Обычно я летаю в Москву самолетом. РЖД слишком заплывает за буйки, делая стоимость билета выше чем у авиаперевозчика — при том, что трястись в их плацкарте придется сутки. Но в этот раз мне пришлось поехать поездом — я вез с собой собранный за время карантина ионоулавливатель — здоровенную металлическую дуру килограмм в тридцать весом — провезти её самолетом не было никакой возможности.
Так что пришлось трястись в плацкарте. Сама поездка мне запомнилась мало — зайдя в поезд, я выпил пива, после чего уснул без малого на двадцать часов, просыпаясь только от тычков в спину от попутчиков по плацкарту — они жаловались что я храплю громче локомотива.
Интересное началось чуть позже — когда я уже вышел на перрон, толкая перед собой выпрошенную у мамочки сумку на колесиках, в которой лежал ионоулавливатель. И случайно наехал на мужчину, который брел в никуда с потерянным выражением на лице.
— Она тебя не стоит, — озвучил я очевидную причину ступора мужчины, — в мире полно других женщин.
— Дело не в бабе, — зло откликнулся мужчина, хватая меня за грудки, — дело в массовом вымирании!
— А это уже интереснее, — отозвался я, аккуратно разжимая его пальцы, — расскажешь?
И мужчина рассказал. Мы отошли с перрона к кафе, где я взял нам обоим по паре бокалов пива. Мужчина залпом выпил своё и мы постепенно разговорились. Сначала он отмахивался от меня, но потом, когда пиво начало своё благотворное действие, перешел от отдельных реплик к рассказу:
— У меня есть особенность, уникальная, — ероша жидкие волосы рассказал мужчина, — она в моей семье передается от отца к старшему ребенку уже много поколений подряд. Я могу перемещаться во времени. Не сам, конечно, в смысле, неосознанно. Просто если я погибаю от какой-то внешней причины — меня переносит на сутки назад и я, как бы могу прожить этот день заново — поступив по другому и выжив.
— Крутая способность, — сказал я, сдувая пену, — а как тогда ты вообще эту способность получил? Как я понял, твой папа, состарившись, должен был впасть в бесконечный цикл перед смертью от старости.
— Смерть от старости не является внешней причиной, — отмахнулся мужик, — поэтому он умер спокойно, во сне, как и положено человеку. А способность перешла ко мне.
— Круто, — сказал я, — а если бы у него не было детей, то что случилось бы тогда?
— Способность перешла к другой линии наследования… — начал было мужик, но остановился, воскликнув, — Черт! Мы не о том говорим! Скоро мир снова обнулится!
— В смысле обнулится? — спросил я.
— Последние четыре года я живу в бесконечном дне сурка! — закричал мужчина, — что-то, от чего я не могу спастись каждый раз меня убивает! Я перепробовал всё — я уезжал, улетал, прятался, скрывался… И умирал! Умирал! Умирал! Каждый раз к шести часам вечера меня что-то убивает! И думаю, что не только меня! Потому что я весь мир объездил! Это какая-то всеобъемлющая катастрофа! Взрыв солнца! Столкновение с кометой!
— Взрыв солнца маловероятен, — сказал я, — за несколько часов возрастает нейтринный поток, предупреждая о грядущем коллапсе. Ты проверял?
— Проверял.
— А в шахте пробовал пересидеть?
— Пробовал. И в шахте и в самолете и в батискафе! Все зря. К шести часам в глазах у меня темнеет и я оказываюсь во вчерашнем дне без малейшего понимания о том, что произошло. Ничего не помогает. Мир обречен!
— А людей оповещать ты не пробовал? — ядовито спросил я, — сообщить населению о грядущем массовом вымирании? Не пробовал, я вижу по глазам.
— В смысле? — удивился мужик, — иногда я рассказываю о том, что происходит с миром случайным попутчикам, как тебе сейчас. Это не имеет никакого значения — вы все равно умираете, а я переношусь на сутки раньше.
— Ты должен был как-то рассказать о грядущей катастрофе населению. Чтоб кто-то, из-за кого она случилась, узнал об этом и поменял свои планы.
— Ты думаешь, катастрофу устроили люди?
— А кто еще? — пожал плечами я, — если это не взрыв солнца и не комета.
— Людям такое не под силу, — ответил мужик, — кишка тонка массовое вымирание устроить.
— Не говори гоп пока не перепрыгнешь, — зло сказал я, вставая из-за стола, — в следующий раз бензином облейся на Красной Площади что ли, чтоб в новости попасть. И кричи о вымирании — чтоб информационный повод был. Чтоб все, кого это может касаться узнали, понимаешь…
Но мужик уже не слушал меня. С выражением предельного удивления и крайнего восторга он смотрел на привокзальные часы, на которых минутная стрелка сделала шаг, показывая 6.01
Мне это было не особенно интересно. Подойдя к мусорному баку, я поднатужился и выбросил в него ионоулавливатель — потребности в нем больше не было, а сумку на колесиках нужно было вернуть.
После чего, вздохнув, набрал Ивана.
— Ты был прав, — скрипя зубами сказал я, — при запуске врат случился бы гравитационный коллапс. Ты выиграл спор. Коньяк с меня.
— Хехей! — радостно воскликнул Иван, — что, ошибку в расчетах нашел? Я же говорил, что ты в восьмом уравнении неверно предел взял.
— Возможно, — скрипя зубами сказал я, — я не проверял.
— А как тогда узнал что коллапс будет? — продолжил веселиться Иван, — сон пророческий увидел?
— Не важно, — выдавил из себя я, — коньяк какой будешь?
— Ной, естественно, — ответил мой друг.
И я поплелся за коньяком.
Сцена после титров:
Везти меня домой согласился только третий таксист — аромат мусорки, которым я пропитался, вытаскивая ионоулавливатель, был слишком силён. И неудивительно — к тому времени, когда в мой, оглушенный коньяком мозг добрела идея о том, что для избежания коллапса нужно добавить всего лишь один дополнительный контур гашения, мусорку заполнили практически до краёв.
— Тут совсем недалеко, — сказал я, — буквально триста метров.
Но таксист меня не слышал — он смотрел на телефоне новости.
— Какой-то мужик на Красной Площади только что сгорел, — сказал он, — крича что-то про идиота с самомнением, до которого с первого раза не доходит! Интересно про кого он так? Про президента, что ли?
— Ну ёж вашу кашу под коленку в корень через коромысло! — в сердцах заорал я.
