Корабль оставили в космосе, не пустили на Землю. Безопасность своих – самое главное, карантин в такой ситуации мера обязательная. Даже не разрешили принять его на одном из швартовочных узлов орбитального терминала, отбуксировали к армейской станции – слишком маленькой и недорогой, чтобы жалко было терять.
– Еще раз пробежимся по вводной, – лейтенант долго боролся со сложенной вчетверо бумажкой, стараясь развернуть ее толстыми пальцами перчатки. – Черт, неужели нельзя было электронным сообщением?
– Инцидент засекречен, – буркнул человек в штатском, скромно стоящий в сторонке. Он до последнего не желал уходить из шлюза, наблюдал цепкими глазами за подготовкой десантников.
Лейтенант не стал спорить. Справился с бумажкой, нахмурился, вчитываясь в текст.
– Итак… Корабль панемианский – разумные дрожжевые колонии, если кто забыл. Двадцать три особи, все в капсулах заморозки. Это научный борт, направляется с неисследованной планеты VL-624. Что они там могли подцепить – одному богу известно. Сигнал тревоги отправил бортовой искин. Он сообщил… Э-э… Цитирую: “На борту неизвестный организм, несанкционированное проникновение. Угроза членам экипажа”.
– И чего он их не разбудил? – спросил один из бойцов.
– Панемианцам нужно несколько дней, чтобы выйти из заморозки. Искин принял решение не ждать, обратиться за помощью. Ближе всего оказались мы.
– Отлично… Мы всегда ближе всего, когда пахнет жареным.
– Это наша работа. Еще вопросы есть?
Десантники молчали.
– Тогда вперед!
Универсальный код не смог открыть люк – видимо, дрожжевые колонии те еще параноики. Что ж, им же хуже. Имущество будет испорчено, время потеряно.
Плазменный резак медленно проникал через сплав сверхпрочных металлов, оставляя за собой черную дорожку. Бойцы были в скафандрах, но давление, температура и воздушная смесь оставались стандартными для земных кораблей – панемианцы жили в тех же условиях.
Человек в штатском ретировался, когда резать оставалось лишь несколько сантиметров. Вскоре люк скрипнул, стал заваливаться в шлюз, но лейтенант подтолкнул его и он с глухим стуком упал внутрь корабля.
Зажглись фонари на скафах, короткоствольные импульсаторы были приведены в боевую готовность. В коридоре, протянувшемся направо и налево от входа, тоже горел свет, но фиолетовый, неприятный человеческому глазу.
Десантники разделились, отправившись исследовать корабль в двух направлениях. Лейтенант пошел во главе группы, повернувшей налево: где-то там, за чужими залами и переходами, была рубка управления.
– Что-нибудь видно? – спросил он тех, кто ушел в противоположную сторону.
– Пока чисто. Нет признаков проникновения.
– Если что-то заметите – сразу докладывайте.
– Да, командир.
Прошли через зигзагообразный проход, миновали два помещения, о назначении которых можно было только догадываться. За необычной дверью, разделяющейся на четыре части, скрывалась рубка. Створки не были до конца закрыты и лейтенант наклонился, чтобы заглянуть внутрь.
– Командир! – послышалось в рации, – Мы что-то нашли.
– Да, я слушаю.
– Здесь… Хм… Это похоже на гнездо. Прямо посреди коридора.
– Биологического происхождения?
– Нет, кто-то из обрывков изоляционной ткани сделал себе место для ночлега. Ну, или… для выводка. Черт его знает.
Лейтенант мгновение раздумывал.
– Оставайтесь на месте. Мы осмотрим рубку управления и придем к вам.
– Принято.
Дверь поддалась легко, створки разошлись в стороны, открывая доступ в главное помещение корабля. Командир заметил несколько экзоскелетов, стоявших вдоль одной из стен: в высоту они были меньше человеческого роста, но не стоило сомневаться, что сервоприводы наделяли хозяев достаточной силой. А вот и сами хозяева…
Он подошел к нескольким рядам прозрачных капсул.
– Ох, мать твою!
Первая капсула была разбита. Вторая тоже. И третья, и четвертая… Ни одной целой не осталось. Все они были пусты.
– Центр, у нас проблема.
– Что за проблема? – послышался голос человека в штатском.
– Панемианцев нет. И, я думаю, все они мертвы.
Несколько секунд эфир молчал.
– Почему вы так решили?
– Капсулы заморозки повреждены. Кто-то разбил их.
