На деревянный стол, заманчиво звякнув, упал мешочек, туго стянутый алой лентой, концы которой были скреплены сургучом. Ратмир бросил на него оценивающий взгляд, а затем перевёл его на главу деревни – толстого, то и дело протирающего морщинистый лоб платком, мужчину неопределённого возраста.
– Здесь не больше сотни, – недовольно проворчал Ратмир.
– А сколько нужно? – снова промокнул лоб глава.
– Сотню я беру только за то, что ты можешь лицезреть меня в своей деревне. Каждый день, проведённый здесь, стоит пятьдесят золотых. Не переживай, – заметив испуг на лице толстяка, успокоил его Ратмир, – у меня нет никакого желания задерживаться в этом захолустье. Сделаю дело и прощевай.
– Вот я как раз хотел спросить по поводу дела – вы же сегодня планируете к нему приступить?
Ратмир недовольно поморщился. Такие вопросы раздражали его. Ещё бы, он двое суток добирался до этой дыры, а вместо того, чтобы встретить его как подобается, накормить, уложить спать и подобрать мешочек для золота пообъёмнее, эти страждущие тут же гонят его в лес. С другой стороны, их можно понять – раз уж они нанимают изводителя нежити, значит она их уже совсем одолела и, конечно же, бедолаги хотят, чтобы он отправлялся на её поиски сиюминутно.
– Кто здесь у вас?
– Упырь, – быстро ответил глава и зачем-то, наверное, для пущей убедительности затряс головой.
Ратмир дождался, пока жир на подбородке главы перестал колыхаться и протёр уставшие глаза ладонью.
– Упырей извожу за сто пятьдесят. Каждого. Сколько их здесь?
– Один. Милостью небес всего один, но очень неприятный.
– Неприятный, – хмыкнул Ратмир, – а что, бывают приятные? Ладно, скольких уже сожрал?
– Пока ни одного. Милостью небес.
Ратмир удивлённо приподнял бровь.
– Так откуда тогда ты о нём узнал? Тоже милостью небес?
Глава потупил взгляд и заёрзал на лавке.
– По-другому эта нечисть гадит. Не жрёт никого, а всё равно вредит всячески.
– Девок портит? Кур таскает? Что? – поторопил смущённого главу изводитель.
– Да лучше бы кур таскал...
– Да что ты мнёшься? Чем вредит упырь?
– Не жрёт он людей, он их рассудка лишает, – мрачно проговорил глава, – кто с ним повстречается, тот невесть во что превращается. Смотришь на человека – вроде бы живой, руки-ноги на месте, а не человек это уже, одна оболочка. Взгляд пустой, смурной, плечи опущены, говорит с неохотой, усядется где-нибудь на завалинке, да в пустоту смотрит. Какой с такого человека работник? Так... гниль одна.
– Мозги что ли ест? Так это у них в ходу.
– Да не ест он ничего, – глава бросил взгляд на дверь, будто бы опасаясь, что его кто-то может подслушать, и зашептал: – наши люди его не упырём, а тупырём кличут. Говаривают, что глупый он настолько, что разговорами своими всех вокруг заражает и в дураков превращает. Вот какая у него сила! Так что вы с ним не заговаривайте ни в коем случае, а то вмиг оглупеете.
Ратмир задумчиво почесал голову и посмотрел на длинный шрам на правой руке, который ему несколько лет назад оставил оборотень. Даже руку потерять в бою не так страшно, как лишиться разума. Без руки проживешь, а вот без рассудка...
– Ты сам-то его видел? – спросил он.
– Милостью небес, ни разу, – замотал головой толстяк, – иначе как бы я главой деревни работал? В моём деле ум нужен. Это вам не землю плугом рыхлить.
С этими словами он извлёк из кармана ещё один мешочек и бросил его на стол. Этот оказался раза в два объемнее первого.
– Изведёте тупыря – сверху сотню накину.
Ратмир поднялся из-за стола, молча сгрёб деньги в походную сумку и шагнул к двери.
– Завтра утром зайду за добавкой, – бросил он на прощание.
***
В другой раз послал бы он такого заказчика куда подальше и забыл бы о нём, как о страшном сне – не по статусу было Ратмиру за такой лёгкой добычей гоняться, но больно уж жирную награду тот ему посулил. Ещё бы – изведение упырей в его ремесле считалось делом плёвым, доступным даже молодым и неопытным изводителям и оценивалось не дороже тридцати золотых, но этот заказчик, не моргнув глазом, согласился на сто пятьдесят и такой лёгкий заработок терять совершенно не хотелось. Уже сейчас в его сумке лежало не меньше трёхсот золотых, а если толстяк не обманет и накинет сотню сверху, то можно будет несколько месяцев не думать о работе. С другой стороны, неспроста же он так деньгами разбрасывается. Знать, не простой в лесу упырь сидит, ох и непростой... Но это ничего, и не таких он изводил.
