Тем морозным январским вечером, в полупустом баре за потрёпанным столиком сидело трое молодых людей. Барменша, протирающая бокалы за стойкой, с интересом поглядывала на активно что-то обсуждающую троицу. Первый был высокий, мощного телосложения парень, с пепельного цвета волосами, густыми бровями и чертами лица явно говорящими о том что он достойный потомок Чингисхана, несмотря на веками разбавляемую кровь. Он внимательно слушал своих собеседнников, иногда вставляя несколько слов, но в общем молчал, прихлёбывая пиво. Второй был немного пониже, но в ширину не уступал первому. Остальное было не рассмотреть, потому что он сидел спиной к стойке и девушка видела лишь его вязаный свитер с забавной оленьей мордочкой между лопаток. Этот же, судя по всему, задавал вопросы третьему, изящно сложенному парню, кажущемуся немного субтильным на фоне своих крупных друзей. Лицо его было славянского типа, чуть небритое, с обычной, средней длины стрижкой, привлекая внимание разве что разделяющим левую бровь на две части шрамом. Он сдержанно улыбаясь отвечал второму, активно жестикулируя и отпивая чай из небольшой розовой чашки.
Жаль что отсюда не слышно о чем они говорят, подумала барменша, судя по тому как лицо здоровяка расплывается в широкой ухмылке, явно что-то весёлое. Скукотища.
- Нет, немцы очень консервативный и щепетильный народ, - отвечал я Сане. – Они встают в семь утра, не опаздывают на работу, не устраивают пьяных дебошей, не лихачат на дорогах, не перебегают на красный свет, не нарушают правил. У них даже знакомство в кафе – бестактность. Моветон короче. Традиции, принципы и постоянство. В чем-то это даже неплохо. Технику, например, они делают классную. Да и автомобили их тоже всемирно известны. Мерседес, БМВ, Ауди. Фольксваген и Опель вроде тоже, но точно не уверен.
- А что, они все такие? Должны же быть какие-то исключения!
- Конечно исключения есть. Правда навскидку я помню разве что Гитлера и Аниту Блонд.
Друзья заржали.
- Харэ отвлекаться от основной темы. Так ведь и не решили где будем старый новый год отмечать.
- Ну, в кафе или бар я идти не хочу. Клубы тоже отпадают, Серый их не любит, - кивнув на меня задумчиво сказал Саня, - да и закрыты наверное будут.
- У кого-то дома собраться вряд-ли выйдет, родственники будут мешать, да и не то. – добавил я.
- Ну, можно выбраться куда-то на природу. Лесочек есть недалеко тут. – неуверено предложил Рус.
- Не, нахуй, там всё замело по пояс. – решительно опровергнул это предложение Саня, и тут же внес новое, - а вот старая стройка может сойти. Но если будем праздновать там, то придется сходить принести дровишек для костра. Холодно же ёп.
- Ладно, стройка в принципе нормальный вариант. Идти правда далековато.
- А мы горячительного возьмем, не замерзнем. – снова откликнулся Рус. - Братец твой будет? - обратился к Сане он.
- Будет, - отозвался Саня, - будет.
- Ну, тогда всё, можно и расходиться. Завтра проверим стройку, притащим дров, а четырнадцатого отпразднуем. Идет?
- Идет.
Спланировав таким образом небольшую мужскую гулянку, мы почапали домой.
На следующий день, с присоединившимся к нам Рамой (старшим братом Сани и моим тёзкой), мы сходили к старому недостроенному комплексу зданий, огороженных бетонной стеной, выбрали себе подходящее и по быстрому растаскав наваленный мусор, обустроили себе местечко на втором этаже с импровизированной буржуйкой (установив старую, проржавевшую бочку на кирпичи), натаскали дров и довольно ушли домой, превдкушая будущее празднество.
