Простите за ошибки грамматические пожалуйста.
Ведение 0.1
А что оно есть, счастье это пресловутое? Иллюзорное, призрачное, или как про него еще часто говорят?
Кто он такой этот Счастье, как и почему он приходит и как и почему он сбегает от нас, я так и не понял, несмотря на пол века прожитых лет.
Поэтому текст этот будет про то, как я не понял про Счастье.
Введение 1.0
У меня со счастьем сложные отношения сложились. В этот тексте я хочу рассказать о некоторых основополагающих эпизодах моей биографии, родом из молодости. Сами эпизоды банальны, но даже в банальности прослеживается общая архитектура наших судеб, которые, как я уже писал, похожи как песчинки на пляже.
Глава 1. Детство.
Люди говорят зачастую: “Детство, это самое счастливое время в жизни!”. А я категорически не согласен. Что такого хорошего в детстве? Живешь как бесправный раб и овощ. Радуешься как блаженный цветочкам и игрушечным машинкам. Ты вообще не догоняешь, что вокруг происходит. Ты в принципе в состоянии животного находишься.
Я в детстве не испытывал счастья особого. Да и горя не испытывал тоже. Жил себе не тужил в своем комфортном детском мирке.
Когда постарше стал становится (10-11 лет примерно), то уже раздражать начало: все тебе не по размеру, все самое лучшее запрещено. На мотоцикл сядешь: ноги не достают до земли. Ружье возьмешь в руки: еле держишь. Мотор лодочный завести не можешь. Тоска. Вырости бы уже поскорее.
Мы жили в двух местах: на Камчатке и в Риге. Родители базировались на Камчатке. Лето проводили на полевых работах изучая лососевых рыб, а поздней осенью или зимой брали положенных два месяца отпуска. А я то с ними был в экспедициях, то по пол года с бабушками на материке. Болтался я туда сюда.
Вы не подумайте, что я жалуюсь на детство свое. Хорошо было: вездеходы, моторные лодки, вертолеты, охота, рыбалка. Весь комплекс мальчишеских радостей.
Но ведь ты сравнить ни с чем не можешь? Для тебя это простая жизнь.
Жизнь меняется все время, хочешь ли ты этого или не хочешь.
Знаете, ребенок где то к 10 годам становится таким ‘взрослым ребенком’. Уже нельзя ‘несмышленышем’ назвать. Опыт какой никакой накапливается. Эмоциональная стабильность появляется. А потом вдруг, бац! И закончился ‘взрослый ребенок’, а на его месте появился взрослый несмышленыш- подросток другими словами.
И опять все заново. Ну так жизнь и устроена. Вот учился в школе, дошел до последнего класса, ходишь гордый, так самый крутой в школе и раз и опять жалкий испуганный первокурсник. И так цикл и повторяется десятилетиями. И как только стал наконец зрелым, уверенным человеком с послужным списком и регалиями, сразу начинаешь в старикана метаморфозировать (или как правильно сказать, что выебнуться?)
Я помню, что с 6 класса жизнь мне начала особенно нравиться. Начал я тогда в жизнь влюбляться. Мир расширился, можно было уезжать из дома в другие районы. Мы с мальчишками камчатскими рыбачили, костры жгли, на сопки забирались городские. Даже на горячие источники бывало ездили. С каждым месяцем все самостоятельнее становились.
Как то так получилось, что в 6 классе мы в Ригу не поехали. Мы в Крыму провели часть родительского отпуска и мои зимние каникулы. Я по горам лазал, рыбку ловил с причалов. Но все равно, домой хотелось.
На Камчатке зимой прикольно: горные лыжи, снежные бури, костер в снегу с сосисками. Со школьной крыши в снег двух метровый прыгали да так, что по плечи там застреваешь. Потом бегут к тебе товарищи с лопатой откапывать.
