На первом курсе я жила в общаге. Как-то разговорилась с соседкой по комнате про детство (я вообще-то пару месяцев к тому моменту жила с ней в комнате), она рассказала мне, как лет в 7 перевалилась через перила и упала лицом вниз на мраморную лестницу. «Ой, — говорю, — хорошо, что всё обошлось без последствий». А в ответ мне недоуменное молчание. Я смотрю на нее, она на меня, я опять на нее. И тут я вижу, что у нее от наружного угла глаза через щеку практически до уха идёт шрам. Я два месяца его не замечала.
У хорошего знакомого (знаю его без малого 20 лет) не хватает двух пальцев на руке, в подростковом возрасте неудачно петарду взорвал. Так вот, о том, что у него нет двух пальцев, я знаю. Но за 20 лет ни разу не видела. Он на этом внимание не акцентирует, часы носит на другой руке, руки не прячет, поэтому, видимо, я и забываю каждый раз присмотреться, как оно там выглядит.
О том, что однокурсник картавит, я услышала от него самого курсе на четвертом, хотя учились в одной группе. То есть я умудрялась не обращать внимания на его раскатистое грассирование, общаясь с ним 5 дней в неделю.
В этом есть и плюсы: я вижу людей такими, как однажды их запомнила. Когда мне кто-то говорит, видела, мол, как такой-то поседел/постарел/поправился, я обычно удивляюсь, поскольку действительно не обратила на это внимания, для меня мои друзья всегда молоды и прекрасны. Правда, с зеркалом это, к сожалению, не работает)
