Витька Садо был классный пацан. Садо – это его кличка. Нет, не от садо–мазо, как вы подумали, а от его фамилии — Садовский. Среди пацанов на нашей улице он был серьезный боец. На всякие дела, где было махалово, старшие пацаны стали брать его с шестнадцати лет. Он отбил меня однажды от четверых цыган, которые пришли на разборки с соседней улицы. Отмахался и меня, оглушенного, затащил к себе во двор и спустил собаку. На собаку цыгане не полезли.
Я сказал ему тогда:
— Спасибо тебе, Витька!
Он улыбнулся детской улыбкой. У него были красивые крупные зубы.
Его отец, здоровый грубый мужик, работал на Термопласте и каждое лето вечером, когда шел с работы в Севастопольском парке, рвал траву для кролей. Так и приходил с работы с мешком травы на спине.
Он воспитывал Садо. Наказывал публично. Вытакивал на улицу, объявлял соседям за что. Однажды на оплеуху Садо ответил боковым в голову, его отец растерялся, Садо вырвался, убежал и две недели жил у меня. Когда вернулся, батька Садо уже не трогал.
Мы дружили со школы. Он меня любил. Завидовал, конечно, моему счастливому чистому, сытному, книжному еврейскому детству, но на мою снисходительную дружбу отвечал искренней бескорыстной привязанностью младшего брата. Мой ровесник — он признавал мое старшинство.
Я научил его играть в шахматы и туповатый Витька, неожиданно быстро понял игру и виртуозно, совершенно не зная шахматной теории, стал у меня выигрывать.
Мы ходили с Садо к Купрейчику и Купрейчик, посмотрев как Садо играет, дал решить ему пару задач и сказал, что из него мог получиться хороший шахматист, если хотя бы с семи лет его водили во дворец пионеров. А сейчас уже поздно. Конечно, если пацан шахматы любит, пусть занимается. Шахматы дисциплинируют ум.
Садо, за все время не проронивший ни слова, вдруг спросил:
— Зачем мне это может быть нужно?
— Тебе сколько лет?
— Восемнадцать.
— Пойдешь в армию, станешь чемпионом по шахматам какой–нибудь воинской части.
— Я лучше в тюрьму пойду, — сказал Витька.
— Или в тюрьму, — невозмутимо ответил Купрейчик. Чемпион камеры по шахматам это титул.
Посадили Витьку в ноябре. Он устроил на "досках" в парке Челюскинцев серьезное махалово, дрался с толпой, сразу со всеми, дрался с ментами. Через деревенских родственников его родители занесли, кому нужно, и Садо оставили только 201–ю вторую часть УК БССР. Продержали полгода на Володарке, судили и отправили в Молодечно на химию. Через месяц он, по повторному делу прямо с химии, ушел на зону на Опанского. Стал чемпионом большой зоны по шахматам.
— Как дела, Садо! – воскликнул я, когда мы впервые встретились через пять лет. Я уже закончил институт, отслужил армию и сейчас женился на совсем юной и очень красивой девушке.
Он улыбнулся страшной рандолевой, но все той же детской, улыбкой и сказал:
— Да ну его нахуй!
© rabina1950
