросил ножницы по металлу в коробку, потянул спину и посмотрел в окошко. И обмер от страха - в окне маячил какой-то чумазый монстр, с волосами дыбом и вытаращенными глазами. Дело происходило на двенадцатом этаже. У меня закололо в сердце. Спустя несколько чудовищных секунд, я понял, что смотрю в своё собственное отражение.
- Ну, ты! - закричал я сам себе.
Тот в окне тоже потряс кулаками. В общем, мы быстро переоделись, он остался, а я спустился в магазин за семьсот семьдесят седьмым. Идти мне было некуда, поскольку я жил и работал в квартире. Да и город-то был чужой - Казань. В этот вечер я как следует напился, залил страхи портвешком. А на следующее утро решил искать себе подсобника.
— Рахман Попов
