«Я думала, что порнозависимость — это что-то про школьников со спермотоксикозом»
Алиса, 20 лет
Впервые порно я увидела в восемь лет. Я включила диск, на котором по ошибке вместо мультика оказался фильм для взрослых. Помню, что испытала стыд и страх, думала, меня накажут за это.
В 13-14 лет я увлекалась мангой и хентаем. Думала, что всё, что там изображалось, было логичной кульминацией любви между героями. У меня не было цели заниматься мастурбацией при просмотре — мне просто нравилось представлять себя на месте героинь рисунков. Было чувство, будто я вижу то, что недоступно другим — в чём-то табуированном нахожу высокое и прекрасное.
Прежде чем понять, что у меня аддикция, порнозависимость я воспринимала как-то отчуждённо, будто это что-то про школьников со спермотоксикозом или извращенцев. Осознать зависимость мне помогли друзья, которые выразили озабоченность огромным количеством картинок с обнажёнкой у меня в соцсетях. Сначала я всё отрицала, потому что воспринимала просмотр хентая как любовь к высокому искусству — ведь любят же люди античные обнажённые скульптуры и никто их за это не критикует.
Друзья продолжали меня убеждать, что что-то не так, что я, скорее всего, зависима. Тогда, в 19 лет, я стала замечать, что у меня почти не было интереса к живым людям. Они меня словно удручали, были не так совершенны, как их обнажённые фотографии или персонажи хентая.
Отношения построить у меня тоже не получалось — каждый раз после первого секса я разочаровывалась и уходила от партнёров. Интимные действия на деле оказались не так кинематографичны, как показывали в порно, а члены не так идеальны, как на картинках, которые не передают запахов или сути процесса.
Сейчас я продолжаю бороться с порнозависимостью, но своими силами: друзья поддерживают меня и помогают в удалении сохранённых картинок «для взрослых», отписывают от сообществ, чтобы вокруг меня было меньше интимного контента. Я стараюсь быть открытой к знакомствам, больше общаться с людьми, привыкнуть к недостаткам других, к тому, что реальная жизнь и отношения не так идеальны, как на изображениях 18+.
Я решила не обращаться по своей проблеме к психологу, потому что не верю в компетенцию многих из них. Лишь единицы из якобы специалистов могут помочь, как мне кажется. Также вместо потребления контента для взрослых я перешла к его созданию. Начала заниматься живописью, сама рисую то, чем когда-то окружала себя — например, создаю сексуализированные образы героинь компьютерных игр. С одной стороны, так я сокращаю количество потребляемой порнографии, с другой — пытаюсь извлечь пользу из своего видения прекрасного.
«Порно влияет на то, как мы воспринимаем наше тело и партнёра»
Юлия, 30 лет, супруга порнозависимого
С Димой мы знакомы давно: первые пять лет дружили, затем ещё шесть — встречались. Именно во время отношений я узнала, что он зависим от порнографии.
Общение, свидания — всё шло замечательно, не считая того, что у нас с Димой не было секса. Поначалу я не воспринимала это как проблему, и всё казалось весьма романтичным. Спустя какое-то время мы всё-таки попробовали заняться любовью, но всё прошло странно: как-то механически, неуклюже. Никто не получил удовольствия, и энтузиазм к этому поугас. Я пыталась обсудить с ним возникшую проблему, но разговоры ни к чему не приводили. Дима будто закрывался в себе, старался уйти от темы, а иногда даже злился.
В какой-то момент он начал меня стыдить: говорил, что секс для меня на первом месте, а это вовсе не главное в отношениях. При этом он признавался, что в предыдущих отношениях с сексом у него было всё хорошо, и это просто со мной «что-то не складывается». Сначала его слова вызывали доверие, и я правда думала, что проблема во мне. Но потом включился разум: я вспомнила, как его предыдущая девушка жаловалась мне, что ухаживания слишком затянулись. Подумала: он парень симпатичный, спортивный, но другим девушкам за всё время, что мы знакомы, никогда не удавалось затащить его в постель. Вспоминала тот редкий секс, что у нас был: во время минета Дима вёл себя очень грубо, жёстко, что совершенно не свойственно его характеру, и потому получалось совсем неуклюже, будто он старался играть роль.
