Земля лоскутным одеялом расстилалась далеко внизу. Осенне-бурую шкуру леса пересекала синеватая река, сухожилия дорог тянулись к напоминавшему ладошку городу. Под ногами проплывали мягкие, пушистые облака.
- Пошёл! – Толик почувствовал толчок и камнем полетел вниз.
А началось всё с газонокосилки.
***
- Высочайший уровень качества, полный привод, премиальные возможности - заливался продавец, и словно ему в унисон блестели хромом ручки, и одобрительно тарахтел оборотистый японский движок.
Да, выглядела эта газонокосилка как гоночный болид, но и стоила соответствующе.
- Дороговато, - крякнул Толик, - мысленно оценивая размеры своего газона.
- Ну что вы! Она же в два раза дороже стоит! Видите красный ценник? Сегодня последний день скидки! Пятьдесят процентов! Берите, не пожалеете! Функция мульчирования, большой мешок для травы, ручечку берёте и вот так складываете, и совсем мало места занимает.
«Хороша!» - подумал Толик, и тоскливо посмотрел на выход.
Вообще то он шёл в ювелирный.
Последние две недели Нинка как бы намекала ему на колечко с брильянтом, в честь её сорокалетия и одновременно в честь десятилетия их совместной жизни.
Ну не то чтобы совместной - брак у них был свободный, он дауншифтил в деревне на пассивный доход от трёх автомоек, она служила в конторе по упокоению усопших граждан. Она приезжала к нему на выходные, скрашивала быт и досуг, он же в город не ездил вовсе. Да и не совсем брак – расписаны они не были, хоть и именовали друг друга мужем и женой.
Толик вернулся взглядом к хромированному чуду, зажмурился, представил, как косит обширный газон перед баней. Лёгонькая, емкая. Потом зажмурился сильнее и представил, как газонокосилку везёт Нинка. В сарафанчике, с голыми руками, без лифчика. Как подрагивает от вибрации Нинкин необъятный афедрон.
«А пуркуа бы и не па? Ну хороший же подарок!», - решился Толик и небрежно бросил продавцу – Оформляйте!
***
Нинка перенесла подарок стоически. Поблагодарила, поцеловала, улыбнулась в нацеленный на счастливую именинницу объектив. Многочисленные гости пошутили на тему предстоящего юбилея Толика и возможных ответных подарков – нижнего белья, серёжек и набора кастрюль. Толя же, глядя в тёмные ласковые глаза подруги, вспомнил о том, что у неё два высших образования и несколько напрягся.
Лето прошло в привычных хлопотах, Нина исправно приезжала по выходным - готовила, стирала, полола и раз в месяц стригла газон.
Толя же украдкой давал собаке пробовать еду, опасаясь стрихнина, проверял постель на предмет наличия всяких гадов, типа змей, мышей и пауков и внимательно смотрел под ноги, гуляя по газону, а ну как попадется битое стекло.
Потом из дому по-мелочи начали исчезать вещи. Шампунь, например, Нинкин пропал, Толик им очень любил голову мыть. Толпа кремиков-тюбиков на тумбочке рассосалась. Шторы Нинка забрала в город – подшить, хотя чего их подшивать, два года исправно провисели. В конце августа увезла к ветеринару любимого терьера - ушки полечить, на пару недель, ага.
Но окончательно занервничал Толик, когда в начале сентября увидел, как Нинка складывает в багажник своего аудио газонокосилку.
- Н-нина, - в периоды сильных душевных волнений Толик слегка начинал заикаться, - т-ты её к-куда?
- Да у сестры весь сад зарос, попросила покосить, - улыбнулась Нинка безмятежно, чмокнула мужа в щеку и укатила в город.
К своему пятидесятилетию Толик похудел так, что влез в тот самый костюм, в котором с Нинкой познакомился.
Свой юбилей Толик оформил в лучшем виде, как и подобает солидным людям – было заказано кафе на шестьдесят человек, ди-джей, ведущий, две пары бальников – сентиментальный Толик тоже занимался в детстве бальными танцами. Дамы блистали голыми плечами, кавалеры – начищенными штиблетами.
Но Нинка была краше всех. Она тоже несколько схуднула и красное платье в пол обтягивало её прелести самым выигрышным образом.
Она встречала гостей с бокалом шампанского, смеялась и то и дело кокетливо поправляла причёску.
Толик подумал, что неплохо было бы побыстрее напиться.
Наконец, все гости собрались, расселись по местам, отыграла музыкальная прелюдия и конферансье, облив юбиляра первой порцией лести, приступил к своим основным обязанностям.
- Слово предоставляется супруге уважаемого юбиляра.
Нинка выплыла на середину зала как яхта Грэя под алыми парусами, часть гостей притихла, припоминая газонокосилку. Толик украдкой хлопнул стопку водки.