В день Д, час Ч, выходя из дома и прихватив свою часть алкогольного запаса, я, глянув на градусник и отметив что температура вполне терпимая, минус восемнадцать, двинул к месту сбора – входу на кладбище. Собравшись там, наша компания отпуская шутки в адрес зомби, упырей, вурдалаков и прочей нечисти, направила свои стопы в сторону обильных возлияний. Добравшись, разведя костер, и нажелав друг другу всяких хороших вещей вроде железной эрекции, дохуя денег, нервущихся гондонов, голых сиськастых баб, щастья, успехов, ещё сиськастых баб и прочего, мы выпили, закусив стандартной хохляцкой закусью – полоской сала на маленьком тонком кусочке чёрного хлеба. Потом ещё и ещё. Сало кончилось довольно быстро, зато сравнительно недорогой “Пшеничной” оставалось литра полтора, не учитывая вина и какого-то ликера. Лениво обсуждая всякие-разные темы, грея ноги у костра, иногда отдёргивая и матерясь, сбивая огонь с плавящихся подошв, мы просидели несколько часов. За окном темнело, но лежащий мягким, белым и толстым покровом снег, не давал ночи вступить в свои права. В окно кокетливо заглянула луна, заставив посветлеть пляшущие на стенах тени и сделав бледноватыми лица Сани и Рамы, сидящих напротив.
Задумавшись, я сидел у костра, размышляя о том, как все-таки хорошо иногда выбираться вот так, просто отпраздновать что-то в узком кругу друзей, без девок, без назойливо зудящих и отпускающих глупые шутки полузнакомых людей, без обсуждения каких-то выборов, без шума, криков, мордобоя, уйдя в свои мысли и не слушая негромко разговаривающих парней.
Неожиданно мне приспичило и буркнув что отправляюсь отлить, я пошел искать место для орошения. Ссать на нашем этаже не хотелось, некультурно как-то, и моя поэтическое стремление, считаемое всеми ебанутостью, потянуло меня вверх, к звёздам. Поднявшись по старым, заваленным осколками кирпичей ступенькам, оступаясь и злобно матерясь, я поднялся на крышу. Тут ничего не было, чистая бетонная площадка, огражденная невысоким бортиком. Подойдя и встав на бортик, я расчехляя шланг любовался снежно-белым покровом, далеко-далеко за линией горазонта переходящим в темно-синий океан неба, с мерцающими искрами звезд. Я наслаждался, стоя наверху, обливая заснеженный мир под моими ногами. Доссав, стряхнув и заправив хуй обратно, я глубоко вдохнул чистый, непередаваемо свежий, морозный зимний воздух. Моя украинско-русская душа, наслаждалась и пела, балдея от вида на бескрайнюю украинскую степь и ощущая настоящий русский морозец.
Ей облегченно подпевал мочевой пузырь.
Я прокашлялся, набрал воздуха в свои прокуренные легкие, и выплеснул свои эмоции наружу, заходясь в громком, выражающим всё моё восхищение крике:
- БЛ-Я-Я-Я-Я-Я, ПИЗДЕ-Е-ЕЦ НАХУЙЙ!!! А-АХУЕ-Е-ЕТЬ, ХУИ ВЕРТЯЩИЕСЯЯ-А-А-А!!! - орал я, наполняясь восторгом и радуясь жизни, совершенно забыв о невольных слушателях.
- И-И-ИКЕБАНА ЗЛОЕБУЧАЯ-А-А-А , ик, ой черт, - пошатнулся, чуть не упав.
С противоположной стороны крыши выскочило трое жлобов, ведомые грозно размахивающим хлопушкой Флобера, Рамой.
- Шозахер?!! Чё вопишь?!, - посыпались на меня вопросы от встревоженных моими криками друзей.
- Ребят, вы посмотрите, как ахуенно там, - ткнул рукой я в направлении края.
Рус подошел и перегнувшись через бортик глянул вниз.
- Ну поссал и чё? Орал-то зачем?
- А-а, сухари вы. Не понимаете нунифига. – расстроено ответил я, поняв что им недоступно то высшее понимание, снизошедшее к моим закороченным алкоголем мозгам.
- Мы думали тебя тут убивают нах…
- И примчались меня спасать?
- Бля, а хули ты думал?!
- Пошли, выпьем за дружбу!
