Музыкой я занималась с детства — была и музыкальная школа, и несколько вокальных студий, и выступления на конкурсах, и мероприятиях разного масштаба. Мыслей зарабатывать пением толком не возникало — детские мечты о большой сцене, популярности и толпах фанатов как-то ушли сами собой, когда настало время поступать в универ. И я решила выбрать что-то более стабильное и перспективное — мол, попеть всегда успею. Но, уже будучи студенткой, задумалась: «А почему бы не попробовать зарабатывать тем, что в кайф?» К этому меня подтолкнула и преподавательница по вокалу, у которой я тогда занималась.
Преподавательница рассказывала, как ездила вокалисткой в Китай, а потом устроилась в Минске в караоке, заработав себе на машину. И обещала в случае чего помочь с вариантами и мне.
Я оканчивала второй курс очного отделения, поэтому решила, что уезжать куда-то не готова — а вот подработать в караоке вполне можно попробовать.
Преподавательница набросала мне список мест, куда периодически искали бэк-вокалисток, поднатаскала в самых популярных в караоке песнях — и я записалась на прослушивание.
«Создать впечатление, что все гости поют хорошо»
Меня взяли в тот же день: после прослушивания сразу отправили в ближайший магазин за колготками и оставили на пробную смену. Помню, как переволновалась и первые пару песен подпевала с выключенным микрофоном, а потом возвращалась под утро домой в легком шоке от закулисья караочной жизни — до этого в таких заведениях я была только посетителем.
В чем главная задача «бэчек»? В общих чертах, мы создаем впечатление, что все гости поют хорошо, что чаще всего совсем не так. Если человек неплохо вытягивает сам — строишь ему второй голос на терцию вверх на припевах. Если все слабо — одна помогает петь основную партию, а вторая все так же добавляет второй голос. В целом общее звучание должно получаться вполне себе профессиональным и не режущим ухо — даже если на это самое ухо посетителю не слабо так наступили.
Само собой, нашими любимыми гостями были хорошо поющие: иногда приходили очень подкованные ребята, с которыми мы устраивали настоящий вокальный разрыв — вместе импровизировали, строили многоголосия.
Помню забавный случай, когда гость исполнял песню, причем очень серьезную, но при этом необычно пританцовывал. Это даже нельзя было назвать танцем, скорее, что-то похожее на восточные единоборства. Со стороны выглядело очень смешно, публика бурно реагировала.
Большинство хорошо поющих посетителей мы знали в лицо: и они любили петь с нами, и для бэчек это был настоящий кайф. Но таких было процентов пять от общего числа — остальные либо думали, что умеют петь, либо откровенно приходили хорошенько проораться.
К слову, когда, будучи в Грузии, я зашла в караоке, то просто офигела: практически каждый гость там пел так, будто он финалист «Голоса». Такого количества круто поющих людей у нас слышать мне не приходилось.
«За вечер раз пять можно услышать "Рюмку водки на столе"»
В караоке есть рейтинг «Топ-100», в котором бэк-вокалистки должны ориентироваться как рыбы в воде: это самые часто заказываемые песни, куда входит караочная классика вроде Лепса, Меладзе и «золотых хитов», а также вирусные треки, которые активно крутятся по радио прямо сейчас, — привет, Артур Пирожков и прочие. Поначалу для меня это было проблемой: до этой работы мой музыкальный вкус проходил жесткий фильтр, и я знала от силы процентов 20 популярных треков. Поэтому строить второй голос иногда приходилось наобум — когда ты слышишь песню в первый раз, совершенно не знаешь мотива, а гость так коверкает партию, что вообще не разобрать, в какую сторону податься, приходится импровизировать.
Выбору композиций в караоке удивляешься редко: как правило, за вечер раз пять можно услышать «Рюмку водки на столе», «Зеленоглазое такси», «Медведицу» и прочую застольную тему.
Женщины за 40 с одиноко стоящей бутылкой на столе железно будут петь Аллегрову, молоденькие девочки в сопровождении горячих мужчин закажут «Виа Гра», «Серебро» или Лободу. Компания студентов станет беситься под Коржа, две подпитые подружки решат, что Уитни Хьюстон — их конек, а пара мужичков засидится до утра под «Сектор Газа» и «Мумий Тролль».
Иногда, правда, поют что-то неожиданное: одной из самых любимых моих смен была та, на которой ребята нон-стоп заказывали System Of A Down, Linkin Park и Radiohead.
«Короткие платья, стрип-босоножки и накладные ресницы»
Один из самых жестких пунктов в работе бэчек — внешний вид. Каждый день мы меняли костюмы, и почти каждый из них был трэшем: пайетки, перья, сетки, корсеты, декольте — типичный арсенал шкафа в гримерке. Все платья были очень короткими сами по себе, а поскольку я была выше других девочек сантиметров на 10, на мне они выглядели просто неприлично. Приходилось надевать вниз шорты, чтобы в случае чего не светить гостям трусами.
Одежда — полбеды: всю эту карнавальную картину дополняли стрипы — босоножки на 12-сантиметровом каблуке и огромной платформе, усыпанные стразами. На таких с непривычки можно было запросто сломать ногу — подворачивала я их точно раз десять. К слову, тут мне повезло: не только мой рост оказался больше других вокалисток, но и размер ноги — сороковой был всего один на смену, так что иногда я пользовалась моментом и приходила в своей обуви.
Образ бэк-вокалистки завершает макияж и прическа — и это тоже было то еще зрелище. Мы приходили в клуб за час до смены и почти все это время рисовали себе лицо, которое точно увидят со всех углов заведения: если стрелки, то до висков, если помада, то ультраяркая, если хайлайтер, то пол-упаковки за раз.
