Вовка Малахов не ходит на встречи выпускников, потому что не пьёт больше десяти лет. Вовка очень любит друзей, но ещё больше боится «развязать», по крайней мере, сам так говорит.
У Вовы всегда были непростые отношения с алкоголем. Как-то после не пойми какого по счёту запоя жена устроила ему такой феерический разнос, что Володю проняло до печёнок. Честно пообещал не пить. Обрадованная супруга быстренько записала Вовку на курсы реабилитационной терапии, которые он честно прошёл. Какое-то время не пил, затем снова сорвался.
Мы жалели Вову, но не знали, чем помочь. Его «качели» от запоя к запою так и мотались, но однажды после очередных капельниц Вова воспрянул духом по-настоящему. Успешно пролечился и по настоянию жены даже посетил собрание Общества анонимных алкоголиков, правда, дальше первой встречи не пошло. Вова не очень любит рассказывать о том, что там произошло.
Алкоголики сидели кругом, как и полагается, представлялись и делились опытом персонального знакомства с зелёным змием. Когда настал Вовин черёд, он произнёс стандартную фразу:
– Здравствуйте! Меня зовут Владимир, я – алкоголик.
Все зааплодировали, начали приветствовать новичка: «Здравствуйте, Владимир!» И тут Вовка увидел, как из-под ладоней у людей вылетают десятки маленьких чертей, а некоторые черти даже проглядывают сквозь лица присутствующих. Володька выскочил из комнаты и с тех пор года три ни капли в рот не брал. За что, несмотря на пережитое, очень благодарен «анонимным алкоголикам».
– Но это ерунда, – вспоминал Вовка. – По-настоящему завязать меня заставил один случай, над которым до сих пор ломаю голову. Я тогда сидел у кабинета нарколога и познакомился с необычным человеком. Разговорились. Он оказался приверженцем экзотической духовной практики – не помню, как она точно называлась, «реверсивный позитивный опыт» или что-то в таком роде. Он так интересно рассказывал, что я поневоле заслушался.
«Все мы живём, словно по разнарядке, – втолковывал мне этот дядя. – Привычный распорядок, устоявшаяся жизнь, набившие оскомину правила быта не меняются, не то что годами – десятилетиями. Дом – работа – дом, выходные, потом снова рутина, одни и те же запрограммированные модели поведения. Результат, в общем-то, предсказуем: большинство так и бегает всю жизнь по кругу. Все точно знают, что им нужно делать через час, или завтра, или через неделю – и так далее. Но есть способ выбраться из беличьего колеса и открыть внутренние силы, о которых вы даже не подозревали. Для этого нужно всё делать наперекор желаниям и не плыть по течению жизни. Например, захотел поесть – нужно пропустить обед. Хочется поспать – бодрствуй. Нужно поехать куда-нибудь – резко измени маршрут. Сбегай от привычной программы действий. Но главное, делай это спонтанно, не продумывай заранее путь. И вот тогда откроется такое, о чём даже не подозревали».
– Запали мне в душу его слова, – продолжал Вовка. – В них что-то было настоящее. Я задумался: а если в самом деле не поступать так, как обязан, и оказываться там, где не должен быть? Например, послушаю вместо «Рамштайна» Алёну Апину или намеренно опоздаю на работу.
И так эта идея меня увлекла, что какое-то время даже пить не мог. Самому стало интересно, что же будет дальше. Скажем, посылает меня жена в магазин, а вместо этого я еду в цирк. Почему в цирк? А и сам не знаю. Главное ведь, чтобы спонтанно, неосознанно. Или внезапно выгреб всю наличность из бумажника и сунул нищему. Просто так, потому что в обычной ситуации я бы так никогда не поступил. Жена уже начала что-то подозревать, но я свой секрет не раскрывал. Ещё решит, будто у меня «белочка».
Самое интересное – кое-что действительно начало происходить, точнее, меняться у меня внутри. Когда сбегал от реальности, резко менял традиционный распорядок дня, появлялось невероятное ощущение радости – такой сильной, как в детстве, а может, даже сильнее. И чем жёстче я себя ограничивал, тем больше обострялось это чувство. Возникали новые неожиданные идеи, планы, возвращались давно забытые воспоминания. Что удивительно, мне стало везти: то вдруг повышение по службе, то деньги на улице нахожу. Иными словами, жизнь заиграла новыми красками. Но всё изменила одна встреча.
Меня отправили в командировку в Иркутск. Билеты на самолёт были распроданы, так что пришлось тащиться поездом. Представляете, какая эта невыносимая мука – застрять в вагоне на четыре дня, да ещё бороться с постоянным желанием выпить!