И мы отправились вниз, к уютно потрескивающему костру, источающему тепло, к ледяной водке и черному с тмином, хлебу.
Саня, выпив и закусив, чуть заплетающимся языком изрек:
- Серёга, тут Рама говорит…
Пожалуй стоит сделать небольшое отступление и рассказать вам о Раме. Это был брат Сани, на год его старше, и наш с Русом ровесник. Чуть выше среднего роста, он класса эдак с пятого-шестого упорно качался на турниках, брусьях, размахивал гантелями, отжимался и жрал только здоровую пищу кучу раз в день. И накачал нехилых размеров раму, тайную зависть кучи “поцаноф с раёна”. Так его, кстати, и называли. Ещё он постоянно таскался с револьвером под патрон Флобера, который довольно забавно смотрелся в его лапищах.
- Тут Рама говорит что пробежаться отсюда до поворота жд/кладбище и обратно через дугу голым - для него хуйня. - сообщил мне Саня.
- Да это и для меня хуйня, тут же с километр бежать, может полтора. – неосмотрительно ляпнул я.
- О!!! Давайте тогда пари. Вы одновременно побежите до поворота, а потом каждый через свою дугу. Расстояние примерно одинаковое, так что кто куда – это уже дело ваше. А мы с Русом ставим ящик пива победителю. Согласен, Рус?
- Не вопрос, - ржанув ответил тот.
- Блядь, да ну нахуй, - резко заотказывались мы с Рамой, - Нет, йопт, там же дуги впритык к кладбищу проходят.
- И что? Вы же не через само кладбище побежите, а по дороге проходящей возле него. Так что нормалёк.
- Нахуй. – отказался я.
- Зассал? – ехидно спросил Саня.
Я тогда был молод и глуп, увлекался спортом, умел делать сальто, дрючил штангу чаще чем письку на плакат с Памелой Андерсон, поэтому легко поймался на эту подначку.
- Кто зассал? Я?! Да я, мля, хоть на одной ноге проскакаю! Если Рама не против, конечно. – вскипел я, очкуя но рассчитывая что Рама будет умнее и откажется.
- Не против, - он тоже оказался дураком. – Только шапки мы все-таки возьмем, чтобы муди не отморозить. – благоразумным дураком.
- Окей, берите.
Раздевшись, я начал понимать что поспешил соглашаться, мороз тут же принялся пощипывать тело. Ощутимо пощипывать. Организм тут же рассыпал кучу пупырышек по всему телу, гусиной кожей сигнализируя что такие эксперименты ему не по душе.
Хлопнув по пятьдесят для сугреву мы в одних ботинках вышли на дорогу и на камень-ножницы-бумага разыграли дуги.
Думаю стоит объяснить куда нам предостояло бежать. Представьте вертикальную линию, разделяющую монитор на две ровные части. Стройка находилась чуть выше середины этой линии. Внизу завод и железная дорога. Справа и слева – поля, внизу переходящие в кладбище. Нам предостояло чуть-чуть не добегая до низа монитора, свернуть, кому-то влево, пробегая через одну часть кладбища, а кому-то вправо, пробегая через другую часть. Затем, по крайней левой и крайней правой сторонам монитора, по грунтовке нам надо было добежать обратно, до стройки. Такое странное расположение дорог объясняется тем что когда-то давно там были два пруда. А теперешняя грунтовка – тогдашняя насыпь.
На мое согласие повлияло ещё и то, что предположительно на нашем маршруте быть никого не должно. Вечер, праздник, холодища, пара кэмэ до нашего городка, отсутствие лишних глаз если и не гарантировали, то по крайней мере твёрдо обещали.
Под взрыв брошенной Русом петарды, обильно обдавшей заоравших нас с Рамой снегом, мы рванули вниз, к дугам. Мчась по слегка припорошенной дороге, прижимая шапку в ахуевшему от такого обращения достоинству, ощущая как холоднющий ветер терзает волосы на моей заднице, я мысленно клял свои понты и Раму, бегущего вровень со мной. Мог бы и вслух, но боялся сбить дыхание. Вниз, к дугам, мы добежали быстро.
