Углу-ук, Первый Воин племени Дробителей, гроза всех земель от северных перевалов до южных болот, шёл к неприметной палатке в центре лагеря, и с каждым шагом двигался всё медленнее.
Всё тише и тише бряцали доспехи, большая часть которых была трофейной и обагрённой кровью своих прежних хозяев.
С меньшей амплитудой болталась связка черепов на поясе: связка небольшая, но лишь потому, что чести находиться в ней были достойны только лучшие из лучших. Изящные черепа эльфийских князей соседствовали со знатными рыцарями и волшебниками, а на них скалились крепкие костяки гномьих полководцев и приплюснутые орочьи головы с длинными клыками – вожаки племён, которым не посчастливилось оказаться на пути Углу-ука.
Рукоять огромного топора перестала бить по колену при каждом шаге и Углу-ук остановился.
«Да ну, не так уж и больно», — подумал он и уже собрался разворачиваться, но очередной приступ режущей боли заставил его закряхтеть.
Орк прорычал негромкое проклятие – нет, никак. Придётся идти.
Жизнь в лагере кипела – огромные и тупые зелёные болваны ходили тут и там, воровали друг у друга еду, били морды и кидались гоблинами, которым не повезло оказаться поблизости. Обычная развесёлая орочья вольница – ничего примечательного, но Углу-уку она сейчас казалась милее всего, поскольку направлялся он в единственное место, где царила абсолютная тишина и железная дисциплина.
Возле шатра из человеческой кожи собралась небольшая очередь из притихших зелёных здоровяков. Удивительно — никто ни с кем не спорил, никто никого не бил по голове, никто никому не резал глотку. Огромные лихие рубаки стояли, не зная куда деть глаза и тягостно молчали. Шак-и ковырял сухую землю мыском сапога, сосредоточенно глядя под ноги. Ум-ры стоял, зачем-то стараясь подцепить когтем человеческую ноздрю на стенке шатра.
Лихие рубаки выглядели уныло, не в последнюю очередь благодаря тому, что изнутри доносились звуки ударов железа по кости, чей-то тоненький плач и крики: «Сиди смирно, дебил!»
— Кто последний? – прорычал Углу-ук, и несколько пар глаз тут же воззрились на него с надеждой.
— Проходите, великий! – встрепенулся Ум-ры и угодливо опустил лысую голову, испещрённую десятками шрамов. – Я первый, но я вам уштупаю!
Углу-ук нахмурился. Стук в шатре стих, но вскоре возобновился с новой силой, отчего у присутствующих по зелёной шкуре пробежали мурашки. Ребята позеленели даже больше обычного, Шак-и убежал за шатёр, зажимая пасть лапой.
— Не надо мне уступать! – рявкнул Углу-ук. – Я никуда не спешу!
— Нет-нет, великий! – поклон Ум-ры стал ещё ниже, а во взгляде читалась мольба. – Проходите, вам не приштало ждать! Ребята, вы шоглашны? – он посмотрел в сторону остальных бойцов. Те яростно закивали, выражая полную поддержку.
В эту же секунду полог шатра откинулся и оттуда выкатилось нечто огромное, громыхающее железом и скулящее. Углу-ук отпрянул в сторону и неведомое создание промчалось мимо, стеная и топоча.
— Следующий! – раздался мерзкий голос.
Никто не решался войти, все смотрели на Углу-ука. И он сделал единственное, что могло спасти его репутацию – сплюнул, нахмурился, бросил пару хлёстких оскорблений и, гордо выпрямив спину, вошёл в шатёр.
Однако, стоило оказаться внутри, как храбрость куда-то улетучилась.
Из дыры в потолке пробивался луч яркого дневного света. Он падал на крепкое деревянное кресло, собранное, вероятно, из вековых дубов. На его подозрительно исцарапанных подлокотниках обнаружились массивные наручники из ржавой стали. Стальной прут с такими же функциями располагался на уровне шеи. Ноги тоже надёжно фиксировались.