Отношения у меня хорошие были со всеми школьными друзьями. Конечно и драки случались и часто довольно, но такие, больше не драки по злости, а мальчишеские дуэли. Потом обсуждалось все, обмывалось до косточек. Спортом практически все занимались уже класса с 6го.
И надо сказать, что все были не бедные. На Камчатке люди хорошо зарабатывали.
А с 7 класса вообще жизнь еще лучше стала. Вот если честно, то я по настоящему жизнь полюбил где то с 12,13 лет. И характер у меня такой стал соотвествующий: я веселый человек и не злобный. Зубы конечно могу показать, но мне дружить больше нравится чем драться.
Глава 2. Зима. 7 класс.
Это время можно назвать моим первым ‘горем’. Дело так было..
Родители зимой поехали на два месяца в Ригу. В Риге я уже много лет в один и тот же класс и одну и туже школу ходил, когда мы туда приезжали. Детки все хорошие, интеллигентные, городские.
И вот знаете, когда я приехал туда в 7 классе я не узнал своих рижских товарищей, хотя со всеми я был знаком с измальства. Изменились они. Разговоры про марки машин, про одежду, про другие чуждые мне вещи. Мальчишки вырезали из заграничных альбомов фотки всяких машин заграничных и в тетрадки вклеивали. Стричься ходили в модные парихмахерские. Девочки вообще какие то как из другого мира.
Я понимаю о чем ребята говорят, а мне не интересно, да и вообще, что это за беседы: типо джинсы Монтана круче Рифле (Rifle) или про рок группы модные.
Я пытаюсь, в разговоре принять участие, а не получается. Не интересно им. Да и вообще, меня как то обвинили, что я придумываю, когда я им рассказал, что я и на лошади умею ездить и охотиться из ружья и многое чего.
Типо: “Хватит Сергей заливать, лучше попроси родителей, чтобы они тебе ботинки приличные купили” и смех.
А ботинки у меня были самые простые и дюже удобные: ‘прощай молодость’. Это такие войлочные ‘берцы’ с замком молнией посередине. И теплые, и мягкие и снег не попадает. Вечером поставил под батарею, утром сухие и теплые.
Я парень гордый и самолюбивый. Меня так это задело, как примерно Д’Артаньяна, когда его рыжую клячу обосрали.
Я предложил обидчику подраться за школой, а он мне так высокомерно: “Не буду я с тобой драться Сергей. Ты не у себя на Камчатке. У нас так проблемы не решают”.
Короче я отдалился от ребят. Стал таким незаметным. Им со мной неинтересно, мне с ними. А на Камчатке все по другому было. Там мы с друзьями не разлей вода.
Ждал я когда у родителей отпуск их ебаный закончится с нетерпением и тоской. Тосковал я не скрою.
Глава 3. 7 класс. Зима, весна и лето.
Той зимой я в первый раз испытал настоящее взрослое счастье.
Самолет идет на посадку в аэропорту Елизово. Я любуюсь городскими красавицами: Авачинской и Корякской сопкой. Все в снегу, все глаз радует. Не плоская рижская земля, а настоящая: горная, сказочная, родная!
И вот прихожу я в школу к первому уроку, а ребята все ко мне бегут и кричат: “Ура! Серега вернулся! Серега вернулся!” Топот родных ног. Шум. Все лезут чего то спросить, чего то рассказать. Слышу в коридоре кто то кричит: “Серега вернулся!”
Меня окружили, улыбаются, радуются. Девочка самая красивая в классе фыркнула: “Ой, ну вернулся, подумаешь, цаца какая”. И я понимаю, что она тоже рада.
И знаете, я тогда первый раз в жизни охуел от счастья. Именно охуел, за неимением лучшего слова :).
“Как хорошо же жить!”, думал я. Друзья, горы, океан. Все понятно. Все родное.