- Ты там не потеряйся, ладно? – притормозив и немилосердно клацая зубами, я попытался подколоть Раму.
Он собрался было ответить, и так и застыл, с открытым ртом, внезапно освещенный фарами стоящего возле завода милицейского УАЗика. Я, как и Рама, ахуел. Судя по тому что автомобиль не двигался и из него никто не выходил, милицейские тоже ахуели.
И неудивительно. Вдали, сливаясь с линией горизонта, темнел лес. Серой кляксой на белом фоне поля выделялась стройка, чернея провалами окон в зданиях. К лесу уводила заснеженная, причудливо извивающаяся дорога, на которой стояли два голых человека в ботинках, прижимая шапки к хозяйству. Они были в ступоре.
Но мир, доказав нам таким образом что он очень непредсказуем, решил заодно доказать что он к тому же, ещё и динамичен. УАЗик, чихнув, завелся и поехал к нам. Рама, отреагировав несколько быстрее меня рванул, как и было условлено, влево. Я, резко протрезвев, последовал его примеру, только на этот раз вправо.
Не подумайте что я в тот момент думал о ящике пива и хотел продолжить соревнование. Мне казалось что менты поедут лишь за одним из нас и второму совсем не обязательно объяснять что он делает в поле голым.
Наблюдая как полоса света от фар поворачивает за моей убегающей задницей, в очередной раз подтверждая тезис “Менты - пидарасы”, я мысленно проорав все известные мне ругательства в адрес злодейки-судьбы, ускорил бег. Снег весело хрустел под ногами, волоски в носу слипались от дикого холода, волосы ветер путал и заворачивал назад, уши я уже давно не чувствовал.
Мамочки мои, билось в голове, а свет становится все ярче и ярче. Догоняют суки, блиинн!
Мусора что-то орали в рупор, а я, с вылетающим из груди сердцем, мчался перед медленно настигающим меня драндулетом, энергично размахивая шапкой. От бешенного бега мой хуй выписывал аццкие вензеля и круги, яйца тряслись и подрагивали под напором воздуха, плотно прижимаясь к жопе, волосы на которой от нехорошего предчувствия встали дыбом. Если бы я так бежал на Олимпиаде в США, я бы наверное побил все рекорды, спровоцировав попутно своим гузном всех жаждущих сексуальных приключений американских гомесов приехать на Украину.
- Стоять, именем закона! - казалось почти в ухо проорал матюгальник.
Идите в пизду со своим законом, за неприличный вид ведь задержите бля, думал я, резко сворачивая на поле, в надежде на то что луноход за мной не поедет.
Хуй там. Похоже в ёбанных правоохранителях проснулся охотничий азарт, и они, притормозив, свернули за мной. Пиздец.
Я, увязая по щиколотку в снег, задыхаясь, из последних сил бежал к виднеющейся метрах в шестидесяти-семидесяти небольшой оградке кладбища.
МилицАи, поняв что я ухожу, прибавили ещё газку, заставив несчастный УАЗ завывая и раскачиваясь на неровностях, ускориться.
И тут я, сука, споткнулся. Обычно я не спотыкаюсь, а в тех редких случаях если спотыкаюсь, то не падаю, даже на катке. Но то был не такой случай. Блядский трактор, комбайн, грузовик, крот или ещё какая-то хуйня оставила небольшой холмик, о который я умудрился шкопыртнуться. Для ментов это наверное было писец какое пиздатое зрелище. Моя тушка из горизонтального положения резко перешла в вертикальное, панически вращая членом, и после непродолжительного полета дико заорав упала, немного проехавшись на пузе.
Тело обожгло холодом, из груди выбило воздух. Я, корчась и пытаясь вдохнуть, видел как бобик остановился и из него выскочило два мента, начавших подбираться ко мне. Один был низким и толстым шопиздец. Другой был высоким, но худым как жердь. Жизненно Чехов писал, подумал я, подрываясь и вновь драпая от попытавшихся меня догнать ментов. Толстый бросился обратно за руль, а Тонкий, видимо понадеявшись на свои ходули, рванул за мной. Бобик вновь завелся и пофырчал за нами. Тонкий бежал с одной скоростью со мною, а вот Толстый на УАЗе легко нас нагонял. Я вновь мчался от блюстителей закона, пытаясь осознать весь идиотизм ситуации и не понимая почему бегущий не сядет в бобик. Один плюс один, ты не один, мелькнуло в голове. Теперь, мля, я чувствовал себя не так одиноко, убегая от ментовоза.
