Как бы там ни было, но она была бы зачетной пелоткой... Если бы не ее шнобак! Когда я смотрел на нее, у меня возникало стойкое ощущение, что этот нос был вообще не местный. Скорее всего, его срезал с лица жителя какой-то экзотической страны шутник-акушер и прилепил хохмы ради к голове Наденьки при рождении… Нос был просто нереального размера — мясистый и широкий, с огромными ноздрями, как у негритянок, но, сцуко, абсолютно белый, как и должно было, в принципе, быть.
Я помню Надю еще со школы — она училась на два класса младше. И мои воспоминания все равно были связаны не столько с этими красивыми темными глазами, с этой прикольной хитроватой улыбкой, на которую невозможно было не улыбнуться в ответ, а с этим, блядь, подарочком природы… Начиная с шестого класса надичкин нос непрерывно посещали всякие природные катаклизмы, типа разного рода красных пятнышек и мелких и крупных прыщиков, которые она, будучи дочкой медицинских работников, ни в коем случае не выдавливала. А гадкие прыщички-хотеньчики отнюдь не ценили такого уважительного к ним отношения, и размножались с огромной скоростью, беспощадно сверля Надин шнобак шурфиками и ямочками, отчего поверхность его стала рыхлой и пористой. Мало того: однажды кончик злосчастного носа к ужасу его хозяйки увенчали два огромных черных угря… И Надя, окончательно сломавшись, помчалась к косметологу, впервые прогуляв уроки в школе.
Нос ей надавили качественно, уничтожив врагов до основания. Но он от процедур еще больше распух и покраснел — нет, в таком виде Наденька ни за что бы не вышла на улицу! Она решила подождать, пока припухлость и краснота немного спадут. А тут как раз пошел дождь и появился еще один повод, правда, менее значительный, посидеть какое-то время на топчанчике в приемной.
Вот тут-то нас и свела нелегкая… В этом салоне работала моя тетка, и я приперся к ней с поручением от ее сестры, то бишь, моей мамы. Я заскочил в двери мокрый от дождя, и сразу же увидел ее, сидящую на краешке топчана, вернее, ее глазищи, с ужасом выкатившиеся мне навстречу из-за края платочка, которым она стыдливо прикрыла свое распухшее «сокровище». Я тогда только закончил 10-й класс, а она, соответственно, 8-й.
— О! Привет!
— Привет, — буркнула она в платочек, не отрывая от меня испуганных глазенок.
— А че ты здесь… А, понял! — Я уже не мог не улыбаться, во всей красе представив себе последствия работы косметолога, но старательно пытался подавить в себе готовую вырваться наружу истерику. Наденька восприняла мою веселость как знак того, что я был ахуенно рад ее видеть, и явно улыбалась мне в ответ под платочком.
— Я сейчас! — И рванул внутрь салона, чтоб она не увидела, как меня скрючило в три погибели от смеха. С трудом объяснив тетке суть моего прихода, я было двинулся к выходу, но вдруг… Вдруг во мне шевельнулась моя мужская говнистость, о которой я тогда имел весьма смутное представление. Пелотка-то она, в принципе, зачетная. Ну, если бы не носяра… А что, если… И я уже не мог остановиться.
Отчаянно напрягшись, я таки подавил в себе желание ржать конем и тронул грустно сидящую Надю за плечо:
— Ты долго тут еще будешь сидеть?
— Не знаю… — растерялась она. — Наверное, пока дождь не кончится.
— Так он уже, смотри, кончился! Это ливень был.
— Да? Ну, тогда можно идти…
— А ты куда сейчас?
— Домой.
— А пошли куда-нибудь сходим!
— Ну я же… — смутилась она. — Ну, ты что, не понимаешь? Я ж приходила сюда не просто так!