И все таки витали мысли в душе: “а почему так? почему там плохо, а тут хорошо?”. И вроде бы я и то место и это знаю много лет. И места неплохие в принципе. А тут мне хорошо, а там не очень, или даже сказать паршиво совсем, если уж честным с собой быть. А почему раньше там нормально было? А я ведь тот же самый. Я то не поменялся. Значит место поменялось? Или я изменился тоже?
Ну долго я не предавался этим мыслям и занялся своими мальчишескими делами. Отбился от рук так сказать. Хулиганил конечно. И последней каплей был эпизод когда на одной из ‘дуэлей’ я мальчика ударил, а он упал головой ударился. Сотрясение. Родители его были злые и в милицию пожаловались.
И тогда меня мои решили в ссылку услать.
Так и сказали: “Ты Сережа портишься на Камчатке. А тебе учиться надо в хорошей школе. Скоро 8 класс. Надо готовиться к поступлению в приличный университет. А тут нет ничего на Камчатке. Мы решили через год в Ригу вернуться, а ты лето с нами проведешь в экспедиции и к началу учебного года поедешь в Ригу под строгий надзор бабушки”
А бабушка моя была школьной учительницей. Завучем много лет проработала. Не забалуешь особо.
Я взмолился конечно, но они были непоколебимы.
Я им рассказал, что для Риги мне экипировка понадобится. Что ценится в тех кругах одежда модная. Я думал, что родители не поймут, а они наоборот очень внимательно отнеслись к моей просьбе.
Отец с улыбкой рассказал противоположную историю. Он в детстве до 5 класса в ГДР жил с родителями-моими бабушкой и дедушкой. Дедушка военный был. Потом его в Ригу перенаправили. Так вот, рассказал отец, когда я в Ригу приехал то я во дворе сильно выделялся, так как одежда у меня была немецкая и я выглядел белой вороной среди детей. Твои бабушка и дедушка как то быстро смекнули и одели меня во все советское. А сейчас наоборот все получается.
Так же рассказал отец, как они с мамой после университета приехали на Камчатку и как им было поначалу трудно в экспедициях так как опыта таежного у них не было совсем, как они стеснялись своего незнания, но за год освоились, во многом благодаря местным новым друзьям.
Лето я провел как всегда на диких просторах западного побережья Камчатки. Вертолеты, моторные лодки, вездеходы, лошадь с собственном распоряжении. Рай для мальчишки.
А в позднем августе родители посадили меня на самолет и я полетел в Ригу. Это был мой первый самостоятельный перелет. Петропавловск-Камчатский - Москва - Рига. Я очень горд собой был, что один лечу как взрослый, что сам пересадку между аэропортами буду делать. А что такого, я уже на тот момент с десяток другой раз летал с родителями по этому маршруту.
Глава 4. 8 Класс. Новая жизнь.
Исходя из прошлого опыта, я решил, что сначала надо присмотреться, как и чем живет коллектив, какие ценности у них и потом потихоньку подстраиваться.
И знаете, очень все по другому было на этот раз. Наверно и дети изменились и я повзрослел. Занял я ту же социальную позицию, что была у меня на Камчатке. То есть тебе радуются когда ты приходишь, замечают, когда тебя нет, а если заболеешь дома сидишь вместо школы, то тебя навещают шумные школьные друзья и подружки.
Конечно я скучал по Камчатке, по друзьям тамошним. Мы письма друг другу регулярно писали. Где то несколько месяцев я привыкал к новой реальности.
Но в принципе мне не плохо жилось. Я спортом занимался, раз в неделю ходил на курсы программирования при институте физики твердого тела. Было чем себя занять.
А потом вообще радости начались. Я с девочками начал обниматься и целоваться. Вообще ощущения незабываемые. Короче, понравилось мне жить. Я подрос, начал уже постепенно в мужчину оформляться.
Способ нашел деньги зарабатывать: в нашем районе поляки строители жили: они дома в старом городе реставрировали. Мы у них с мальчишками покупали ремешки, очки, сигареты ментоловые: ‘зефир’ назывались и потом продавали это все с наценкой менее предприимчивым товарищам.