Еду я по нашей бескрайней Родине. Поезд миновал Урал, потянулись унылые ландшафты Западной Сибири. И такая меня тоска взяла, хоть волком вой. Гложет мысль: а что если выпрыгнуть из поезда к чёртовой матери, нарушить и этот монотонный ход вещей? Вот так, не думая ни о чём – хоп! – и выскочить на ближайшей станции? И так меня очаровала эта идея…
Поезд миновал Новосибирск, Красноярск, остановился на какой-то станции, а я всё ещё колебался. Стоим уже минут десять, может, и больше. Нет, правильно тот мужик говорил, нужно всё делать быстро, не раздумывая. Выскочил на перрон. Смотрю на вывеску: «Станция Зима». Холодно, кругом противный серый туман, впереди светятся робкие вокзальные огоньки. Одним словом, неприветливо.
Побрёл к огонькам, а сзади раздался короткий гудок – умчался мой поезд в светлую даль. И только тогда я понял, почему мне так холодно: я выпрыгнул из вагона так поспешно, что забыл пальто! Сначала приуныл, а потом думаю: в конце концов, что это как не радикальная смена надоевшего маршрута, отказ от всего, к чему так привык? Так далеко от себя я ещё не прыгал. Одно дело свалить в цирк, зная, что вечером вернёшься домой, под бочок к жене, и совсем другое дело – полностью смешать все карты, оказаться на краю, а может, и за краем. Помните, как в фильме «Старый Новый год» – не нужно вещей, всё выкинуть. «Голый человек на голой земле – это современно».
Иду в полутьме, поёживаюсь от холода, прислушиваюсь к внутренним ощущениям, но почему-то ничего особо радостного не испытываю. Машинально ощупал карманы – хорошо, хоть бумажник и документы с собой. Для начала неплохо бы согреться. Ноги по привычке понесли в вокзальный буфет.
Захожу в здание вокзала, а внутри тускло, будто серый туман и сюда просочился. И в буфете не лучше. Усталая тётка что-то подсчитывает за прилавком, лампа дневного света наверху потрескивает, и всего два задрипанных стоячих столика – видимо, ещё с советских времён. Над одним нависает какой-то забулдыга, весь в морщинах и наколках. Знакомый тревожный уют.
Взял я водки, пирожок с яйцом и луком – всё, что у них было. Пристроился за свободным столиком, только собрался выпить, как забулдыга громко вздохнул:
– Зря ты это всё, – и смотрит на меня.
– Что зря? – не понял я.
– Зря ты сошёл с поезда, – снова вздохнул мужик.
– А что, не надо было?
– Не надо. И остальное – тоже.
Тут меня стало слегка заклинивать.
– Что «остальное»?
– Прыгать, куда не звали, сбегать туда, где не ждут, – пояснил забулдыга. – Как будто сам не понимаешь. Я тебя, конечно, не осуждаю, это приятно. Везёт тебе, наверное, в последнее время?
Я слушал собеседника с открытым ртом.
– Оно и понятно: здесь лучше, – продолжал забулдыга. – Здесь и пряники, и денежки, и девочки. Только не твоё это всё. Если будешь дальше прыгать – заживёшь не своей жизнью. Заживёшь хорошо, но заберут тебя не в твой час. На, держи.
Мужик вытащил какую-то хламиду, висевшую под столиком. Я присмотрелся, и по спине скользнула струйка холодного пота: это же моё пальто, забытое в вагоне!
Как я оттуда бежал – словами не описать. А ведь не был пьян, даже рюмки не успел выпить. И прекрасно помнил, что выскочил на перрон в одном пиджаке, накинутом на тонкий свитер.
В кассе спешно сдаю билет – хочу поменять на ближайший проходящий поезд, а кассирша на меня уставилась, как на ненормального.
– Мужчина, зачем менять? Ваш состав ещё не подошёл.
– Как не подошёл? – опешил я.
– Вы что, вышли погулять в Куйтуне и не вернулись вовремя? – покачала головой кассирша. – У нас такое бывает. Поезд уходит, а пассажир его на машине догоняет. Не беспокойтесь, не опоздали – ваш поезд приходит через пятнадцать минут. Ещё и запаздывает чуть-чуть.
Минут через двадцать на станцию Зима прибыл мой родной состав, из которого я выскочил примерно час назад. Едва живой я поднялся в свой вагон, сел на место, ощупал лицо. И долго соображал: что же со мной такое стряслось? Неужели белая горячка?
– Долго здесь стоим? – спросил проводницу, хотя не терпелось узнать: не выходил ли я здесь раньше. Но испугался: вдруг примет за больного?
– Полчаса, – ответила женщина. – Вы что-то быстро вернулись – пяти минут не прошло. Смотрите, больше долгих остановок до самого Иркутска не будет. Дальше стоим только по две минуты.
Когда возвращался обратно, не вытерпел, вышел на станции Зима во время стоянки поезда. Зашёл в буфет, а он совсем другой. И помещение шире, и стоячих столиков нет, как и старой люминесцентной лампы. Зима – хорошая станция, современная, вся залитая огнями. По сибирским меркам просто огромная, родина поэта Евтушенко.
Иногда гадаю: куда же я всё-таки тогда попал, и кем был тот забулдыга в наколках? Но как бы то ни было, с того дня совсем не пью, как отрезало. И дальше собственной жизни уже не прыгаю.