- Дорогой Анатолий! В этот знаменательный день я хочу пожелать тебе здоровья и благополучия, чтобы тело твое было крепко, а душа молода! Я хочу, чтобы жизнь открывалась тебе во всём своём многообразии, и дарю тебе целый мир под ногами. – Нинка выдержала поистине театральную паузу. - Сертификат на прыжок с парашютом с высоты четыре тысячи метров.
В повисшей тишине послышались жидкие аплодисменты и тут же стихли по мановению Нинкиной руки.
- А еще Толик я тебе желаю любви! Большой, настоящей, чистой и светлой. И пусть рядом с тобой будет достойная женщина, которую ты будешь любить всей душой.
Нинка кивнула ведущему, заиграла музыка, она гордо прошла к столу и подняла бокал шампанского за первый юбилейный тост.
Толик задумался.
***
На следующие выходные Нинка не приехала. Осыпались в саду спелые яблоки, начали подгнивать оставленные на икру кабачки, в холодильнике пятый день стыла гречневая каша с тушенкой.
«Ну и ладно», - думал Толик, почёсывая зарастающий щетиной подбородок, -«Подумаешь! Ну и на хрен! Никому ничего не надо, ну и мне ничего не надо! Пусть всё сдохнет!»
Он вынес кабачки на компост и сварил себе на ужин питательный бобовый суп.
На следующие выходные заехали дети. Со словами «а где тёть Нина?» сожрали палку копчёной колбасы, булку хлеба и остатки помидор, после чего укатили обратно в город, оставив папаню с мешком сухарей, солёными огурцами и годовым запасом круп и армейской тушенки.
Нинка не приезжала, не звонила и трубу на его звонки не брала.
На следующие выходные Толик зазвал в гости одинокую соседку Верку.
Верка была баба крепкая. Она тыкала Толика в бок локтем, хохотала и повторяла, – Не, ну а ты чё? Ну ты, Толян, мужик, я тебя уважаю!
Верка скурила у него последнюю пачку сигарет, выпила бутылку водки, доела, не разогревая, гречку с тушенкой, а потом полезла обниматься, окатив Толика запахом крепкого здорового женского пота.
На следующие выходные Толик поехал в город – мириться с Нинкой.
- Любишь, значит. Жить без меня не можешь? - Нина нюхала подаренные им розы. – Прыгай!
- Ниночка, какое прыгай? Ты убить меня что ли хочешь? Я живым до земли не долечу!
- Толя, ты в своей деревне кроме коровьих хвостов больше ничего не видишь. У тебя в жизни одно значимое действие осталось – газон стричь. Там полёт с инструктором, страховка, ничего с тобой не случится. Впрочем, - Нинка сгребла в охапку ворох подаренных роз, укололась и слегка поморщилась, - решай сам, как хочешь.
***
«Суукааа!» - мысль вынесло из головы вместе с потоком восходящего воздуха.
«Раз мисипсиси, два писимиси… сууукааа!», - рот раззявило словно туда сунули трубу пылесоса. Рвущийся из горла писк застрял в спазме голосовых связок.
«Сука, у меня же сердце!” – а сердце стучало как перегретый мотор, - «сколько оно выдержит? 9.8, в один минус в два, делим... сукаааа! Дышать, дышать как собачка, ху-ху-ху-ху. Господи, я согласен, я идиот! Только помоги! Пить брошу! Кольцо куплю! Женюсь, сууукааа!!! Только раскрой этот чёртов парашют!»
Дёрнулись и завибрировали стропы парашюта, открылся над ними огромный купол и неконтролируемое падение прекратилось.
Он плыл между небом и землёй и, судорожно дыша, впитывал в себя холодный осенний воздух.
Внизу, под его ногами, как и обещала Нинка, плыл необъятный мир.
С его реками, озёрами, полями, лесами. И захотелось расправить крылья, закричать и полететь. Сильно. Свободно. Как птица. Нестись вниз так, чтобы снова нечем было дышать, а потом раскинуться и парить под облаками.
Невозможно было зафиксировать в памяти, да и ни к чему, эту лоскутную картинку внизу. Границы мира, его мира, раздвинулись, поплыли и истаяли, как клочья проплывающей мимо дымки.
Не было другой мысли кроме как – красота! Не было эмоции кроме – счастье.
Не было ощущения кроме – свобода!
И всего этого было – полной чашей без дна.
Шесть минут, вынутых из обыденности.
А внизу его ждала довольная Нинка с фляжкой хорошо охлаждённой водки.
***
С Нинкой они помирились. И впрямь, глупо как-то было разбегаться из-за хорошей газонокосилки. И осенней хандры среднего возраста. Когда там, за горами, уже маячит зима и холод последнего одиночества.
Замуж Нинка за него не пошла, ибо, сказала, нефиг, чего она в том замуже не видела. А на подарочные деньги они решили сгонять в ноябре на Гоа.
И живут они по сей день. То ругаются, то мирятся.
В общем – душа в душу.
© Sirvara