И вдруг убрала платок от лица… Честно, я не ожидал от нее такого. Это было так, будто она ни с того ни с сего сняла трусы и показала мне свою пелотку. Эдакое сверхоткровение, высочайший уровень которого мой еще не окрепший в жизненных сражениях мозг пока оценить по достоинству не мог. Но ахуел я конкретно. Лицо Наденьки вдруг исчезло, а вместо него передо мной был огромный, надавленный красный нос. Вот плечи ее, и… сразу нос. Пиздец. Я сильно сморгнул, и это к моей радости помогло: видение исчезло. «Фуууххх, — подумал я. — Вот это был глюк…» Все было на месте — Надина голова, волосы, шея… Ну, и этот… шнобак ее. Надя стояла передо мной, чуть приподняв подбородок и прикрыв глаза, и все это было так, словно она действительно только что решилась на самый смелый поступок в своей жизни, и впервые обнажила себя перед мужчиной. Только в роли девственной пелотки выступил эксгибиционистски выставленный напоказ ее чудовищный нос… И я вдруг понял, что все это было ТОЛЬКО ДЛЯ МЕНЯ, понимаете? И там у нее еще столько всего «только для меня» припасено… Было уже не до смеха: я вдруг ощутил такое мощное чувство нежности к Наде, что уже хотел только одного — прижаться к ее голому телу и от души, благодарно, с чувством засадить ей по самые помидоры!
Я взял ее за руку, и мы молча пошли ко мне домой. Мы не обращали внимания на смешки прохожих и дебильные плоские шуточки малолеток в ее сторону — через наши руки протекала какая-то ощутимая энергия, дающая нам тепло и полное отрешение от окружающего мира. Кстати, с тех пор я больше никогда так себя не чувствовал: мне было совершенно похуй, что скажет про нас целый мир. Мы шли ко мне домой, и оба знали, что будет дальше, хотели этого, и ничто не могло нам помешать…
Сказать, что я был опытный ебака к тому времени — это покривить душой. Ровно год назад я избавился от девственности… с помощью старшей сестры своего товарища Лехи, после чего товарища в его лице я потерял. Была очередная, я уже не помню какая по счету, пьянка по поводу окончания школы, и мы висели у него дома. Понятия не имею, что во мне нашла его сестра двадцати пяти лет от роду, но, когда все наебенились, каким-то чудом мы с ней сначала очутились в ванной, где она у меня шикарно отсосала, а потом, когда все улеглись, тихонько начали ебаться в комнате на диванчике. Хуй там! Пьянючего Леху поднял из дребадана мочевой пузырь, и мы попалились в позе «пелотка сверху»… Он, конечно, прихуел и сначала подумал, что ему спьяну привиделось, но потом, когда въехал, что все взаправду, поднял такой хай… Подрались… Она с ним. Пиздец. С тех пор мы не разговариваем. А потом были нерегулярно всякие-разные подружки, подружки подружек — так, для разгрузки, ничего серьезного.
У подъезда на лавочке разноцветными юбками, кофтами и платками пестрела группа всевидящих и всезнающих бабушек-старушек. Кстати, всегда задавал себе вопрос: почему придомовые старушенции всегда так аляповато и безвкусно одеваются? До сих пор не знаю ответа… В другое время, может быть, я бы и заволновался, но мы отмороженно прошли мимо, не обратив внимания на их наглючие взгляды и громкий шепот: «Ты глянь, ты глянь, какую повел…» И че-то там еще. Не ебет ни грамма! Мать с отцом были на работе, и нам уже ничего не могло помешать…
Как только за нами захлопнулась дверь квартиры, я схватил Надьку в охапку и прижал к стене, впившись в ее шею поцелуем. А она развернула мою голову, чтоб поцеловать меня в губы, и угодила мне в глаз своим носом, блядь…. Ничего, ничего… Главное, не думать об этом ее шнобаке… Мы продолжали дико целоваться, таки приноровившись, чтоб ее нос не мешал процессу. Я запустил ладони под блузку и сразу под лифчик, несильно сжав ее небольшие тугенькие сиськи с припухшими тверденькими сосками. Она всем телом подалась навстречу моим рукам, и так возбуждающе задышала, что я понял: пора валить из коридора в родительскую комнату.
Схватив ее на руки, я понес ее к святая святых — родительской кровати. Пиздец, у меня уже начало сносить башню, так мне ее хотелось, и я начал лихорадочно снимать барахло с нее и с себя. Но как только я подобрался к трусам, она вдруг тихо так:
— Не спеши, подожди…
А сама руки мои убирает… У меня все похолодело внутри: неужели, сцуко, у нее месячные и она мне сейчас не даст?!
— Мне нужно в душ на десять минут…
Фу-х-х… Ах ты, чистюля! Ну да, все правильно: пелоточку всполоснуть надо, чтоб чистенькая была — ДЛЯ МЕНЯ!
— Иди, Надюха, конечно. А потом я!