Рядом с креслом обнаружился колченогий деревянный стол из необструганных досок. На нём стоял таз с мутной мыльной водой и лежало – увидев это Углу-ук, ветеран тысячи боёв, застыл, как вкопанный, — огромное количество всяких железяк садистского вида. На них было больно даже смотреть – каждая штуковина была усеяна шипами, пилами, острыми щипцами и свёрлами – причём, размеры инструментов варьировались от самых маленьких до огромных. Многие из них были окровавлены – и от этого колени Углу-ука предательски ослабели.
— Ну! – из темноты вышло нечто маленькое, зелёное и скрюченное. Лицо гоблина было закрыто белой повязкой, на которой виднелся вензель какого-то дворянского рода и капли чёрной крови. Он вытащил из темноты высокую табуретку и вскарабкался на неё. – Садись!
Воитель судорожно сглотнул ком в горле и сел в кресло.
Гоблин, умело используя табуретку, в два счёта пристегнул орка к креслу. Воитель заметил, что металл ещё тёплый после предыдущего визитёра.
— Пасть открой! – гоблин грубо приподнял голову Углу-ука к свету. Никому из мелкого отродья подобная фамильярность не сулила ничего хорошего, но у единственного зубника на всё племя были свои привилегии.
— Ага! – сказал лекарь, схватив маленький молоточек и скрывшись во рту орка едва ли не наполовину. Негромкий «тюк» и челюсть воителя снова пронзила сильная боль. Он вскрикнул – но больше от неожиданности.
— Тихо! – гоблин высунулся, сердито посмотрел на воителя и в качестве наказания стукнул ещё раз, вызвав очередной вскрик. У орка пульсировала, отдавая в мозг, вся правая сторона нижней челюсти. – Будешь мешать – пойдёшь вон отсюда!
Появилась заманчивая мысль перекусить паршивца напополам, но тот оказался не лыком шит:
— Рот не закрывай! – и пока воитель сидел, хлопая глазами, гоблин шустро надел на него металлический намордник, немилосердно растягивавший пасть. Орк взвыл.
— Картина ясная, — ухмыльнулся гоблин. – У тебя тут в зубе дупло такое, что можно добычу хранить. Будем рвать.
— Рвать? – заволновался Углу-ук. Его речь из-за намордника была похожа на случайную смесь звуков «а» и «ы», но гоблин, похоже, всё понимал и к подобному привык. – Не надо рвать. У меня завтра набег, я постараюсь, чтобы мне его выбили.
— Его тебе выбьют только вместе со всей челюстью, — возразил гоблин. – Вон как глубоко корни пустил, чувствуешь? – зубник снова стукнул молоточком и орк натурально взвыл. Он и представить не мог, что такой маленький кусочек железа мог причинять такие страдания. – Так что рвать. Наркоз нужен? – при этих словах гоблин настолько мерзко захихикал, что у Углу-ука создалось полное ощущение, что правильным ответом станет: «Нет».
— Нужен! — если бы голова Углу-ука могла двигаться, он бы кивнул.
Зубник пожал плечами.
— Как скажешь. Аллергия на бледную поганку есть?
Углу-ук задумался.
— Не надо наркоза.
— Тогда приступим, — гоблин взял со стола огромные и страшные щипцы. У Углу-ука внутри всё сжалось, а зубник, посмотрел на него, покачал головой и, положив щипцы обратно, взял громадное долото и старую киянку с измочаленной и окровавленной ударной частью.
От длинного тоскливого воя лагерная жизнь замерла. Зелёные здоровяки отвлеклись от еды и мордобоя и, подняв головы вверх, настороженно прислушивались, гадая, что это вообще может быть…
Спустя полчаса Углу-ук лёгкой пружинистой походкой вышел из шатра и, подбоченясь, оглядел остальную очередь. Его ребята выглядели ещё хуже, чем прежде – особенно, Ум-ры, которому предстояло стать следующим.
— Ну сто, салаги? – из-за недостающего зуба воитель говорил с дурацким свистом. – Обделались? Проходи следуюссий!
© Юрий Силоч
