А мы подобрали больного кота с практически стопроцентным поражением всего организма рыжей наглостью, приправленной юношеской борзостью и отягощенной беспощадным любопытством. У него, как и у всех попадавших к нам когда-либо котов, уникальная история, но об этом чуть попозже.
В чем проявляется его болезнь?
Да в том, что эта пушистая катастрофа не боится воды – в него из пульверизатора пшикаешь, а он смотрит, как капли летят в его мохнатую тушку и пытается на лету сбить лапой. Глядя на это со стороны, ловишь себя на мысли, что Киану Ривз в «Матрице» так не мог.
Это шерстяное мудило плевать хотело на резкие запахи. Если все коты морщатся от аромата духов и эфирных масел, отбегают, воротят нос, отпрыгивают, то этому глубоко, далеко и много наплевать. Если он решил, что ему необходимо разъяснить лист пенопласта, то он этот лист пенопласта разъяснит, как бы ты не заливал его эфирными маслами цитруса…
«Но кошачьи ж не любят запах цитрусовых, - думал я. - Мы же так и Дэя отучали гадить где не нужно: пшикаешь лимонным чем-то на заинтересовавшей животинку площади и коту уже в тот угол ходить неприятно». Ага, щаз!
Знаете, как это выглядит с нашим новым четырехлапым самураем?
«ОБАНА! Новый запах! Надо вылизать вообще его весь!» И шершавым своим языком по пенопласту, который мы пытались так предохранить от раздербанивания, «шорх-шорх-шорх». От кота, лижущего пенопласт, звук такой, что по рукам бегут мурашки, а волосы на спине скручиваются в сухой доширак.
И когда ты кричишь ему:
– Дебил усатый! Это нельзя облизывать! – хвостатая курва прижимает уши, но продолжает упарываться вкусной, по его ебанутому мнению, жижей.
Потом долго отплёвывается пенопластовыми шариками и зачем-то внимательно их разглядывает.
Когда на эту лохматую ебанину начинаешь воздействовать силовыми методами (удерживая за холку, шлёпаешь по ушам рядом с тем местом в квартире, где кот накосячил), он выворачивается и даёт сдачи.
Да как так-то? Их же всех за шкирку хватаешь, так они висят безвольной тряпочкой. Это ж врожденный рефлекс у них!
«Совокуплял я эти ваши рефлексы в особо извращённой форме. Некогда мне в рефлексы играть, мне, вон, уши мои красивые спасать надо», – думает кот, извиваясь как мохнатый глист-мутант и отбиваясь всеми четырьмя лапами от, вроде бы, справедливого наказания.
– Дай ему понюхать корицу! – посоветовали знакомые. – Котам этот запах неприятен, - сказали они.
И правда. Неприятен. Настолько неприятен, что он насыпанную корицу внимательно обнюхал и, недолго думая, стал зарывать, всем своим видом показывая, какое говно эти наши приправы.
«Скотч!» – подумал я. Скотч на поверхности стола липкой стороной вверх уж точно отучит его ходить по этому самому столу. И заклеил скотчем всю поверхность наглухо. А это, доложу я вам, то ещё приключение, клеить скотч липкой стороной вверх…
Вы думаете, сработало?
«Какая интересная поебень», – подумал мелкий рыжий сатана и принялся драться со скотчем, пытаться поддеть его когтями и зубами, абсолютно не смущаясь того, что к его лапам и пушистой жопе что-то липнет. Успокоился только тогда, когда содрал всё. А я и не мешал. Всё ждал, когда ж ему надоест. Не надоело. Весь в кусках скотча, всё это на шерсть налипло, но упорно грызёт то, что пока ещё не отгрызено. Эксперимент пришлось завершить досрочно, когда кот стал больше похож на скотчевый шарик. Но я вам клянусь, если бы я его не остановил, он бы весь замотался в липкую ленту и так бы и жил. В ленте. Как космонавт. Или как водолаз. Потому что как только он слышит журчание воды где-то в квартире, на его морде сразу проявляется внятно читаемое: «Вода, сука, интересная!».
Насколько интересная? Ща я расскажу. Ща станет понятно…
Один раз я не заметил, как этот партизан спрятался где-то в туалете (ну вот где там можно спрятаться?!) и чуть не схватил инфаркт, когда пушистая молния атаковала струю… простите за подробности.
Вот настолько интересная вода. Понятно?
