Владелец бара, Москва
Мы с начала марта почувствовали, что будет не очень хорошая история. Был спад посещаемости на 40%. Пытались сделать доставку, но у нас бар, все связано с алкоголем. Доставляли коктейли, спиртное, хотя это не совсем законно. Мы закрыли основной зал, вип-зал работал по пятницам и субботам. Приходили по депозиту, но только свои.
Чтобы было окей по всем фронтам, в том числе и по здоровью, мы предприняли меры: дезинфекторы, маски, температуру мерили; даже тесты, которые впервые появились, мы предлагали сдавать. Некоторые приходили уже с антителами, переболевшие. Понимали они это, сдав наш тест. Мы выдавали людям маски, защитные экраны, но почти никто в этом не ходил. Многие вообще не верят в существование эпидемии. За два дня [после официального открытия ресторанов в Москве] ни одного человека в маске не пришло. Никто не заболел, не умер из тех, кто у нас бывал. В этом плане повезло.
Люди очень плохо отреагировали на введение небольшого депозита — пять тысяч с человека. Хотя все прекрасно понимали, что надо поддерживать бизнес. Люди не то что были не готовы к депозиту, они не готовы тратить деньги. Поэтому что будет после снятия карантина — вопрос.
26 июня мы первый раз работали большим залом. Средний чек упал на 500 рублей: раньше был две тысячи, сейчас полторы.
Мы продолжали работать в закрытом режиме, потому что хочется кушать очень. Если бы нас кормили, я бы не работал. Это была не работа, а крик души. Были коллеги по цеху, которые говорили, что я всех хочу подставить. Но кого я хочу подставить, кроме себя?
Мы сделали так, чтобы этого не было видно, — тихо, спокойно и без вызова. У нас подвал к тому же — не видно ничего. Мы не напрягали окружающих людей. Инспекция и полиция не интересовались нами. Только один раз приехали, предупредили.
Один раз сосед не поленился пойти в полицию, написал заявление, что мы, гады, когда вся страна в опасности, работаем.
В целом для нас было непонятно, почему метро невозможно закрыть, а рестораны надо. Практически весь коллектив удалось сохранить, и сейчас, наверное, мы выйдем из этой ямы.
Хозяйка салона красоты, Санкт-Петербург
Когда Путин объявил выходные [период «нерабочих дней»], мы первое время не работали, как и большинство. Но в скором времени начали в ограниченном режиме: один клиент — один мастер. Решили работать, так как был выбор: либо закрыть лавочку, либо выживать. Если бы закрыли, я бы продолжила работать дома. Но не хотелось терять работников, так как команда классная.
Наш салон находится во дворе, поэтому мы не пострадали, как сетевые салоны, те, кто работает на проходной и в торговых центрах. Плюс и в том, что я не только хозяйка салона, но и мастер.
Когда первое время я боялась и не работала, мне клиентки все равно писали. Я отказывала, было страшно заразиться. Я все стадии паники прошла. А потом стало страшно от голода умереть.
Увольнять мне никого не пришлось. Когда мы закрылись на карантин, я хотела забрать рабочий телефон, а администраторы сказали, что будут из дома работать и помогать, чем надо. Я сказала, что у меня сейчас нет средств им платить. С чего платить, если им идет процент от дохода? А они сказали, что готовы [работать] бесплатно, главное — не закрыться и работать дальше всем вместе. Тут я поняла, что таких людей нельзя бросать, и мы платили им минималку, просто чтобы у людей были деньги хотя бы на еду.
Доходы уменьшились. Мы не брали новых клиентов — а это сразу минус 30%. Ходят постоянные клиенты, но опять же есть те, кто боятся, хотя таких меньшинство. Аренду нам снизили на 15%. Это немного, но все равно лучше, чем ничего. Плюс договорились, что два месяца аренды идут в счет залога. В августе уже обычная цена [аренды] будет. Посмотрим, как пойдет дело. Нас устраивает арендодатель, а мы устраиваем его. Если начнется вторая волна, думаю, мы договоримся с ним.
Мы выделяем больше времени между клиентами, чтобы все проветрить и обеззаразить.
Из клиентов практически никто не боится заражения. Все уже прошли стадии принятия ситуации. Когда мы начали работать, я боялась, что придет проверка. Но решила: если так будет — значит, судьба. В чем смысл бояться и сидеть [без дела]? Риски такие же.