На карманные расходы хватало. А то в Риге без денег тоска. Тут и кафешки на каждом углу, игровые залы с автоматами, даже боулинг был в Юрмале.
А бабушка моя учительница сильно сдала. Большей частью все лежала. Еще не понятно было кто о ком больше заботился, она обо мне или я о ней. Короче свобода у меня была полная.
И знаете, начало ко мне Счастье возвращаться потихоньку. Как то светло стало вокруг становиться.
Хотя я с грустью думал, что уже больше никогда на Камчатку не поеду. А тут неожиданно прилетело мне. Когда летние каникулы начались, отец приехал по каким то своим делам и предложил мне лето на Камчатке провести в экспедиции с ними, если я конечно хочу.
Ой как я рад был.
И отношение отца ко мне изменилось тоже. Мы как будто больше на равных стали. Помню он меня спалил в Москве когда я сигареты покупал в ларьке. Я думал, что отгребу сейчас по полной, а он только головой покачал. Я тогда понял, что заебись все. Гордость даже такая появилась. А сигареты я хорошие купил: несколько пачек ‘Мальборо’. В Риге таких не было. В Риге только ‘Бонд’ был.
Глава 5. Лето. Первая любовь.
И вот опять самолет идет на посадку. Опять родные сопки, вулканы. Предвкушение встречи со старыми друзьями. Сердце просто переполнено Счастьем. Настоящим, рафинированным.
Ребята меня встретили с радостью как всегда. Смотрят на меня: “А ты Серега изменился, выглядишь как иностранец; а какой здоровый стал!” Девчонки глазками стерлькают. В общем купаюсь в лучах славы и всех угощаю ‘Мальборо’.
Через две недели мы поедем в экспедицию с родителями.
Я люблю каждую секунду своей жизни. Просыпаюсь и думаю: “Как же хорошо жить!”
Мы с товарищами на пляже в центре города, под сопкой. Купили запретного пива 3 литра в банку. Валяемся курим и пиво пьем и в карты играем. Ну совсем как взрослые.
Я был Счастлив!
Но я был вынужден признать себе, что почувствовал некое превосходство над своими старыми камчатскими товарищами. Они знали только один мир: мир Камчатки. Я же уже знал целых два: Камчатка и Рига. Я умел жить в двух мирах, а они в одном. И были темы, вопросы и ситуации которые мои товарищи не могли со мной разделить.
Сам того не осознавая, я стал похож на рижан. Впоследствии этот феномен я назвал ‘радиацией’. То есть когда живешь в обществе ты меняешься совершенно незаметно для себя. Ты автоматически адаптируешь мораль того общества, поведенческий этикет, манеру говорить и многое другое. Прочем ты делаешь это всегда, даже если тебе это общество не по душе. Это очень странное явление.
А потом чудо произошло. Я с девушкой случайно познакомился в автобусе. На ладошке ее номер телефонный записал. Мы встретились и началось.
А началось совершенно непонятное. Мы просто друг с другом расстаться не могли. Нам друг на друга все время хотелось смотреть и вместе все время быть. А время ускорилось и пролетало час за минуту. Вроде бы утром встретились, а уже темнеет.
Ощущения были, что как будто мы родны. Как будто мы вместе несколько жизней прожили.
На нас люди смотрели когда мы гуляли. Помню кто то сказал: ‘Смотри, дети влюбленные сидят! Какая прелесть!’.
Нам обоим неудобно стало тогда. Как будто нагие были на людях.
Я настолько был ошарашен этим, что мне даже страшно становилось временами. Я не понимал, что происходит. Но то что происходило, то было правильно. Просто правильно и все.
Я конечно читал в книгах про любовь, про то, что люди ради любви на все готовы, но это как пустые слова были: без эмоциональной привязки. А тут действительно, как будто кто то на небесах кнопку нажал и понеслось.
