Мальчиком я была недолго, но со всеми вытекающими - поркой хворостиной, расквашенной губой и обоссаной березой.
В бабулиной деревне все дети от 3 до 15 лет имели четко выраженные половые признаки, в смысле не только физиологические, но еще и навязанные местными авторитетами в каждой гендерной группе. Так девочкам полагалось накручивать на бигуди челку, таскаться везде с дамской, выпрошенной со слезами у матери, сумочкой, постоянно о чем то шептаться и брезгливо задирать нос, когда на горизонте появлялись мальчишки.
Деревенские парни же в своей брутальности могли дать фору всем крепким орешкам сразу. Настоящий пацан бегает по деревне в синих семейных трусах, размазывает сопли по лицу кулаком, умеет сплевывать не хуже недавно откинувшегося пастуха и рыбкой (а не жопой, Лена) входит в речку, раскачавшись на тарзанке.
Все вновь прибывшие на каникулы в деревню дети моментально схватывали правила игры (читай правила выживания), отчего противостояние между полами только усиливалось. К 15, 16 годам враждующие стороны потихоньку понижали градус враждебности (особенно с наступлением темноты) любопытство и сеновал всех мирили.
В то лето, я, побегав для приличия с бабкиной сумкой и в платишке, решила, что задралась я уже 6 лет быть девочкой. Напялила дедовы трусы, затянула резинку, что б не спадали, сняла платье, туХли и пошла проситься в клан врага, предусмотрительно захватив с собой конфеты. Надо сказать, что в сумерках меня и правда можно было принять за парня, у меня были короткие волосы, ну а грудь меня в общем-то никогда и не выдавала.
Ну и приняли меня, сожрали конфеты и приняли. Поклялась на крови (могу шрам показать), что не сдам, что бабы зло и что смерть фашистам. И потекла моя жизнь настоящего деревенского парня. Работы было много: строить шалаши, сооружать переправы, закапывать бабкины соленья для зимовки партизан, получать пиздюлей от бабки, сидеть в засаде и бить фашистов. Ни один деревенский ребенок никогда не согласится быть фашистом, поэтому мы фашистов назначали из тех, кто не знал, что они фашисты, короче всех. Я, воображая себя Тимуром, через два поля бегала к шоссе и часами записывала номера проезжающих вражеских запорожцев. Потом поем кислицы, и бегом на железку, считать вагоны с оружием. Вечером в супер пупер секретном штабе сдавала все разветданные.
Выгнали из отряда меня по глупому предлогу - неумении писать стоя (наши чем гордиться, дуракикакието) . Застал меня в овраге за этим раскоряченным занятием один боец и заорал: "Вот так тебя фашисты и расколят", а вечером большинство проголосовали, что не могут из-за одной засыхи рисковать общей победой над врагом и выгнали. Я два дня училась писать стоя, кривая береза за огородом не даст соврать. Фигушки. Одела платье, настучала бабкиной сумкой по башке тому бойцу и как настоящая девочка, растрепала всем по секрету все что знала, да еще и приврала до кучи.
А на следующее лето я уже не хотела быть Тимуром, я хотела быть девушкой Тимура.
© nerosse
