Космонавты летели по космосу, нажимали на кнопки, смотрели как мигают лампочки, а за иллюминатором проносятся звёзды.
Космонавт Железнов сказал космонавту Пупышеву:
— Вон, гляди, там справа что–то такое виднеется.
— Где? — отозвался Пупышев.
— Да вон там. Видишь?
— Похоже на хвост кометы.
— На хвост твоей матери, гляди внимательнее, болван!
— Сам такой, — сказал Пупышев и сплюнул на пол кабины, но промахнулся и попал себе на кафтан. — Тьфу, — сказал он. — Чуть себя не убил. А что это такое? В центре красноватое пятно.
— Ты глаза разуй! Это космическая пыль, не видишь что ли? Глаз видит одну картину, а сознание — другую.
— Ну по краям–то пыль, а в середине тогда что? Вон там.
— Это неопознанный объект, — терпеливо объяснял Железнов. — Он так выглядит потому, что спектроскопически мал.
— Так давай подлетим поближе, а то нихера не видать. Только руки развяжи. Заодно посмотрю, как ты будешь править этим... транспортным средством.
Железнов дёрнул за рычаг, и ракета заметно ускорилась. Сквозь рев моторов было слышно, как Пупышев возмущённо кричит: «Эй! Эй! А потише нельзя? Эй!» Но Железнов уже включил автопилот и держал его ровнёхонько по курсу до красного пятна, маячившего в иллюминаторе.
Вскоре Пупышеву стало совсем хорошо видно, что это такое. В ужасе он завопил:
— Поворачивай! Поворачивай! Разобъёмся! Это «Красная Дыра»!
— Красная Дыра?
— Да! Красная дыра, идиот!
— В смысле? Типа твоей дачи? Хе–хе–хе. Тогда не «Красная Дыра», а «Красная Дырища»!
— Брось шуточки! Тебе сказано — поворот на девяносто градусов. Не отворачивай! Назад, я сказал! Тормози! Ты что, слепой?
— А что такого?
— А то, — сказал Пупышев, — что Красная Дыра это как черная дыра, но только более опасная! Отверни назад, дурак! Прямо в неё и едешь. Сейчас врежемся!!
— И что тогда будет? — с интересом спросил Железнов, но газ снизил. Ракета теперь летела осторожно и медленно.
Когда стало понятно, что Пупышев не шутит, Железнов вывернул штурвал влево и, развернувшись, погнал ракету назад. Раздался хлопок, и двигатели смолкли. Позади мерцала красная дыра. Вдруг заговорило радио. Говорили на немецком, но в его звуках чудилось что–то знакомое, какое–то многократное эхо. Пупышев покосился на пульт. На нем горели два зеленых огонька. Один — зеленый, другой — желтый. Радио сказало «Shhhtrubssheiße pffftpfftroliren umbenennenwohlgefällig!»
— Ты знаешь по–немецки? — спросил Пупышев.
— Отвяжись. Я китайский учил, — буркнул Железнов.
— А тогда скажи что–нибудь по–китайски.
— Хуй. How do you know what I say, — ответил Железнов и добавил что–то на корявом монгольском.
— Сам ты хуй, — обиделся Пупышев.
Красная дыра всё ещё была близко. Ракету начало неумолимо затягивать в неё. Пупышев взглянул на манометр — стрелка бежала вверх. Тогда он повернулся к Железнову и сказал: — Железнов, слышишь меня? Что делать? Если нас втянет, мы погибли. Без денег отсюда не выберемся. Железнов промолчал.
Он явно не хотел отвечать. Наконец, Пупышев решился задать вопрос: — Эй, Железнов, ты меня слышишь? Железнов молчал.
Наконец, ракета приблизилась к входу в красную дыру. Послышался треск горизонта событий. Пупышев опять повернулся к компасу. Стрелка качнулась к крайней отметке. Раздался грохот, как будто рядом ударила молния. Все вокруг закрутилось и пропало. Пупышев понял, что он падает в красную дыру. Но времени подумать, куда он падает, не было — времени не осталось и на то, чтобы испугаться. Прошло две или три минуты, когда все кончилось. И это, очевидно, случилось даже раньше, чем включились тормозные двигатели. В следующее мгновение Пупышев ощутил под собой твердую поверхность. Падение окончилось. Пупышев сразу пришел в себя. «Эй, Железнов!» — крикнул он, но вокруг было так темно, что ничего не было видно. Тогда Пупышев встал на ноги и посветил вокруг. Вокруг была пустота.
Подождав немного, Пупышев медленно тронулся вперед. Вскоре он увидел впереди свет. «Эй, кто здесь? — закричал он, — Эй! Кто здесь?» Опять ничего не было видно. Пупышев прибавил шагу. Свет впереди стал ярче. Теперь уже можно было разглядеть пирамиду — огромную темную каменную ступенчатую пирамиду, поднимавшуюся вверх в нескольких десятках метров от места, где стоял Пупышев. Подножие пирамиды, как и все остальное, было скрыто темнотой. Пупышев пошел вверх по склону. Впереди, как и ожидалось, показалось отверстие. Пупышев поднял глаза. В небе над ним было ночное северное сияние. Сияние поднималось по невидимой грани пирамиды, освещая ее центр и край, и исчезало за ее верхушкой. А выше на этой грани отчетливо виднелся человек. Он стоял на узком каменном балконе, доходившем ему до плеча. На его вытянутой руке горел фонарик. Пупышев подбежал к краю и заглянул внутрь. Человек с фонарем что–то кричал ему. Он был в куртке и шортах. На его плече висел бинокль, а на шее болтался фотоаппарат. На голове была белая шапочка, как у Доктора Айболита. На поясе висели две кобуры с пистолетами и несколько маленьких кобур, в которых, наверно, были крошечные пистолетики. Человек махнул рукой. Пупышев махнул в ответ.
И тут небо (или то, что было похоже на него) пришло в движение. Раздался то ли шорох, то ли лёгкий стон — и из вершины пирамиды в стороны ударили три ослепительных луча. Свет был такой яркости, что в него было больно смотреть. Они ударили прямо в середину неба, где на мгновение мелькнуло лицо человека. Пупышев зажмурился. Внезапно кто–то ударил его прямо по жопе! «А–а–а–а–а–а–а–а!» — закричал Пупышев. Открыв глаза, он увидел стоящих вокруг него бабу Зою и Шурочку. Они выглядели крайне удивленными. Их белая одежда была испачкана чем–то темным. Пупышев понял, что это кровь. Над ним, словно ища места, куда упасть, сверкало и переливалось неземное алое солнце. Но это было вовсе не солнце — как вскоре выяснилось, его просто осветили лучами, отражавшимися от чего–то огромного. Пупышев увидел огромную тарелку с торчащей над ней мачтой. «Доктор Железнов, пройдите в пятый покой» — зашипело и защёлкало радио.