Я конечно товарищей забросил и все время с ней проводил. Я сразу сказал, что я в конце лета уезжаю, но у меня надежда была, что я родителей уговорю меня обратно не посылать. Думал, что сумею уговорить. (эх! не получилось)
Что можно еще сказать о Первой Взаимной Любви? Тот кто знает, тому и говорить не надо, все понятно. А тому кто не испытал такого, это то как рассвет слепцу описывать.
Самое странное в первой любви это то, что ты не понимаешь, что происходит с тобой. Опыта эмоционального нет, чтобы хоть как то оценить и осмыслить ситуацию. От любви всегда крышу сносит далеко и высоко, но когда это не в первый раз, ты хоть как то можешь сориентироваться. А в 15 лет? Да куда там.
Так мы и провели 2 недели практически не расставаясь.
А потом до конца лета мы с родителями уехали в экспедицию. Я скучал конечно, но знаете, в этот раз я уже телом как взрослый мужчина был. Мне доверяли моторную лодку, я охотился в лесу один. К студентам геологам на лошади ездил (они от на в 15 километрах были). Там у них всегда тусовки происходили. Я кайфовал от взрослой жизни. Все было у меня о чем только мечтать можно в 15 лет.
Так вот, я был счастлив. И было со мной настоящее счастье. И мне казалось, что это навсегда. Что наконец наступила та жизнь о которой я мечтал, пусть и не осознанно. И как то понималось в душе, что я всегда хотел так жить. Что так правильно.
И даже краски другие у мира были: яркие, солнечные. Я ни одного дня с дождем из того года не могу вспомнить.
А вот и лето к концу подошло.
Я конечно просил, умолял меня оставить. Но родители жесткую позицию взяли. Отец так и сказал: “Тебе учиться надо, готовиться к поступлению в университет. А тут ты из койки с ней будешь вылезать, да еще не дай бог дел наворотишь и вместо университета в колонии окажешься.”
Это хоть и обидно было, но справедливо. Характер у меня хулиганистый был и я время от времени в истории попадал.
Я конечно клялся всеми святыми, что буду хорошим, но выслали меня обратно все равно.
С ней мы тяжело прощались. Херого было. Договорились, что она закончит школу и приедет в Ригу поступать. Она меня, как я говорил, на год старше была. Она в 10й класс шла, а я соответсвенно в 9й.
В СССРе человек мог в любой город в учебное заведение поступить, ему там давали место в общаге и стипендию в 40 рублей.
Ладно, думал я, даже меньше года ждать.
Посадили меня на самолет и полетел я в Ригу. В самолете газету дали. Там про моих родителей статья была, какие они хорошие ученые. А я если честно ненавидел их в тот момент.
Мне до сих пор Камчатка снится. Фотки иногда смотрю в интернете. А когда песню Цоя слышу:
Это странное место Камчатка,
Это сладкое слово "Камчатка".
Я нашел здесь руду, я нашел здесь любовь,
Я пытаюсь забыть, забываю и вновь
Вспоминаю собаку, она, как звезда,
Ну и пусть...
Всегда грущу немного, вот даже сейчас чето в глаз попало.
*** Отступление ***
Ницше писал, что есть два способа быть счастливым: первый это гоняться за счастьем, а второй более мудрый, это избегать несчастья. Так как счастье по ницшеански это отсутсвие несчастья.
В юности я был категорически не согласен с этой установкой. Как это не гоняться за счастьем? Сидеть что ли как премудрый пескарь и от страха трястись кабы что плохого не вышло? Позорно это.
А сейчас я начал постигать концепцию. Счастье оно всегда рядом только позови. Это состояние ума и взгляда на вещи.
Только вот как на вещи смотреть, чтобы остаться в этом мире красок, где нет ни одного дождливого дня? Усилием воли не получается. Кулаками тоже не взять.
Он, этот пресловутый Счастье приходит и уходит не здороваясь и не прощаясь.