Государство сделало возврат по налогу за месяц в размере 12 тысяч рублей. Реально вернули, хотя, конечно, это вообще не деньги, а долгов выше крыши. Когда все началось, я осознала, что в этой стране всегда будут плевать на людей.
Но кризис для меня был плох не со всех сторон. Как раз в этот период мы запустили производство косметики, пришлось работать в жестких условиях. Я толком не отдыхала: поспала и в бой. Прокачала себя в рекламе и стала еще сильнее.
Владелец кальянной, Санкт-Петербург
Мы работали в закрытом режиме все время карантина. Нельзя было остановиться, тогда бы весь бизнес просел. Внешне все выглядело так, словно мы не работаем. Проходишь мимо и видишь помещение с заколоченными окнами. Кому придет мысль, что здесь внутри что-то происходит?
Мы дезинфицировали помещение после того, как закрывались. И всем предлагали пользоваться антисептиками. В маске ведь не покуришь кальян.
Наши постоянные клиенты — верные клиенты и друзья — заранее оповещали по телефону, что придут, и еще раз повторно писали за пять минут до посещения, чтобы мы открыли дверь. Не приходили только новые клиенты, потому что мало ли это проверка какая-то и людей просто подсылают.
Люди любят кальян, для них это такая же привычка, как поиграть в компьютерные игры или поужинать, поэтому они регулярно приходили. К тому же это общение. Хотя есть люди, которые все время ходили к нам поодиночке днем, для них мы тоже работали. Но все делали только для своих.
Несколько раз у нас праздновали день рождения. Было приятно видеть счастливые лица людей, которые собрались вместе в баре. И к нам все подходили такие благодарные. Нигде нельзя особо встретиться, а у нас свободно. Людям этого не хватало.
Конечно, была часть [людей], которая перестала ходить. Но многие отказались от кальяна на несколько первых недель, а потом сразу вернулись.
Недавно мы открылись на уличный режим. Можно посидеть за столом на улице с кальяном. Это скорее для всех, кто случайно проходил. Внутри все-таки камернее, но туда мы до сих пор пускаем только своих.
Хозяйка цветочного магазина, Санкт-Петербург
Когда сказали, что нужно закрыться, мы закрылись и неделю не приезжали на работу. Полная витрина цветов осталась в холодильнике, он работал, но многие цветы не простояли, и все пропало. После этого мы повесили объявление, что работаем на доставку, и сделали упор на инстаграм. Сначала [плату за] аренду должны были убрать полностью, но потом передумали и снизили на 30%.
Я приехала в магазин, все выкидывала и готовила новые букеты к доставке. Люди проходили мимо и видели, как мы выносим мусор. Постепенно стали делать небольшие заказы. Некоторые проходили мимо и стучались в окно. Я аккуратно запускала их или открывала окно, чтобы человек хоть так посмотрел. Могла еще сфотографировать и показать, что есть, если человек боялся зайти.
Были те, кто стучались и говорили: «Можно мы сделаем заказ онлайн, а вы нам через окно передадите?» Конечно, я разрешала им посмотреть цветы и купить их без доставки.
Наш магазин не сетевой, цены здесь выше. Когда новые люди стали приходить, я спрашивала у них, почему они раньше не заглядывали. Большинство живет в этом районе, но раньше они покупали цветы на оптовой базе или в сетевых магазинах. Так как долгое время никто не работал и не выезжал в другие части города, люди проходили мимо своего дома, видели цветочный и останавливались. Кто-то раньше нас даже не замечал.
Еще у нас в районе живет блогерша, у нее 100 тысяч подписчиков. Она к нам пришла, сфотографировала букеты и выложила в сторис, отметив нас. Помогла нам просто так, по-соседски, хотя обычно мы сами зовем блогеров и дарим им за это цветы. Тогда стало еще больше заказов. Начало работать сарафанное радио и рекомендации через знакомых. Заказы стали приходить даже из соседних областей, как будто у них там нет цветочных. С середины мая мы заказали полную витрину.
Если до самоизоляции у нас было было два заказа на доставку в неделю, то во время кризиса могло быть по четыре букета в день и даже больше. Мы работаем с лета 2019 года, и за период кризиса у нас [была] самая высокая выручка. Раньше у меня было много свободного времени на работе, сейчас его совсем нет.