Тапки – жрать. Обои – жрать! Проводные наушники – жрать! Матрас – жрать! Провода – жрать! Провода под током – жрать! А когда размусоленный в мочалку провод тряхнёт электричеством, сделать возмущённую морду и начать пиздить провод лапами: «Ты чо дерешься!?» как бы…
Всем, что шуршит, ему обязательно нужно пошуршать. Пенопласт, фантик, коробка, книга, забытая на столе тетрадь, пакет, снова фантик. И если вам кажется, что кубик Рубика шуршать не умеет, то вы глубоко ошибаетесь.
А если ты всё спрячешь (хотя такое в принципе невозможно), то он откроет мусорное ведро, достанет что-нибудь из него и всё равно пошуршит. Это, сука, его персональный девиз: «Шуршать всегда! Шуршать везде! Шуршать всем, что шуршит!»
Мы поначалу не могли понять, почему игрушки (все без исключения, от шариков для пинг-понга до плюшевой мыши, которую ему выделили с самой верхней полки) он таскает в зубах? (Да, да, теннисные шарики для пинг-понга. Раззевает ебало, как экскаватор, хапает и таскает в зубах!) А потом дошло. Он ведь у нас уникальным образом появился – его собаки в подъезд загнали, а сосед от собак отбил. Однако тонкая душевная организация соседа не вынесла:
– кота идущего в атаку на веник: «ты чо, мудак, драться со мной вздумал?»;
– отчаянно сражающегося с пылесосом, аки Добрыня Никитич супротив змия поганого: «эй, чудище гудящее утробно! Выходи на ратный бой, один на один биться!»;
– перевернутой полки с лекарствами: «я тут тебе корвалол уронил, намекаю, что пригодится»;
– и регулярного кото-мотокросса по стенам и, возможно, потолку.
На вопрос: «а чо это по ночам в подвале мяукает?», сосед, дядя Слава, рассказал, что если днем он ещё в состоянии хоть как-то стопорить все демонские проявления рыжей образины, то ночью начинается «АдЪ и ИзраИль». Кот постоянно что-то жрёт, чем-то шуршит, куда-то прыгает и что-то переворачивает. Одновременно.
Ну не могли ж мы этого милого рыженького лапушку обречь на вечное существование в двух измерениях: днем в роскошных двухкомнатных апартаментах, а ночью в подвальном карцере.
– Заберем? – спросил я у супруги.
– Заберем, – жалостливо вздохнула она…
Забрали, блять…
В первый же день этот пидорас, как только мы отвлеклись, выковырял несколько таблеток глицина из блистера и, видимо, сожрал. Потому что следов этих таблеток нигде обнаружено не было. Да и полезный для мозга глицин.
Ночью он достаёт из сушилки ложки – ЗУБАМИ – и по приколу роняет их на пол, слушает, как звенит вселенная. Если ему не хочется слушать звон вселенной, он берет в зубы игрушечную мышь, приносит её к нам в постель и закапывает под подушку. А сам идет грызть гирлянды, давать пиздюлей венику, заворачиваться в шторы, бороться с тапками, буксовать на линолеуме, падать со шкафа, запрыгивать на шкаф, выполнять акробатические трюки на сушилке, кататься на моей инвалидной коляске, отгрызать пуговицы от джинс, срывать с вешалки куртки…
А в шесть утра, когда мы, не выспавшиеся и злые, наконец, встаём пить кофе, он как та ёбаная золушкина карета, превращается в тыкву – овощ овощем. И сопит. Сладко так. Подёргивая во сне усами и лапами. Переворачивает что-то, наверное.
И как же хорошо, что мы живем на первом этаже! Потому что мы бы не смогли объяснить соседям, почему каждую ночь по нашей квартире носится дивизия мини-бегемотиков, скрещенных с кенгуру и утяжеленных черепашьими панцирями.
Извините, отвлекся.
Так вот, забрали мы этого бедного котика к себе, думая, что если бы не сосед, то его бы разорвали собаки… Но теперь, судя по количеству энергии и градусу бесоёбства, которое этот ласковый пушистый комочек способен сотворить всего за полчаса, нам кажется, что собаки его сначала приютили и приняли в стаю (он таскает в зубах игрушки, он отряхивается как собака, он даже рычит как собака, когда на передние лапы припадает перед рывком). Но потом стая поняла, что такой маугли и мёртвого из гроба поднимет своей нескончаемой энергией и решили сбагрить рыжее пушистое чмо к людям. Потому что задолбал он свою стаю. За-дол-бал!
И после этого он уже к нам попал. В новую стаю. Чтоб и её задолбать.
Но когда спит, такой милый! Убил бы суку!
Но нельзя. Мы в ответе за тех, за кого мы в ответе.
Даже если их рыжая наглость не лечится.
© VampiRUS
