– Электричка в девять, на третьей остановке выйдешь, и мы тебя встретим. Ты все поняла? – спросила мама, укладывая мои вещи в рюкзак, – может, все-таки с нами поедешь?
– Мам, ну не могу я! Новогодний огонек, у нас с Аленкой танец, потом еще КВН. Я все поняла. Не волнуйся, приеду, я уже взрослая!
Мама вздыхала и переживала, пыталась уговорить папу, чтобы он повлиял на мое решение. Но он поддержал меня, он часто поддерживал мои начинания и мечты.
Видимо, предполагал во мне наличие мозгов. В его оправдание могу сказать, что местами я была умной девочкой, училась хорошо, про догонялки на крыше дома не рассказывала. В общем, шифровала отсутствие ума весьма умело.
Распадом Советского Союза еще не пахло, только дефицитом. Но он же и не может пахнуть ни колбасой, ни табаком, ни мылом. Все это уже по талонам, бартер процветает вовсю. О слове «корпоратив» еще тоже не слышали, а организовывать их уже умели.
Называлось коллективный отдых. Моему отцу на Новый год выдали путевки на всю семью на пять дней.
Шикарный подарок, а мне четырнадцать лет, у меня друзья, и школьные мероприятия, и Аленка. Как она без меня, у нас же танец, мы же за призовое место можем побороться.
Родители уехали в обед тридцатого декабря, а я должна была приехать к ним утром тридцать первого. Никаких сложностей. Уверенности четырнадцатилетнего подростка с лихвой хватит на банду грабителей.
Общешкольный огонек прошел, на дискотеке попрыгали. Будильник на семь, морозное утро. Вокзал. В пригородной кассе я купила билет, села в электричку и поняла, что не помню, на какой станции выходить – на третьей или три проехать, а потом выходить.
Сотовых телефонов не было, название станции не знаю, билет брала до конечной. Кстати, инструкции на случай, если я прозеваю остановку, мне дали.
Отец сказал совершенно четко:
– Проедешь остановку – на следующей не выходи. Доедешь до конца и будешь ждать нас. Почему я не вышла в тамбур после второй остановки, чтобы просто выглянуть на третьей и убедиться, встречают ли меня здесь, не могу ответить до сих пор.
Но теперь, когда подростки рассказывают мне о своих способностях принимать адекватные решения, я всегда вспоминаю моих родителей, стоящих на заснеженном полустанке посреди леса, их растерянность и недоумение.
В этот момент я встала, пошла в тамбур и вышла на следующей остановке, полная решимости дойти пешком.
***
Родители пришли заранее на платформу 1795. Это бетонная плита с железной лесенкой и перилами, и табличкой с номером. По сути два человека посреди заснеженного леса, никаких других опознавательных знаков. Что могло пойти не так?
Вот электричка прибывает, стоит целых две минуты, вот двери закрываются. Никто не вышел.
- Проспала! - с досадой подумали мама с папой.
После того, как моя голова в окне электрички проплыла мимо них, отец сказал маме: – Пошли!
Мама возражала и взывала к голосу рассудка. Мол, договорились же, доедет до конечной и будет ждать.
– Ты ее глаза видела? – произнес отец - На следующей станции выйдет. Пошли.
Видимо, тоже был четырнадцатилетним.
Думаете, я забыла про то, что нужно ехать до конечной? Ничего подобного! Тем не менее, как только я увидела родителей, то встала со своего места, вышла в тамбур и уже на следующей такой же заснеженной платформе, выскочила.
«Вот уж не заблудишься, – думала я, топая по одноколейке в сторону пионерского лагеря с чудным названием «Светлячок», в котором отдыхала каждое лето. – Я же совсем взрослая, подумаешь, пройти одну станцию!»
Пару раз я пропускала поезда, отходила в сторону от железнодорожного полотна, проваливаясь в снег по пояс. Каждый раз, выползая из рыхлого сугроба, я задумывалась о том, что могу и не выбраться.
Иду, вокруг красотища. Горы, сосны, укрытая искрящимся снегом Юрюзань. Сугробы, превратили острые скалы и берега, в манящие плавными линиями равнины и холмы.
Пронзительную тишину зимнего леса разбавляют только мои хрустящие шаги. Идти легко, мое тело полно сил, дыхание летит красивыми облачками и оседает капельками на мохнатом воротнике.
И вдруг впереди тоннель. Длинный такой. Справа – скала. Слева – скала. Сверху снежок падает.
Встала, стою. Страшно. Вспомнила, как бабушка в свое время учила падать на землю, если попадешь между составов, движущихся навстречу друг другу, чтобы потоком не затащило под поезд. Уж не знаю, правда ли там ветер такой силы, но решила, если поезд поедет, то упаду ближе к скале и точно выживу. Все равно страшно.
А вдруг не успею, или ветер в тоннеле будет такой силы, что все-таки затащит под поезд.
Пошла. Поезд не встретила. Зато вышла аккурат к охраняемому мосту. Оказалось, режимный объект. Тётечка с ружьем стоит. Проход запрещен. Да, для всех. Мост длиннющий. На том конце тоже будка.
- Я, — говорит,- тебя сейчас пропущу, а на том конце тебя обратно вернут, да еще и мне по шее надают.
Как я ее уговаривала! Применила все свое красноречие. Доказывала, что мне очень надо попасть на базу отдыха, а то придется идти обратно, а там тоннель и расстояние, и вдруг до темна не успею, а родители сойдут с ума от страха за меня.
Признаваться, что мне самой страшно до икоты не стала, посчитала несущественным.
Это сейчас понимаю, что для взрослого человека испуг подростка – уважительная причина для помощи, а тогда считала себя взрослой и обязанной самостоятельно решать свои проблемы.
Что удивительно, я – невероятная плакса, готовая разрыдаться над книгой, фильмом или обидными словами, в этой ситуации была собрана и не проронила ни слезинки.
Тетечка махнула на меня рукой и пропустила. На середине моста я увидела две знакомые фигуры, и меня накрыло одновременно чувством вины, что ослушалась родителей, что не могу запомнить элементарные вещи.
И в то же время щенячий восторг от того, что родители меня нашли и можно больше не бояться.
***
Меня не ругали. Мы волшебно встретили Новый год. И он был по-настоящему чудесным.
©"Чук и Гек"