Девочки, которые работали дольше, постоянно говорили, что я выгляжу недостаточно ярко, — хотя, как по мне, мое лицо с «рабочим» макияжем и без того было похоже на маску. Им приходилось постоянно меня подкрашивать — а там в ход шли накладные ресницы, шиммер и такой агрессивный контуринг, что мои щеки мгновенно превращались в скулы, о которые можно было порезаться.
Волосам тоже доставалось: начесы, плойки, утюжки и даже баллончики с краской — за эти несколько месяцев они повидали все. Самым забавным было возвращаться домой по утрам. Уж не знаю, что думали бабуси в метро, когда в вагон заваливалась девица с лицом Джокера и розовыми волосами, но вахтерша в моей общаге, впуская меня в таком виде, однажды перекрестилась и сказала, что будет за меня молиться.
«За смену могли проставить бутылок пять МОЁТ»
Гости в караоке (напарницы сразу же запретили мне называть их клиентами: «Ты же не проститутка!») — народ щедрый. И на их щедрость мы были обязаны отвечать лучезарными улыбками и максимальным участием. Если угощают шампанским — пей вместе с гостем. За смену нам могли проставить бутылок пять МОЁТ, и никто из девочек не мог отказаться — по правде говоря, никто и не собирался.
Петь и быть на танцполе с гостем — обязанность, но в прейскуранте были и другие позиции: за определенную плату бэк-вокалистку можно было пригласить на одну песню за стол или позвать на медленный танец.
Если посетитель строит глазки — разводи на чаевые. У меня это получалось плохо, потому что заставить себя порхать вокруг сальных мужиков было тяжело, но у других девочек были постоянные поклонники, которых они брались обрабатывать с порога.
Еще один способ выбить дополнительные чаевые — впихнуть посетителям розы. Раз в полчаса-час одна из нас выходила в зал с корзиной цветов, прохаживалась мимо гостей и предлагала купить их своим спутницам. А те, кто решали, что их спутница на сегодня — ты, скупали букеты бэк-вокалисткам. В ответ мы хлопали глазками, благодарили, уносили розы в подсобку — и снова клали в корзину для следующего выхода, а сумму за цветы оставляли на чай. В общем, всех своих подаренных букетов я так и не увидела — за все время работы не принесла домой ни одной розочки.
Все деньги мы сбрасывали в общий «чайник»: один был у арт-группы, куда кроме нас входили арт-директор, ведущий и диджей, второй — у официантов и барменов. В конце смены эти деньги поровну делились между всеми сотрудниками — каждая спокойно могла унести долларов по 50. Особо изворотливые, правда, успевали оставить себе и что-то сверх общей нормы — но тут уж каждый крутился, как мог.
«Со всеми приставаниями разбиралась охрана»
Некоторые гости, которые перебирали с алкоголем, видимо, считали, что могут продолжить вечер с поющими девочками в других местах. Несколько раз посетители пробовали распускать руки — благо с этим в заведении было строго: при любом нарушении твоих границ можно было обратиться к громиле на входе — и дальше вопрос решал уже он.
Были и те, кто шел другими методами.
Пару раз представительные мужички с галстуками и перегаром подходили и прямым текстом спрашивали: «Сколько?» Помню, после первого раза я офигела настолько, что весь свой перерыв просидела в гримерке, тупо пялясь в стену. Но девочки успокоили: такое, мол, обычное дело, и с этими неадекватами тоже разбирается охрана.
«Пока клиент платит — мы работаем»
Официально смена бэк-вокалистки в нашем клубе была с восьми вечера до шести утра. Но, как правило, гости начинали подтягиваться только часам к десяти — а уж уходили как пойдет.
Пару раз за смену мы по одной бегали в гримерку на перерыв: за это время обедали (ужинали?) чем-то, что принесли из кухни, выпивали энергетик, успевали покурить, подправить макияж и обсудить гостей с официантами.
Самой большой болью было снова надевать каблуки спустя полчаса босиком — под конец смены я буквально не чувствовала ног.
После четырех утра ведущий объявлял в микрофон, что с этого времени каждая песня становится платной, и большая часть посетителей, желающих заплатить за вход и развлекаться дальше на халяву, потихоньку рассасывалась. Но всегда оставались готовые кутить до победного — а пока клиент платит, мы работаем.
Обычно последний стол расходился около восьми-девяти утра, но пару раз приходилось оставаться и до одиннадцати. Чаще всего это были пьяные тела, сорившие деньгами и позволявшие нам петь что вздумается, пока они еще в состоянии слушать. Так что утром мы развлекались как могли — включали любимые треки, раздавали микрофоны официантам, репетировали свои номера.
График был гибким, но часто две-три смены стояли подряд — поэтому друзья меня почти не видели. После работы я мазала ноющие от каблуков ноги маминой мазью, отсыпалась до четырех, собиралась и снова ехала к семи в караоке — и круговорот блесток, «рюмки водки на столе» и пьяных подкатов запускался заново.
Заключение
Из караоке я ушла спустя три месяца — устала. После очередной смены просто вышла из клуба и поняла, что больше не могу: весь этот недосып, звенящие от басов уши и ежедневный марафон сменяющихся пьяных лиц успели меня порядком утомить.
Надолго меня не хватило — но, видимо, это просто не мое: большинство моих коллег-бэчек работали в этой сфере годами и продолжали строчить в Instagram о том, «как же это круто, когда работа — ежедневные тусовки, за которые тебе еще и платят». Часть уехала петь в Китай, кто-то продолжил выступать по ресторанам или ушел в кавер-бэнды.
У меня же от этого опыта остались лишь два преимущества: на каблуках я могу бегать марафоны, а терцию подстрою к любой песне, даже если слышу ее в первый раз. Навыки сомнительные — но все же.
