Нет, это, конечно, выглядело полным безобразием. Приличного человека, уважаемого работника телевидения, всегда хорошо одетого – и выгнать!
Антон сказал мне об этом на бегу, утром, мы оба спешили. К тому же Антон был с похмелья, нервный и красноглазый. Думал, не выпить ли пива.
Мы встречались по делу, на полчаса, и Антон мне совсем не друг, просто был общий проект. Но мне он всегда был симпатичен, хоть с проектом ничего не вышло.
Погоди, говорю, как это выгнала?
«А вот так! – яростно ответил Антон. – Совсем ошалела! Может, это возрастное, может, кого-то себе нашла. А у нас дети, вместе прожили семнадцать лет…»
Я видел жену Антона пару раз. Миловидная брюнетка сорока лет. Саша работала каким-то незначительным менеджером, не помню где. Все главные деньги зарабатывал Антон. Он купил Саше машину, он платил за все их поездки, он брал кредит на новую квартиру. На одежду тоже давал он. Даже на маникюр Саша иногда просила деньги у Антона. И Антон был прав, когда восклицал: «Я всё ей дал и купил. А она меня выгнала! Из моей же квартиры!».
Антон сказал, что будет судиться.
«Правильно! – ответил я. – Вообще по закону половина твоя».
«Да там всё моё! – усмехнулся Антон. – Кстати! Если понадобится – ты же придешь в суд, помочь, быть моим свидетелем?»
«Наверно, я не лучший свидетель… Но если что – конечно».
Антон пожал мне руку и все-таки заказал пива. Я хорошо его понимал, я бы сразу водки заказал.
Вечером я позвонил Диме. Это лучший друг Антона. Он нас и познакомил года три назад. Вроде не мое дело, но я был возмущен. Что за фигня, спросил я Диму.
«Ну если тебе действительно интересно, – спокойно начал Дима. – То расскажу».
И рассказал. Узнал я совсем иного человека, совсем иной сюжет.
Антон был пьянчугой, если не сказать алкашом. Да, он действительно хорошо зарабатывал, но лишь благодаря тому, что на телевидении хаос и болото. Там предпочитали терпеть бессмысленного Антона, которого знают много лет, нежели брать кого-то нового, с затеями и энтузиазмом. (Очень такая российская история.) Но это ладно, это не главное. Антон постоянно заводил любовниц – из юных красоток, что приходят на телевидение в надежде стать знаменитой и богатой как Тина Канделаки.
Антон заваливался домой под утро, пьяный, в чужих ароматах. Иногда в тот момент, когда дети уже собирались в школу. Саша говорила мрачно: «Доброе утро, папа. Мы очень соскучились». Дети молчали.
С очередной девушкой Антон мог укатить дня на три, наврав Саше, что у него конференция в другом городе. Саше даже не надо было проверять – есть ли какая-то мифическая конференция – она знала, что муж врет.
И вся эта хреновина тянулась годами.
Почему Саша терпела? Ну как многие русские женщины. Ради детей, ради семьи, чтобы маму свою не огорчать, чтобы подруги не лезли с сочувствием.
Но однажды младшая дочка, которой было уже восемь, спросила: «Мам, а почему ты не выгонишь папу? Он же ведет себя как чужой. И от него ужасно пахнет…»
Это и стало для нее поворотом сюжета. Толчком. Ударом.
Спустя день, когда муж был дома и на удивление трезвый, Саша произнесла: «Ты должен уйти. Мы больше не можем. Ни я, ни дочери».
…От этого рассказа я обалдел. И это говорил лучший друг. Он не придумывал, не сочинял. Он считал, что жена совершенно права, а Антон должен свалить и не устраивать никаких судов. Иначе будет лишь хуже.
«И Антону я это все объяснял, – сказал Дима. – Ну пока он еще не готов воспринять. У него, видите ли, страшная обида. Бедненький, выгнали заюшку из избушки. Эгоист он махровый, конечно. Надеюсь, сумею его убедить».
…Через день мы опять встречались с Антоном, снова утром. Теперь он сходу взял пива. И водки. Спросил меня: «Ну что, свидетелем будешь?»
«Нет, не буду, – ответил я. – И знаешь что, я вообще пойду. А ты пей».