Я решила снова поговорить с ним, привела эти аргументы в свою защиту. Тогда он и объяснил мне, что ему тяжело говорить о сексе, потому что в его семье эта тема была табуирована, а сам он зависим от порно. Я почитала в интернете, что делать в таких ситуациях. Источников уже точно не помню, но благодаря им поняла, что подобная проблема не так уж и редка. Стала подталкивать его к тому, чтобы он обратился к психологу. Дима был не против, так как сам понимал, что нуждается в этом, но тянул.
Со временем стало ясно, что порнозависимость — лишь вершина айсберга. Диме было тяжело в серьёзных отношениях: мы начали ссориться по мелочам, несколько раз расставались по его инициативе, плакали и снова всё начинали заново. Секс полностью ушёл из нашей жизни. В конце концов Дима всё же обратился к специалисту, подозревая у себя депрессию и повышенную тревожность. Психолог подтвердил у Димы порнозависимость, а также расстройство личности — и вот уже три года Дима проходит психотерапию.
Помощь психолога улучшила наши отношения: наладив личную и сексуальную жизнь, мы поженились и вскоре завели детей. Сейчас Дима не смотрит порно — к слову, как и я: ко мне пришло понимание, что даже «этичное порно», которое я смотрела, искажает представления людей о настоящем сексе.
В обществе принято считать, что порно — это норма жизни, против которой выступают только ханжи. Но оно всё равно сильно влияет на то, как мы воспринимаем наше тело и партнёра.
Мы с мужем делаем всё возможное, чтобы наши дети не совершали тех ошибок, последствия которых нам пришлось так долго исправлять. Моей старшей дочери от предыдущего брака сейчас 11 лет: как-то она рассказала, что вместе с девочками в школе посмотрела порно. Мы сели с ней на кухне, спокойно обсудили случившееся: я объяснила ей, что увиденное — неправда, и в реальности всё выглядит совсем иначе.
Сыновьям ещё мало лет, но я буду учить их личным границам, правильному восприятию человеческого тела и отношений между людьми.
«Иисус дал мне силы победить недуг»
Алексей, 27 лет
Впервые с порнографией я познакомился в 19 лет, когда родные подарили мне планшет. Поначалу я просто играл в игры, а затем стал посещать порносайты. Со временем мои запросы становились всё более специфическими: от обычного контента я перешёл, например, на ролики с фурри.
Я смотрел порно каждый день, в основном ночью, пока все спали. Ложился в кровать и думал, что же мне посмотреть сегодня. Общение с семьёй — сестрой, мамой — ушло на второй план. Я перестал помогать по дому, стал более раздражительным, мы начали ссориться. Рассказать им о своём увлечении порно или попросить помощи я стеснялся, так как думал, что они будут надо мной смеяться.
Единственной, с кем я смог поделиться переживаниями, стала бабушка, с которой я был очень близок. Она поняла меня, и с её помощью я обратился к Богу. Я не говорю о религиозности — я говорю именно о вере, которая исцеляет. Бабушка каждый день молилась о моём здоровье и об избавлении от болезни. Я молился вместе с ней, задавал Богу вопросы, за что мне это. К вере подталкивал меня и мой друг, который объяснил мне, что порнография — это плохо, и спасение только в вере. Я нашел спасение в вере — спустя примерно год Иисус дал мне силы победить недуг
Отношения с близкими наладились, а сам я перестал смотреть порнографию. Ушли депрессивные и суицидальные мысли, от которых я страдал последнее время, когда чувствовал, что тону в этом болоте. Сейчас я воспринимаю порно как зло, которое затягивает людей в себя и лишает нормальной жизни.