*** Конец оступенеия ***
Глава 6. Осень. Зима. Время Пустыни
И вот я вернулся в свой первый родной город. Странные чувства я испытывал. Я стал мужчиной, таежником, человеком-амфибией умеющим успешно выживать в разных мирах. Я был горд собой, но мне было тоскливо. Жизнь на костылях.
Бабушка моя начала сильно сдавать. Болела часто. Я научился еду готовить и себе и ей.
Родители заочно мне организовали дополнительные занятия по всем основным предметам, так как по мнению родителей, школа это для ‘среднячнков’.
Жил я как пружина. Сжался в месте и времени и ждал когда время пройдет и мы наконец то вместе будем.
Она написала, что ее родители в Ленинград собираются зимой и что она с ними поедет. Там и встретимся. Я вообще возликовал. Совсем чуть чуть ждать осталось.
На девчонок я тогда совсем не смотрел. Хотелось только ее. И даже мысли, что с другими можно ласкаться были неприемлемы и неприятны.
*** Удар ***
И вот приходит письмо, как раз поздней осенью, когда холодно, ветрено, снега нет, темнеет в 4 часа дня или вечера тут уж, кто как считает.
Письмо приходит. Я его открываю, руку трясутся от нетерпения. А там такое: “что мол все Сережа, я в Ленинград не поеду. Я познакомилась с другим. Он только что после армии, мы вместе с ним будет в Новосибирск поступать. Спасибо тебе, что ты был в моей жизни, больше не встретимся.”
Как там пишут? Шок, неприятнее и другие уровни пиздеца. Я и звонить пытался. Но кто помнит СССРу, то там так просто не позвонить было. Такой разговор надо было заказывать. А разница во времени в 8 часов. И когда я разговор заказывал, то на нее попасть не мог никак.
И писал я ей, но безответно.
И не понимал, почему? Как? За что? Это же ошибка просто? Она же ошиблась. Надо ей все объяснить! Так же нельзя люди добрые! Зачем так со мной?
Горевал я безмерно, не скрою. Первое взрослое горе. И чувство бессилия и отчаяния. И выхода нет. Тебя бросили. Тебя отвергли. Тебя! Тебя красивого, умного, хорошего. Не нужен ты. Ступай!
Я тогда начал в открытую курить. Сидел в комнате своей, слушал грустную музыку на магнитофоне курил и плакал.
Я несла свою Беду по весеннему по льду
Обломился лед - душа оборвалася
Камнем под воду пошла, а Беда, хоть тяжела
А за острые края задержалася
А за острые края задержалася
Бабушка как то зашла решительно ко мне и говорит:
“Сережа, тебе сейчас никто не поможет. Ты сам себе должен помочь. Никто тебя из этого ада не выведет кроме тебя самого”
А я, прикиньте, заревел как дитя:
“Бабушка, почему она от меня ушла, я же хороший? Что я не так сделал? Почему?”
И самому полусмешно от истерики своей. Бля, мужик нашелся, бабушке жалуется… И все равно. В 15 лет ты еще такой полу взрослый. Ну типо дитя со стоячим хуем. Желания уже взрослые, а эмоции еще детские по инерции.
Она меня успокаивает как может.
Я тогда уже с соплями ей: “Я по маме с папой соскучился! На Камчатку хочу!”
Она тогда заорала: “Ты что не понимаешь, что они тебя прогнали? Не нужен ты им. Тебя как щенка из дома выгнали! И ты еще скучаешь по ним?”
Потом осеклась и так: “Ой Сереженька, прости меня старую дуру! Глупость ляпнула! Они тебя любят!” и сама ревет.
Но я чувствовал, что она права.
И началось у меня ‘время пустыни’.
‘Время пустыни’ это определение я уже позже в жизни придумал, для таких состояний. Я так понял, что бывает приходит горе/беда. И как ни странно, это не так страшно. В горе адреналин зашкаливает, ты собираешься, борешься, стремишься спастись и как правило с потерями, но выживаешь.
