В Израиле немало проблем. Есть тут проблемы с арабами, есть проблемы с евреями. Но самая большая из всех - это проблема с Дедом Морозом.
Ибо долог путь из Великого Устюга. Долог и никому ни на кой не сдался, кроме, конечно же, бедных еврейских деточек, на чью долю выпало родиться в «русских» семьях, и впитать с молоком матери пристрастие ко всему новогоднему.
В особенности - к подаркам.
А уж если ребёночка ещё угораздило и родиться первого января, как в нашем случае, то это такая радость для всех членов, такая, что каждый Новый год прям хоть заново вешайся!
Поскольку семья, повторюсь, «русская», менталитет и традиции «русские», и что самое не маловажное – водка тоже «русская», и даже, видимо, немножечко палёная, так как покупалась в «русском» же магазине, по жаркой рекомендации «русского» продавца, истинного знатока синей гжели и красной креплёной хохломы по ноль семьдесят пять - с горла.
И вот накануне праздника, решив продегустировать отрекомендованный нам напиток, мы с женой его немножечко пригубили, и супруга предложила вызвать Деда Мороза.
- В латексе и с плёткой? – поинтересовался я.
- Нет, - ответила она, - обычного.
- Что, прямо сейчас?!!
- Первого.
- А на кой нам, первого, Дед Мороз?
- Не нам, а детям.
- А детям он на кой?
- Для подарков.
- А ёлочка?
- И ёлочка.
- Что ёлочка?
- Тоже.
На том семейный совет и закончился. Жена принялась куда-то звонить, а я ещё немножечко подегустировав, вскоре ушёл спать лицом вниз.
А тридцать первого, несмотря на полузабытьё, включив мышечную память, нам удалось-таки настрогать какой-никакой оливье, налепить каких-никаких пирожков, намазать торт, нажарить мяса, наслоить шубу, нахреначить хрена к заливному языку, и всё это под несмолкающий аккомпанемент отпрысков - трёх, семи и девяти годков от роду – возящихся и крутящихся у нас под ногами.
Ну а далее всё традиционно - гости, пляски, шутки-прибаутки.
Проводы Старого, встреча Нового - под куранты, под шампанское, под улюлюканье и поцелуи. Танцы под Верку Сердючку. Заливное под водку. Караоке под шубу. Оливье под стол. Горячее под торт…
Так что в итоге под мухой, под ёлочкой оказались все, кроме детей и подарков.
Дети были уложены не раздетыми, подарки - не распакованными. И это, так сказать, из прибытков.
А из убытков был прожжён один диван, порваны две занавески и одна промежность - причём без всякого насилия, совершенно добровольно и продольно, в результате демонстрации шпагата, который так легко давался танцору в детском саду.
Впрочем, сам разорвавшийся ничуть не расстроился, ибо на момент, когда пол встретился с тем местом, которое так мешало ему танцевать, он уже пребывал в той стадии анестезии, в которой легко можно удалять себе аппендикс подручным штопором.
Так что празднующие обделались лёгким испугом. А порванный, получив заверения, что в следующий раз из-за отсутствия преград у него всё непременно получится, был обложен льдом, а мы, в ответ, - благодарственным матом.
И хоть разошлись гости довольно-таки рано, ещё до курантов, расползлись они, тем не менее, уже к рассвету, когда мы, собственно, и отключились.
***
Однако всё это лирика. Физика же началась ровно в восемь, когда в доме прозвучал долгий, как пароходный гудок, звонок в дверь, весьма травмирующий нежную абстинентную психику.
- Хтойэна? – не разлепляя век, пробормотала моя жена.
- Ахуяна, - ответил ей я.
И так же, не разлепляя, пошёл открывать.
Однако не успел я добрести до двери, как со второго этажа, гурьбой скатились наши детки, и с криками: «Это Дед Мороз! Дед Мороз!», принялись скакать козликами. И выше всех – именинница.
И тогда я взмолился, обхватив руками распадающуюся голову:
- Тига! Тига! Гакие Деды? Гакие морозы? Прячдезь, эда наберно болиция…
И распахнув дверь, с трудом удержал покачнувшиеся стены.
- Дед Мороз!.. Дед Мороз!! – закричали обрадованные детки.
А я не поверил своим медленно разлепляющимся глазам.
«Великий Устюг! – пронеслось у меня в гудящей башке. – Вот она – белочка!».
Однако то была не белочка, а «Бэллочка» - с ватной бородой и двумя огроменными сись-крящимися снежинками, налепленными поверх двухпудовых грудей.
Короткая, плотная коса, выбивавшаяся из-под плохо насаженной шапки, лишь добавляла абсурдности зрелищу, делая раннего гостя похожим на некий гибрид Деда Мороза и Снегурочки, иными словами – на Дедурочку.
И вот эта Дедурочка, в красном кафтане с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром первого числа зимнего месяца январь, вошла в открытую дверь нашего дома и, остановившись в прихожей, тоненьким, срывающимся на визг, противно-восторженным голоском завыла:
- О-о-о-ой! А кто это у нас тут такие красавицы?!.. Кто это тут такие хорошие девочки?!..
А я стоял и думал: «Это ж как надо было проштрафиться моим несчастным отрокам, чтобы заслужить себе такое вот поздравление?».
А, меж тем, дедурочка продолжила верещать, живьём сдирая с меня кожу своим наипротивнейшим писком:
- А где же у вас ёлочка?! Ведите меня скорее к ёлочке?! Будем водить хоровод!..
Но она обманывала!! Не было никакого хоровода!!
То была дьявольская карусель. Инфернальная пляска, из которой я не мог вырваться, ибо меня крепко держали за обе руки раскрасневшиеся от удовольствия деточки.
В глазах моих всё плыло и вращалось – и стены, и пол, и ёлка, и мученическое лицо неровно вышагивающей жены, бормочущей что-то про родившуюся ёлочку, про серенького зайчишку, и ещё много чего не менее отвратительного.
И всё это под разрывную пульсацию в мозгу, под гнуснейший фальцет дедурочки, под мои стоны, под детские прихлопы и притопы, и под нескончаемую мысленную мантру: «только бы не блевануть… только не блевануть…»
И в итоге, конечно же, мантра не сработала, так что подарки получили все.
Особенно именинница.
© Эдуард Резник