Сборы были недолгими. Прикрепив к поясу ножны с коротким мечом, Ратмир забросил за спину походный рюкзак с разной мелочёвкой вроде железных гвоздей, осиновых колышков и серебряных монет, и отправился в лес на поиски своей жертвы.
Ночь уже опускалась на землю, а под тенью деревьев было ещё темнее, но глаза изводителя быстро привыкли ко мраку и уже через несколько минут он бесшумно пробирался сквозь подлесок, принюхиваясь, прислушиваясь и приглядываясь. Искать упырей – задача несложная. Гляди по сторонам, да воздух нюхай – как гнилью понесёт, так вот он, голубчик, рядом. Но воздух в лесу был хоть и спёрт, но все же не вонюч, а это значило, что упырь, скорее всего, ещё под землёй. Ратмир недовольно поморщился – ему совершенно не хотелось всю ночь куковать в лесу, ожидая вылазки нежити, но ничего не поделаешь – деньги заплачены, а значит, нужно ждать столько, сколько придётся.
Выбравшись на небольшую полянку, он сел на землю и, опершись спиной о дерево, вытянул ноги. Спать в таком месте было небезопасно, но дальняя дорога в деревню и несколько часов бесплодных поисков сделали своё дело. Веки налились свинцом и Ратмир погрузился в тревожную дремоту. Из сна его вытащило негромкое бормотание, раздававшееся где-то рядом. Ратмир открыл глаза и с ужасом увидел прямо перед собой упыря. Тот сидел напротив него на земле и, подперев голову рукой, что-то неразборчиво бубнил себе под нос. Медленно перенеся кисть на рукоять меча, Ратмир сжал её в ладони и уже собрался сделать неожиданный выпад, но поведение нежити показалось ему странным. Другой бы уже давно отгрыз ему голову во сне, а этот сидит, бубнит чего-то.
– Ты что ли тупырь? – негромко произнёс он, еще крепче обхватив рукоять.
Тот оживился, услышав человеческий голос, и заговорил громче, но всё так же неразборчиво.
– Да что ты там бухтишь? Не понимаю я ничего.
Тупырь на секунду умолк, а затем снова залопотал, но уже более понятно. Сначала Ратмиру удалось разобрать несколько слов, а затем он даже стал улавливать смысл некоторых фраз.
– ...или ветер возьми... никто там не дует никуда... давление... а оттуда туда, где низкое... воздух перемещается... а попы говорят... или молния... заряды разные, вот и вспыхивает...
– Что ты говоришь, нечисть? Какая молния? Какой ветер?
– Разное бывает... а если взять лето и зиму... вокруг солнца же, а не наоборот... а земля наша под углом, вот так и получается...
Только сейчас Ратмир вспомнил о страшной особенности, о которой ему рассказывал глава деревни. Вскочив на ноги, он выхватил меч и приставил его к шее упыря.
– Заговорить меня хочешь? Оглупить? Ну уж нет, не выйдет.
Упырь с интересом осмотрел лезвие меча и снова заговорил:
– Заточка – она же как... смотря, что за сталь... если мягкая, то легче, но чаще... твёрдая не так, нет... там сложно, но если научится, то хорошо... у тебя мягкая, меч не сломается... гнуться – да, а сломаться нет...
– Ты что же, в оружии разбираешься что ли?
– Понемножку нужно... оружие, природа, люди, камни... всё нужно, всё пригодится... Спроси, я скажу.
– Чего мне у тебя спрашивать-то?
– Что интересно... расскажу, что нужно.
– А ну скажи-ка, отчего ночью темно, а днём нет?
– Так то просто... Солнце, звезда. Земля вращается, с другой стороны не видно её... света нет, только немножко, если Луна.
Ратмир опустил меч и с интересом взглянул на упыря. Интеллектуалы среди их племени встречались крайне редко, а этот, несмотря на своё косноязычие, говорил вполне здравые вещи. Странно всё это.
– А ну расскажи – почему звёзды с неба ночью падают?
– Так то просто... звёзды не то... это камни падают... летят, а о воздух трутся и светятся.
– И не проверишь, – хмыкнул Ратмир, – а птицы осенью куда летят?
– Так то просто... здесь холодно, летят туда... там тепло, а потом обратно вертаются.
– Ишь ты... А ты мне скажи лучше, зачем я ночью посреди леса стою и с тобой разговариваю?
– Так то просто... ты же изводитель... меня убить пришёл... люди не любят, когда кто-то умный, а они глупые... убивают и гонят отовсюду... дело такое.