А ‘время пустыни’ это когда и бороться особо не с чем. И вариантов нет. И темно вокруг. И жизнь наполовину с водой. Живешь “в пол сердца и в пол легкого” (ц)
Потом зима наступила. Бабушка моя упала на льду и руку себе очень плохо сломала. В больнице была неделю. Мне пришлось и ее навещать и домашние дела все делать: закупка, готовка, стирка.
Она переживала очень. Истерики у нее были. Но мы как то очень сблизились за это время. Она хорошо меня понимала. Недаром всю жизнь в школе учительницей поработала.
У нас паритет установился. Жили тихо мирно, друг другу помогали.
А у меня жестокость начала в душе расти. Я стал резким на слова и действия становиться. Мне хотелось ту боль, что ко мне пришла обратно в мир вернуть. Пусть и не правильно, но справедливо, так мне казалось.
Жил я на автопилоте. И знаете с виду все хорошо было. Учился почти на отлично. В школе меня уважали и товарищи и учителя. Ходил на спорт, на программирование, дополнительно занимался и математикой и физикой (это родители настояли).
Так что если издалека посмотреть, то вот он: такой классический холенный подросток времен позднего СССРа. А если в душу ему глянуть, то там как в пустыне.
Глава 7. Бунт.
Родители в мае приехали с концами. Звездные такие. Жигуль желтый купили. И на работу устроились и опять в другом городе.
А мы с бабушкой уже уже два года как без них прожили. Я научился ремонты делать мелкие по дому: ну на стиралке чето там поставить на место, дверцу от шкафчика починить, пылесос в ремонт отвезти и всякие другие мелочи.
Родители пока с нами живут (или мы с ними?). Работа у них через пару месяцев начнется.
И знаете, я от них отдалился совсем. У них свое и у меня тоже свое. Я уже привык без них жить.
А они знаете, ведут себя типо, такие хозяева семьи. “Сергей, вынеси мусор!” “Сергей, сходи в магазин”. “Сергей, а ты уроки все сделал, если гулять собираешься?”
“Сергей, почему у тебя по математике ‘четверка’ в четверти? Самому не стыдно?”
А я думаю, чо бля за наезды, еб вашу мать? Приехали на хуй, руководители. Жили мы тут без вас и ничего, справлялись худо бедно.
Я тот день хорошо запомнил. Делал я свои дела в своей комнате. Никому не мешал. Мать заходит без стука и командирским голосом: “Сергей, сходи в магазин за продуктами”.
Я ей: “Мам, щас закончу дела свои и через часик полчасика схожу”
Она мне: “Ты что не слышишь, что я сказала? Сейчас сходи!”
Мам, говорю, я занят. Когда освобожусь, тогда и пойду.
“Встал из за стола и делай, что я тебе говорю!”
Я вижу, что отец тоже из комнаты своей вышел. Сгущаются тучи.
И меня ярость обуяла. Приехали бля командиры. Мы с бабушкой жили без взаимных конфликтов и наездов. А тут приехали, бля, хозяева жизни!
“Когда закончу дела, свои тогда в магазин и пойду”
И дверь закрыл демонстративно в свою комнату, прямо перед лицом у мамы.
Мать дверь открыла и визжит: “Сейчас пойдешь!”
Я взбесился не на шутку и гадость страшную сказал: “Мама, мне лучше жилось когда ты на другом конце Земли от меня находилась! Скорее бы ты уже уехала отсюда. Мы с бабушкой без вас жили два года и еще проживем.”
После этих слов мать завыла, а отец ко мне подошел и пощечину залепил.
А я его толкнул. Он не упал и мне подзатыльник постарался провести. Так знаете, с дугового размаху. Мне даже смешно внутри стало, так я хочу его тупо загасить, а он мне подзатыльник пытается дать. Не догоняет он совсем в каком я состоянии.
Стою с кулаками и смотрю на него.
