Давайте сразу честно: они совсем не умеют шутить. В жизни. Откуда же экранное остроумие? Об этом дальше.
С нашими главными шутниками я делал интервью не раз. Шел как на праздник: люблю веселых и находчивых. И каждый раз облом.
Лет десять назад общался с Гариком Мартиросяном. Тогда был расцвет «Прожектора Пэрисхилтон», очень смешной и остроумной программы. Гарик блистал в «Прожекторе». Публика умирала от хохота. Я предвкушал интервью. Тем более, что меня просили «сделать как можно смешнее».
Гарик оказался любезен, общителен. Но, блин, совершенно не остроумен. Как я ни пытался его «разогреть». Когда я показал текст, меня спросили: «А шутки где?». Я ответил: «Извините, но я не могу шутить за профессионального остряка».
О, я еще не знал, что мне предстоит.
Спустя несколько лет, когда я работал в женском глянце, мне сказали: «Леша! Нужен Тимур Батрутдинов. У нас как раз апрельский номер, пусть шутит, сколько хочет!».
И я позвонил Батрутдинову. Он был страшно занят – еще бы, все «комедианты» нарасхват, у них то корпоративы, то съемки. Но мы придумали спасительный вариант: я отправляю вопросы по мейлу, у Тимура есть время обдумать и хорошо ответить. «Главное – посмешнее!» – сказал я. Вопросы были как раз такие, чтобы шутить вволю.
Тимур прислал ответы. Я прочитал. И на всякий случай уточнил у его пиар-менеджера: точно ли отвечал сам Тимур? «Конечно! – прозвучало обиженно. – Разве вы не видите?»
Нет, я не видел. Это были скучнейшие ответы человека, который если и умеет шутить, то на уровне соседей по площадке. Или КВН при районном Доме культуры.
Я показал текст девушке, которая была главным редактором журнала. Та была девушкой умной, она сказала: «Слушай, это, конечно, полная фигня. Но у нас нет выхода. Давай ты сам вставишь шутки в текст?»
Как это? – удивился я. «А так! – улыбнулась она. – Ты сделаешь это хорошо».
И я стал шутить вместо прославленного шоумена. Чтобы избежать неприятностей – отправил текст ему. Тот всё одобрил.
Следующим героем оказался Светлаков. Тоже корифей сатиры и юмора. Но с ним даже мучиться не пришлось. Было назначено интервью и съемка. Светлаков явился, очень мрачный. И заявил, что не хочет общаться, не в настроении. На том интервью и закончилось. Очень весело, обхохотаться.
Тут мне скажут: «Что ты прицепился к человеку? Ну не было у него настроения! Он же не машина!». Нет, сорян. Он сам назначил время и место. Он артист, это его работа. Артисты выходят на сцену, даже если дома умирает мама. Играют в веселых спектаклях. По-честному. Потому что это его долг перед зрителем. Интервью – такой же спектакль.
Скажем, однажды мне предстояло интервью с Ярмольником. Это человек с тяжелым характером, вздорный и нервный. Я опасался проблем, так и случилось. Он был не в духе, к тому же до того была фотосъемка, где Ярмольник стал раздражаться: ему всё не нравилось. К моему приходу он уже был злой как черт.
«Извините, – говорю. – Но интервью будет?»
Ярмольник сердито ответил: «Будет!»
И мы говорили с ним очень долго. Ярмольник отвечал на любые вопросы, рассуждал, философствовал, это был очень хороший разговор. Ярмольник, как актер старой школы, как человек строгой театральной дисциплины, сумел подавить в себе раздражение, он понимал: это работа, он дал обещание, динамить нельзя.
А Светлаков – герой новой формации. Он не в духе, пошли все к черту.
...Однако после всех унылых встреч с комедиантами меня больше всего интересовало: но как же они так искрометны на экране?
И я спросил у хорошего приятеля, который долго работал одним из продюсеров в «Камеди клаб». Тот засмеялся: «Леш, ну ты и наивный! Думаешь, они сами? Да там целая толпа авторов и редакторов! Это как огромная фабрика по производству шуток. Просто настоящих работяг никто не видит. А сами звезды – всего лишь актеры с чужим текстом. А вообще довольно скучные люди».
Алексей БЕЛЯКОВ
