— Стойте, стойте! — кричала запыхавшаяся женщина, давясь воздухом, когда двери лифта уже катились навстречу друг к другу.
Виталик нажал на горящий желтым кружок, и механическая пасть медленно распахнулась
— Фу-у-у-ух, — протянула раскрасневшаяся тётка, вбегая внутрь, вместе с ней в лифт залетел тяжелый аромат скисшего пота.
— Мальчик, ты наверх? — вытирая рукавом плаща взмыленный подбородок, спросила она у Виталика.
Тот лишь неловко кивнул и потянулся к кнопке, вставая на цыпочки, так как ростом был не больше офисного кресла.
— Давай я тебе помогу, а то мы с тобой так до второго пришествия тут будем околачиваться, — женщина оттолкнула паренька своим острым локтем и вдавила кнопку в панель.
Двери лениво поползли к центру. Когда зазор между ними был всего в полдюйма, в щёлку пролезли чьи-то тонкие пальцы. Механизм грустно вздохнул, и двери снова разошлись, так и не прикоснувшись друг к другу.
В лифт зашло что-то вытянутое, лохматое, с бледным, словно обескровленным, лицом и чёрными мешками под глазами. От нового пассажира веяло пылью и бумагой. Вжавшаяся в один из углов женщина сморщила нос.
Мужчина холодно улыбнулся и поднял палец вверх. Судя по всему, это означало вопрос.
Виталик снова кивнул, а женщина недобро что-то прокашляла в ворот своего плаща, но ничего внятного сказать не смогла.
Мальчишка повернулся и предпринял новую попытку нажать заветную кнопку. Мужчина его не торопил, он спокойно занял своё место у стенки и, скрестив руки на груди, принялся ждать. Тётка завернулась поглубже в плащ и громко сопела носом.
— Стоять, гаденыш! — крикнул кто-то очень громко. Виталик от испуга отскочил в сторону и припечатался к стенке. В лифте появился четвертый: молодой, прилично одетый парень с бумажным стаканчиком в руках, на котором было написано starbuks.
— Я не поняла, все наверх, что ли?! Давайте вы, может, другой лифт подождете, я не собираюсь толкаться тут как селёдка в бочке! — из плаща показалось недовольное женское лицо и начало громко протестовать против нового пассажира.
— Тётя, ты не кипятись, для давления вредно! — усмехнулся парень, затем снова хлебнул из стакана и смачно сплюнул под ноги «бледного». Тот смерил его обиженным взглядом, но продолжил молча стоять.
— А ты за моё давление не радей, пижон! Я и без тебя уже знаю, что полезно, а что вредно! Сам, вон, дрянью накачиваешься, «сердечко молодое, можно и потравиться, помирать то не скоро», так ведь?! — злобно передразнивала его женщина тоненьким голоском, отчего всем вокруг стало не по себе.
— Этот лифт наверх едет?! — спросил кто-то снаружи.
— Нет!!! — на этот раз ответили все четверо, включая молчаливого мужика.
— Ладно, я и по лестнице могу, — сказал тот, кого Виталик не смог разглядеть за спинами, и побрёл вверх по бетонным ступенькам.
Пижон нажал на кнопку и двери сделали третью попытку, но и она не увенчалась успехом.
Когда они были уже близки к цели, две огромные ручищи, напоминающие боксёрские перчатки, схватили их и, словно Геракл, разрывающий пасть льву, огромный мужчина развёл в сторону механические челюсти.
— Здравствуйте, — сказала довольная улыбающаяся морда, красная и шарообразная, словно её недавно покусал рой пчёл.
— Муж-чи-на! — грозно прорычала тётка в плаще, — вы сюда не зайдё…!
Она не успела договорить, так как здоровяк протиснулся внутрь и сразу же выместил почти весь кислород из помещения.
— Ты чего делаешь?! Пошёл вон отсюда! — истерично завопил пижон, который успел облиться кофе, когда новый пассажир случайно толкнул его своей грудью.
— Послушайте, эти старые лифты рассчитан на двести –двести пятьдесят килограмм максимум. Впятером мы весим триста пятьдесят, плюс минус десять кэ-гэ, — голос лохматого напоминал шелест тетрадных листов.
— Ого! Как это вы так быстро посчитали? — восторженно удивился здоровяк.
— Я бухгалтер, мне достаточно взглянуть, — с нескрываемым пафосом заявил «бледный».
— Понял, толстяк? Лифт не поедет! Давай, шуруй на выход и жди следующий, хотя, думаю, что таким как ты, самое место внизу, — брезгливо заметила единственная дама в помещение.
— Почему? — удивленно спросил гигант.
— Потому, что обжорство — это грех, а грешникам положено всегда ехать только вниз.
Толстячок обиженно отвел взгляд от оскорбившей его тётки и нажал на кнопку.
Двери, наконец, захлопнулись, мотор зашумел, сделал рывок и тут же остановился.
«Перегруз» — высветились под потолком тусклые буквы.
— Я же говорю, не поедет, — цинично вздохнул бухгалтер.
Двери распахнулись. Здоровяк, на радость другим, вышел наружу.
Пижон тут же нажал на кнопку и показал круглолицему средний палец. Двери захлопнулись. Под потолком снова высветился «перегруз».
— Да чтоб тебя! — выругался пижон. — Давай, вылазь! — приказал он бухгалтеру.
— Но почему я?
— По кочану. Вылазь, ты-то по-любому «чёрную бухгалтерию» вёл, бабки помогал отмывать, откаты выписывал.
