Жил-был Вова. Хороший парень, толковый – но раздолбай. Как и большинство мужчин. Вова отлично готовил, просто дар божий. Мы все ему говорили: «Вова, тебе бы стать настоящим поваром. Шефом! Открыть свое кафе». Вова отмахивался: «Мне и так нормально». И почесывал свою лохматую бороду. Которую не стриг, потому что лень каждый день бриться.
А потом Вова женился на Лиле. Говорили, что она его на себе женила, что Вове и так было нормально, но это его жизнь, а не наша, что обсуждать. Лиля взялась за дело. То есть за Вову. Первым делом – за бороду Вовы. Нет, не сбрила. Подровняла, окультурила. «Борода станет частью твоего образа!» – утверждала Лиля.
Мы бухтели: «Вот прицепилась!». Но это было только начало.
Потом Вова нас покинул, своих веселых друзей. Отправился учиться в отличную кулинарную школу, в Нью-Йорке. Конечно, это была идея Лили: не куда-то – а именно в лучшую школу. И Вова, наш раздолбай Вова, будто начал иную жизнь. Будто выпил бутылку адреналина с похмелья.
После той школы Вова действительно открыл кафе в Москве. У самого денег не было, но Лиля убедила: нужны партнеры! И они нашлись. Потом Вова открыл еще одно кафе, и еще. Он стал модным шефом, давал мастер-классы и устраивал званые ужины, приглашениями на которые занималась его Лиля.
Вова стал знаменит и богат. В конце концов, открыл ресторан в Париже. Вы понимаете – свой ресторан в Париже! Ах да, попутно они с Лилей родили троих детей.
И мы, друзья Вовы, уже говорили: «Да, блин, он бы ни черта не добился без Лили. Она его завела не на шутку».
Лиля – это, конечно, мотор. Пламенный и неугасимый. Да, она вцепилась в добродушного Вову, можно сказать, поломала всю его тихую жизнь. Но разве она не добилась успеха? Еще какого. Пусть и руками Вовы.
Другой случай. Антон, тоже мой старинный приятель. Очень талантливый, артистичный, в юности снялся в кино, хоть и не в главной роли. Ему тогда режиссер сказал, что надо поступать в театральный. Антон и пошел. Сдал успешно экзамены. И с ликованием сообщил об этом своей Рите, невесте. Та ему, ласково: «Слушай, а давай ты на следующий год поступишь, а? Ну смотри, у нас свадьба, потом надо ремонт…» Антон возразил: «А если не поступлю?». Рита улыбнулась: «Ой! Я сделала блины со сметаной, вот как ты любишь. Поешь, а дальше обсудим».
После блинов и сметаны Антон согласился: ладно, на следующий поступит.
Через год Рита оказалась беременной, опять не до театра. Зато Антон ел много сметаны, был в целом жизнью доволен. Еще через год Рита сказала, что надо бы строить дачу. Ну вы уже догадались, что Антон никуда не поступил. Только для нас разыгрывал на пьянках очень забавные сценки. Мы говорили: «Эх, зря ты не пошел в театральный!». Тут же вместо Антона отвечала Рита, очень четко: «А мне кажется, не зря». Антон лишь улыбался, чуть виновато.
Да, Рита заглушила все его мужские амбиции. Но окружила заботой и размеренным бытом. Дача-машина-холодильник. Прошло больше двадцати лет. Жалеет ли Антон, что не стал актером? Мне кажется, очень. Счастлив ли Антон? Мне кажется, вполне. Такой парадокс. Рита утопила мужа в сметане. И вроде он вполне там довольный, купается. У них уже взрослая дочка. А безработных актеров полно.
Это два типа жен, Лиля и Рита. Антагонисты, противоположности, стихи и проза.
Одна – это топливо. Она мужа накачивает, заводит, давит на газ его самолюбия. И он мчится вперед – вжжжжжжж! Да, есть крутые повороты и риски. Можно и проиграть. Улететь на обочину. Но гонка захватывающая. Мужчина становится крутым и стремительным. Такие жены дарят нам великих писателей, художников, бизнесменов. И сами получают немало.
Другая – сметана. Тишина и стабильность. Никаких испытаний. «Ты куда-то рвешься, любимый? Не надо. Нам и так хорошо». Эта жена обволакивает, сбивает высокую температуру амбиций. Мужчина подергается, и машет рукой: да ведь и правда нормально живем. Такие жены не получают ни славы, ни денег. Только покой, щебень для дачи, и толстеющего мужа с вечерней бутылкой пива. Но разве это плохой вариант?
Тут нет плохих вариантов, мне кажется. Оба прекрасны.