Но ничто не вечно, и мои страдания не исключение. Я, наконец-то преодолев эти проклятые шестьдесят метров, вспрыгнул на оградку и издав вопль достойный оргазмирующего Кинг-Конга, слетел по ту сторону вниз. Вы никогда не пробовали дотрагиваться мокрой частью тела к металлу на холоде? Попробуйте. Особенно яркими будут ощущения, если на несчастной части тела растут волосы.
Преодолев преграду и потеряв при этом шапку, я побежал по клабдищу, лихо скача через оградки и могилы, оббегая те что с памятниками. Перескочив через особо крупную, и опять залихватски тряхнув причандалами, почти физически ощутил, как вентилятором завращался подо мною недавно похороненный здесь отец Пантелеймон, пораженный таким святотатством.
Преследователи решили на кладбище не лезть, видимо сочтя свой долг выполненным.
Слегка сбавив темп, чтобы хоть как-то унять колющую боль в боку и отдышаться, я лихорадочно размышлял что же делать. Член с яйцами стремительно застывали под трескучим январским морозом. Остальному тоже приходилось несладко, но оно могло и подождать. Вдалеке алым блеснул огонек сигареты и донеслось журчание. Я, не особо задумываясь, побежал туда, ощущая как тает, чавкая в ботинках набранный на поле снег и увидел вечно бухого сторожа дядю Петю, ссущего под ёлочку. Он обернулся на топот, застегивая штаны, и аж присел при виде меня.
- Т-ты х-хто?!! – запинаясь просипел он.
Я, не размениваясь на слова, подлетел к отшатнувшемуся дяде Пете, сорвал с него пушистокругло-рыжемеховую шапку, прижав её к хую и мудям, и ощутив блаженное тепло, рванул дальше.
- Оттдай, шапкайоб!!! – проорал ограбленный, опомнившись и поняв мою беззащитность, побежав за мной. Но молодость есть молодость, и даже после такой пробежки, я легко оставил интимно блестящего лысиной старика позади. Я не хотел его грабить, честно. Но лишиться репродуктивной функции я не хотел ещё больше, поэтому решил отдать ему шапку позже.
- Пидараааасс, - донеслось сзади.
Вырулив на дорогу ведущую к стройке, я подбежал туда почти одновременно с Рамой.
Саня и Рус ахуели, увидев смену моего головного убора, а затем принялись расспрашивать. Я же, огорошив их новостью что скоро сюда могут нагрянуть менты, напялил на себя нагревшуюся у буржуйки одежду и съебался оттуда. Друзья последовали за мной, справедливо рассудив что я никуда не денусь, а милиция – штука непредсказуемая. Ощущая медленно растекающееся по телу тепло, и с немеющими ногами, я потрусил в направлении городка, сторожко оглядываясь и каждую минуту ожидая злополучного УАЗика. За мной, пошатываясь, гуськом бежали три слегка позвякивающие тени.
Вернувшись домой, я отогрелся и начал сильно беспокоиться за сохранность своего полового органа и его соседей. Сел за комп, врубил порнуху, потестил. Работает всё. Заебись прям.
Рус и Саня засчитали нам ничью, и мы вместе распили этот ящик “Черниговского”, смеясь над произошедшим. Кстати, никто из нас даже не простудился после этого марафона.
Вот уж, как говорится, в здоровом теле – дух здоровый.
Через пару дней я вернулся на кладбище и запулил так много для меня сделавший головной убор к дверям сторожки. Не грабитель же я, черт подери.
Но когда в следующий раз увидел дядю Петю, он был в другой шапке. Интересно, с чего бы это?
© Adventurer