– Это что получается, что ты умнее их? А они, наоборот, тебя тупырём кличут. С чего бы это?
– Так то просто... кто спрашивает, я тому и говорю... а они потом думают головой... думать – дело непростое, вот человек и кручинится потом... а они говорят, что порчу я их... а я не порчу, я говорю как есть. Много знать это... сложно... покоя нет совсем. Вот и я покоя не знаю.
Ратмир убрал меч в ножны и снова сел на землю.
– Прям вот всё знаешь? Про всё ответить можешь?
– Много знаю... что скажу, то знаю.
– А вот расскажи мне тогда...
Всю ночь двое просидели на полянке за разговорами. О чём только не спрашивал тупыря Ратмир, на всё получал ответ. Много нового узнал, о многом успел поразмыслить. И как мир устроен, и от чего люди болеют, и откуда вода в колодце берётся, и сколько звёзд на небе... ой, да всего и не перечислить. Но когда на востоке забрезжил рассвет, Ратмир вздохнул и посмотрел на своего нового знакомого.
– Хорошо всё это, интересно, но вот мне глава деревни за твою голову уплатил золотом. Придётся мне тебя извести. Ты хоть и умный, но всё же упырь.
Нежить недолго помолчала.
– Так то просто... глава тебе сколько заплатил?
– Триста и ещё сверху сотню.
– Так то много, да... а жалование у главы двадцать золотых в месяц... откуда же столько денег... не накопишь... а люди приходят, жалуются... у них нет, а у него есть... я им тоже говорю, а они потом думают, лицом сереют... они у него спрашивают, а он молчит, а я говорю... вот он и изводит меня...
– Думаешь, ворует?
– Так то просто, – кивнул упырь.
– И что же мне делать? Я же пообещал, да и деньги взял, – приуныл Ратмир.
– Так то не просто...
***
– Ну что, извёл проклятого?
Когда Ратмир распахнул дверь и, не здороваясь, ввалился в избу, глава сидел на той же лавке, что и в прошлый раз. Усевшись за стол, Ратмир молча уставился на толстяка.
– Извёл или нет? – нахмурился тот.
– А скажи-ка мне, почему у деревьев зимой листья опадают? – проигнорировав вопрос главы, спросил Ратмир.
– Милостью небес, почему же ещё?
– А реки почему текут в одном направлении, а обратно не хотят? Тоже милостью небес?
– Что ты мне голову морочишь? Зачем мне это знать? Говори – извёл тупыря?
– Как же это – зачем? Ты же в этом мире живешь, всё про него знать должен.
– А оно мне надо? У меня от этих знаний в кармане не прибавится, да и у других людей тоже. К чему мне это всё? А-а-а... – догадался глава, – всё же отупила тебя нежить? Вот чего ты смурной такой...Эх, погубил проклятый ещё одного человека. Вот же гадость!
– А налоги, которые ты с людей собираешь – они куда идут?
– Ясно. Пропал еще один изводитель, – отмахнулся толстяк, – нет на него никакой управы, ну что ты будешь делать... Что он там тебе наговорил?
– Да много чего, – уклончиво ответил Ратмир.
– И что? Счастливее ты стал? Радостнее? – оскалился толстяк, – посмотри на улицу – у меня полдеревни ходит, как в воду опущенные. Какая польза от этого негодяя? А от разговоров этих что хорошего? Думаешь, кому-то он лучше сделал? А вот и нет, раньше все жили не тужили, а теперь что? В храм не ходят, налоги не платят, работают из-под палки, сидят в своих избах, шушукаются, да на небо уставятся и глядят. Какая польза от него, скажи?! Изводить таких нужно, чтобы места мокрого от них не оставалось.
– А от тебя какая польза?
– А от тебя? – парировал глава, – нежить не извёл, денег не заработал, закручинился, ещё и голову себе забил какой-то чушью. Много пользы от тебя? Проваливай отсюда, а деньги оставь.
Так и завершилась эта история. Глава снова взялся за поиски изводителя, тупырь продолжил делать людей несчастными и питаться их мрачными эмоциями, а Ратмир хотел было бросить своё ремесло и стать изводителем не нежити, а воров. Но заказов хоть и поступало много, а вот платить никто не платил, потому как откуда деньги у обворованных? Помыкался Ратмир, да и снова взялся за меч – искоренять нежить в деревнях да посёлках – жить-то как-то нужно.
Говорят, что тупыря всё же извели. Но не наёмники, а сами жители, которым надоело с плохим настроением засыпать и просыпаться. Прикопали его в том же лесочке, кол в грудь вбили, да и зажили весело и радостно, как раньше. А то, что грома да молний снова начали бояться, так и то хорошо – в храме снова стало многолюдно.
©ЧеширКо