Лейтенант оглянулся на своих бойцов. Они с подозрением смотрели по сторонам, следуя стволами импульсаторов за яркими пятнами фонарей.
– Понятно, – послышалось в наушниках. – Заканчивайте осмотр рубки и выходите. Скоро здесь будет их консул.
– Мы еще не нашли – кто мог…
– Заканчивайте осмотр и выходите!
– Так точно.
Где-то там, в диспетчерской станции, а теперь уже, наверное, и на Земле, лихорадочно сочинялись дипломатические заверения, обещания “сделать все возможное”, расследовать, найти, наказать… “Кого наказать?” – подумал лейтенант. – “Возможно, это стоило бы сделать нам, здесь и сейчас. Перетряхнуть посудину, чтобы не дать твари – кем бы она ни была – возможность улизнуть, натворить еще больших бед. Иначе… Умники, как обычно, доведут дело до чрезвычайного положения”.
Они закончили осмотр рубки. Двинулись обратно, в сторону шлюза. По пути командир отдал приказ возвращаться и второй группе.
В том самом зигзагообразном проходе заметил отметины на неприметной дверце – возможно, шкаф бытовки или доступ к бортовым коммуникациям. Молча сделал знак остальным отойти чуть дальше и ждать. Рядом остался только сержант, его помощник.
Отметины могли остаться от какого-нибудь инструмента, если запертую дверцу вскрывали с применением силы. А может… может и от когтей.
Лейтенант потянул ручку на себя. Темное, но слишком просторное для обычного шкафа помещение. Скорее кладовая. Вдоль стен полки с запасными частями, заботливо запечатанными в изоляционную ткань. Некоторые валялись на полу, без упаковки.
Он обшаривал помещение фонарем, как вдруг в углу, еще до того, как туда дотянулось светлое пятно, заметил движение. Отпрянул назад, вскидывая импульсатор, прицеливаясь. Указательный палец надавил на спусковой крючок, но еще недостаточно сильно: один или два миллиметра – и последует выстрел.
Лейтенант молча, одними губами выругался. Опустил оружие, показывая сержанту, чтобы тот сделал то же самое. Подумав, щелкнул клапаном, освобождая забрало шлема, поднял его. Отключил рацию и встал на одно колено.
– Как ты здесь оказалась?
На него смотрела маленькая девочка, испуганно вжимающаяся в угол кладовой.
– Залезла.
– На чужой корабль? Зачем? Где это случилось?
– На той планете. Я не знаю, как она называется. Наш корабль сломался, а когда мы садились, случился взрыв. Никто, кроме меня, не уцелел.
Она опустила глаза.
Лейтенант сделал знак сержанту, чтобы тот отключил и свою рацию, поднял забрало.
– Как тебя зовут?
– Аня.
– Что ж, привет, Аня! Ты почти на Земле, – он позволил себе улыбнуться. – Тебя не заметили панемианцы? Ну, те, кто управлял кораблем.
– Не знаю, я никого не видела. После взлета долго пряталась. Пока кушать не захотела.
– Послушай, а ты вообще никого больше на корабле не видела? Не знаешь, кто разбил в рубке капсулы заморозки? Такие продолговатые стеклянные штуки.
– Я разбила.
– Ты?! Зачем?
– Говорю же – я хотела кушать. А там лежали булочки. Сначала они были очень холодные, поэтому приходилось ждать, пока оттают.
Лейтенант зажмурился, закрывая лицо рукой. “Они ничего с ней не сделают, они ничего с ней не сделают… Она же ребенок! Или… Нет, нельзя ее никому показывать”.
– Седьмой гейт? – спросил он сержанта. – Наш челнок швартовался у седьмого?
Тот кивнул.
– Отлично. Значит, всего один поворот после шлюза.
Включил рацию.
– Мы возвращаемся. Ничего не нашли.
И тут же отключил.
– Если эта морда в пиджаке и галстуке сунется, отвлеки его. Как угодно, хоть за шкирку оттащи подальше!
– Понял, – сержант снова кивнул. – Но… Они найдут ее следы, отпечатки. Нас затаскают по комиссиям.
– Да и черт с ними! Пусть думают, что хотят. Пусть поверят в космических призраков. Или ты хочешь сдать девчонку?
Сержант сглотнул. Перевел взгляд с командира на Аню. Медленно покачал головой.
– Нет.
– Иди вперед. Выходи с остальными. Мы следом.
Через сутки корабль отдали панемианцам; карантин, в связи с отсутствием угрозы, сняли. Безопасность своих – самое главное.
© Александр Прялухин