Она грациозно выскользнула из моих объятий, на ходу зачем-то поправляя задранную мною до шеи блузу вместе с лифом и застегивая молнию на коротенькой джинсовой юбочке. И так это у нее получилось сексуально, как-то по-взрослому… Короче, я уж весь превратился в один большой стоячий хуй. Но нужно было чуть-чуть подождать.
…До чего же медленно ползло время! И вдруг из ванной сквозь шум воды послышался голос Нади:
— Иди сюда!
Я подорвался как ошпаренный и открыл дверь — голая Надя стояла под душем, улыбаясь мне своей очаровательной улыбкой. Ее тело… Та хули говорить — она была сложена просто идеально!
— Ну что стоишь? Залазь ко мне!
Через секунду я уже стоял рядом с ней под струями воды, скользя руками по всем ее укромным местам! Собственно, стояли мы втроем — я, она и мой хуй… Надя тщательно намылила его мылом, слегка поддрачивая, а потом смыла водой.
— Хочешь, я его пососу?
Говно вопрос! Но я только с трудом выдавил из себя:
— Да…
Она присела на корточки и стала сосать. Не мне вам рассказывать, как это приятно, когда тебе делает минет девушка, которую ты в данный момент очень хочешь, и причем делает это не только хорошо, но и с видимым удовольствием. Бля, только бы не кончить раньше времени! Мне ужасно хотелось посмотреть на процесс, но хватило только один раз взглянуть вниз — о, это была картина! План сверху: из-под копны Надькиных волос торчал ее огромный шнобак, под которым ритмично ходил мой хуй. Было такое ощущение, что я ебу ее в нос. Я невольно хихикнул, и Надя тут же перестала сосать, настороженно подняв глаза. Она явно тоже не хотела, чтобы я кончил раньше времени. Но, увидев мою улыбающуюся довольную рожу, она успокоилась, пососала еще немного, потом вытерла себя и меня полотенцем, и мы за ручку пошлепали в постельку.
Родительская кровать, наверняка видавшая в своей жизни много, лишь удивленно поскрипывала от того, что мы с Надюхой на ней вытворяли. Я так и не решился спросить, когда и кто ей сломал целку и научил всему, что она умела. Но у меня реально до нее не было ни одной пелотки, которая бы ТАК еблась! Я был в полном ахуе, да и Надя, похоже тоже — мы порядком взопрели, меняя позы и ритмы. Однако время неумолимо шло к вечеру, и скоро должны были прийти с работы родители, и мы, после недолгого перекура, перевели партию в эндшпиль.
Последняя палка получилась затяжной. Но процесс уже подходил к концу, и она, почувствовав это, выдернула меня из себя, потянула мою задницу к лицу и принялась сосать мой хуй с явным намерением, чтобы я кончил именно так. Щас, щас… Вот уже… И я как дал! Надя шуровала язычком, и я чуть не сошел с ума от удовольствия, напустив ей полный рот. И тут случилось неожиданное: она глотнула, но поперхнулась, закашлялалсь, и моя сперма вылетела из ноздри ее носа, повиснув эдакой соплей на губах. Бля, я просто охуел! Меня это так проперло, что я, забыв обо всем на свете и не очень соображая, что делаю, сунул хуй в Надькину ноздрю…
Не надо улыбаться! Я не говорю, что у меня писюнчик с пальчик — нормальный хуй, такой себе среднего размера. И не говорю, что залупа вошла в ноздрю без проблем — я схватил Надькину голову и аккуратно насадил нос на хуй… Она сначала не поняла моей задумки, но когда я начал легкие движения, даже стала сама мне помогать, удивленно, но с любопытством глядя на меня своими большими глазами. И, похоже, мои действия доставляли ей массу удовольствия... Ее нос — эрогенная зона?! Пиздец! Я очень быстро снова кончил ей прямо в ноздрю, и Надя тут же меня догнала своим оргазмом, все это время теребя свой клитор… Прикрыв вторую ноздрю, она сильно потянула носом и открыла рот, высунув язык, на котором аккурат уже была вся моя труханина… Это было что-то…
Как бы там ни было, но с этого момента Надя стала моей девушкой. И мне было глубоко насрать, что о нас говорили, как задрачивали — у нас была одна тайна на двоих. Мы теперь знали, для чего матушка Природа наградила Надю таким носом…
Иван Костров