Мне почти 16 лет. Я уже в силе мужской. Он понял это и отступил со словами: :”Свинья неблагодарная! На отца с кулаками бросаешься! Хам!”
Я месяц не разговаривал с родителями. Потом отошел. И они отошли. Поняли, что надо, а что не надо.
А я все о ней мечтал. Тешил надежду, что она передумает, что приедет в Ригу учиться. Мечтал, что это сюрпризом будет. Жил я тогда грезами одними.
У меня день рождения летом в раннем июле. И вот приходит телеграмма поздравительная с Камчатки. Розочки, открытка. У меня сердце екнуло. Ура! Думаю! Она решилась. Скоро увидимся.
“сережа днем рождения успехов учебе счастья личной жизни катя”
Глава 8. Спасение
А “спасение” с неожиданной стороны пришло, что тоже весьма удивительно. Уже 10 класс был. Ближе к концу первой четверти. На дополнительных занятиях по химии я познакомился с ребятами из другой школы, с которыми подружился. Они меня уговорили к ним в школу перейти, что и сделал.
И знаете? Вернулись краски. Мне так хорошо было в новом коллективе. Мы так сдружились со всеми. Вернулось ко мне “цветное зрение”. И вот, что странно: мы до сих пор костяком класса встречаемся, хотя я с ними проучился даже меньше года. А вот с ребятами из старого класса, которых я знал с раннего детства не поддерживаем отношения.
И знаете, ни в кого я не влюбился и женщины у меня не было до поздних дней 10 класса, но все равно Счастье пришел. Я опять в тот Мир попал, когда с утра просыпаешься с улыбкой на лице, и когда каждая минута жизни как праздник.
А от чего это зависит? Все же этого хотят. Кто то на здоровье ставит. Кто на деньги. Кто просто ждет сидя на месте, что тоже умно (как мне уже сейчас кажется).
Я так и не понял концепции, поэтому и пишу это текст.
А потом я без экзаменов на программирование поступил (так как спец. школа была). И там на ФАВТе (факультет автоматики и вычислительной техники) я еще новых друзей на всю жизнь нашел. Вернулось счастье с лихвой!
Похоже родители были правы в своем решении. Она бы ушла от меня даже если бы я там и остался. Но тогда это было бы хоть как то в моей силе остановить. Хотя может и беда бы была большая.
Я если честно не знаю правильно ли они поступили или нет. Да и никто не знает. Родители же тоже учатся. У них же тоже опыта не было, как воспитывать мальчика подростка. К ним без претензий.
А удар я конечно сильный получил. Мое отношение к девушкам это надолго изменило. У меня “глюк” развился. Я думал, что если бы я не расстался бы с ней, то у нас бы вечно (вечно) продолжалось бы то состояние. И конечно, я влюблялся потом еще много раз, даже через чур много, и когда отпускало я начинал психовать. Я тогда думал, что не ту я нашел. Казалось, что меня опять Счастье наебало. Думал, что вот все, что надо было для счастья это там тогда остаться. Ну это глюки было юношеские. Сейчас прошли.
Жестокость со мной тоже осталась, как я с ней ни боролся. Не без потерь конечно обошлось.
А отчего и почему я до сих пор не могу понять. Да и наверно никто не может.
А потом опять качели: СССР начал рушиться. Родители меня в Израиль увезли. Опять все по новой. Но уже опыт эмоциональный накопился. Уже легче было. Худо бедно.
Послесловие.
Что делать когда приходит тоска? Что делать когда рушится твой привычный мир? Что делать когда уходят по своей воли или по воле рока любимые и близкие?
Как выйти из ‘пустыни’? Как не озлобиться и не пропасть?
Я не знаю. Живу по наитию. На инстинктах большей частью.
Но сейчас слава Богу все в цвете. Сейчас у меня цветная жизнь. А сколько еще там пленки цветной осталось не знаю.
А разве кто знает?
Мальчик Сережа. 50 лет.
