Светало, дорогие друзья. Воздух вокруг лагеря начинал сереть - и за берёзами, за речкой, угадывалась уже всё чётче и резче освободившаяся недавно от снега зябь. Командир, уже поднявшийся и умытый, помедлил немного, а потом поставил на врытый в утоптанную землю дощатый стол аудиокуб и громко врубил побудку.
Палатки сначала будто вздрогнули, а затем зашевелились, и из них начали вылезать туристы.
Поднялась обычная утренняя суета: кто-то качал водоразборную колонку, кто-то курил под разрешающим знаком, над кострами запевали тонко чайники, откуда-то, со стороны самой проворной палатки, потянуло вскоре шашлычным дымом.
Рядом с командиром остановился турист. Нашивка на куртке сообщала, что его зовут Тихон. Понятно, что с таким именем в наше время может ходить только интеллигентный москвич или петербуржец, поэтому командир наугад спросил:
- Москвич?
Тихон кивнул.
- Ходил уже?
Тихон достал пачку Morley, предложил жестом командиру (тот мотнул головой) и, глядя на бодрый лагерь, невпопад ответил:
- Трасса... Да, один раз уже ходил по ней. В двадцать третьем. Тогда она ещё новая совсем была. Шли хихикали... ну, поначалу.
Командир кивнул. Да, поначалу было весело. Когда начался Постковид и оказалось, что миллионы людей по всему миру были завязаны на самые пострадавшие отрасли постиндустриального уклада, в первую очередь на туризм и международную торговлю. Сначала казалось, что надо просто перекантоваться, и всё вернётся.
Но ничего не вернулось. Логистические цепочки съёжились, державы подтащили производство поближе к своим границам или вовсе перешли на импортозамещение. Само потребление съёжилось и упростилось, а денег осталось мало и осталось не у всех. Окопавшийся по всему миру ковид, то и дело мутируя и не поддаваясь прежним вакцинам, атаковал то Чад, то Бутан - чем наконц добил туризм.
Тем временем индустрия воспользовалась моментом, чтобы резко срезать косты и автоматизировать всё что возможно.
Встал вопрос - куда девать миллионы нестарых ещё людей, не попавших ни в курьеры, ни в муниципальные работники, ни в сельское хозяйство?
Тогда власть наконец услышала призыв экспертов ВШЭ перенять западный опыт и внедрить безусловный базовый доход. Но услышала на свой лад, пойдя уникальным российским путём.
Чтобы получатели ББД не сидели без дела, власть (один фиг у неё оставались qr-коды и система наблюдения) решила превратить любимый отдых доковидных россиян в обязанность для всех безработных: с 21 марта по 20 октября все они, кроме инвалидов первых двух групп, стали обязаны всё свободное от обучения и общественно полезного труда время находиться в турпоходах.
Реализация плана была поставлена на широкую ногу: по всей стране были проложены пешие трассы - многие стали легендарными, как, например, тысячекилометровая «Василиса» (Москва - Петрозаводск) или «Дедушка Бажов» (Ижевск-Пермь-Нижний Тагил - Екатеринбург). Под рюкзак встали три миллиона вчерашних менеджеров, гидов, работников представительств и прочей элиты. Мираторг, поставлявший тушёнку в походные отряды, озолотился...
...А потом новизна исчезла. Мир приспособился, приспособились и люди. Постепенно, один за другим, казавшееся бесполезным «турьё» начала 2020-х начало находить себе место в жизни. Сейчас в рядах потребителей ББД оставались только самые стойкие - такие как Тихон.
- Я вот думаю про наш вечный поход, командир, - сказал москвич. - Он ведь начинался как разминка перед реваншем, а сейчас превратился в вечный побег от неприемлемой реальности. Ну да, жизнь изменилась - но ведь совсем чуть-чуть. В основном-то всё осталось по-прежнему. Просто мы упёрлись в нежелание принять новое и сами на себя эти рюкзаки повесили как орден за несломленность. Мы себя считаем последними осколками настоящей, доковидной России - а что если настоящая - нынешняя, постковидная?
Командир посмотрел на него и хотел что-то сказать, но всё заглушил вопль, донесшийся с речки. Там закалённые члены отряда прыгали сейчас в чёрную, совсем ледяную ещё воду с боевым кличем туристов:
- За ББД!