— И что?! Разве за такое я не могу ехать наверх?
— А сам-то как думаешь? — спросила его тётка и, пихая острыми локтями в бока, вытолкнула из лифта. Двери снова закрылись. Под потолком в очередной раз высветилась злосчастная надпись.
— Ну что, дамы вперёд? — улыбнулся парень, глядя на женщину, вжавшуюся в угол.
— Или что? Ударишь меня?!
— Как я могу? За такое наверх не примут, но вам-то там и так делать нечего.
— Это еще почему?!
— Понятия не имею, но от вас так и смердит грешками.
— А сам-то? Хамло необразованное!
— Я, к вашему сведению, самый что ни на есть филантроп.
— Секс-меньшинство, что ли? — поморщилась женщина и снова закуталась в плащ.
— Нет, уважаемая, филантроп — это человек, который занимается благотворительностью. Моя фирма выделяет сотни тысяч разным приютам и муниципальным учреждениям. Мне — только наверх. А Вы чем можете похвастаться? Тем, что в столовой поднос сдаете?
Женщина покраснела, щёки её нервно затряслись, а губы выдували горячий воздух. Она злобно зыркнула на тех, кто стоял в коридоре, а затем — на филантропа.
— Да чтоб ты знал, козёл! Я всю жизнь трудилась на огромном предприятии! Работала, не покладая рук! Дослужилась до начальника отдела… — собственные слова напомнили ей, как она шла по головам, как лишала премий, как доносила, как растаптывала неугодных и подставляла под тюрьму невиновных, чтобы избежать срока самой. Но это ничего не значило: она работала, а труд — благороднейшее средство для достижения целей.
— Это не из-за меня лифт не едет! —наконец подвела она итог.
— А вы выйдите, мы и проверим, — женщина вся тряслась от злости и страха, но в итоге решила, что бодаться с этим кретином нет смысла и вышла. Остались только он и Виталик, который всё это время молча стоял в углу. Пижон нажал на кнопку, и двери захлопнулись. Мотор загудел, кабина сделала рывок и… «перегруз».
— Да твою мать!!! — послышалось из лифта.
— Аха-ха-хах! — истеричный смех женщины пугал своей искренностью.
— Пошёл вон из лифта! — верещала она. Пижон с совершенно разбитым видом покинул кабину, а тётка тут же залетела внутрь и вдавила кнопку с такой силой, что та залипла. «Перегруз».
— Да что такое?!!! Я хорошая! Я никогда не воровала, не убивала! Почему я не могу поехать наверх?! — вопрошала она у почерневшего от времени потолка, но тот противно молчал.
— Дамочка, выходите! — наконец подал голос бухгалтер.
Женщина повесила голову и покинула лифт, вытирая покатившиеся слезы.
Бухгалтер заскочил в лифт и радостно начал жать на кнопку. Двери даже не дёрнулись. Надпись горела как и прежде.
В лифте остался один Виталик.
— Извиняюсь, — сквозь толпу протолкнулся толстяк.
— Ты-то куда лезешь, — смеялись все трое, — не видишь, перегруз! Лифт, похоже, сломан!
— Точно! Сломан! Вот в чём проблема, — обрадовались пассажиры и облегченно вздыхали.
Круглолицый зашел внутрь и, подмигнув Виталику, легонько нажал на кнопку. Двери так быстро спешили навстречу друг другу, словно не виделись тысячу лет. Мотор зашумел, крякнул. Натягивая трос, катушка потащила лифт наверх.
Оцепеневшие от увиденного женщина, пижон и бухгалтер молча смотрели на закрытые двери. Через минуту лифт вернулся и двери распахнулись. Все трое ломанулись вперёд, толкаясь за право уехать.
— Вниз, — дрожащим голосом произнёс бухгалтер.
— Зачем нам вниз, наверх жми! — дала ему подзатыльник тётка в плаще.
— Да тут всего одна кнопка! ВНИЗ! — гавкнул он на неё в ответ.
— Я-я-я не хочу вниз! — плакал филантроп, — подумаешь, несколько приютов переделал под предприятия и магазины! Я же в фонд деньги давал, значит, поступал правильно! Правда ведь?! — искал он оправдания среди новых знакомых.
— Фонд «Добрые руки?» — поинтересовался лохматый.
— Да!
— Я вёл у них бухгалтерию. В этом фонде я себе на первую машину заработал, осваивая подобные «благотворительные» поступления, — мечтательно вздохнул бухгалтер.
— Лестница! — вспомнила женщина, и выпрыгнула из лифта, остальные последовали за ней.
В подъезде не было ничего, кроме четырех стен. Даже дверь, ведущая на улицу, исчезла.
Все трое смотрели на открытые двери лифта, что ожидал их.
Из воздуха возникла дверь, а из неё вышла старушка в больших круглых очках. Не обращая ни на кого внимания, она зашагала прямиком к лифту. Троица тут же рванула за ней. Уже внутри, они увидели, что кнопка снова показывает «вверх». Двери сомкнулись — «перегруз».
— Следующий подожду, — сказала старушка и вышла. Бухгалтер бытро нажал кнопку. Двери сомкнулись, мотор зашевелился и крякнул. Катушка начала свой ход. Лифт медленно пополз по шахте.
— Наконец! Ура! — раздались восторженные возгласы. Наконец-то всё было кончено, и только пижон тихо плакал в углу. Красными глазами он смотрел на горящую кнопку с черной стрелкой, указывающей в направлении пола.
© Александр Райн
