На севере был и есть золотодобывающий рудник Купол, принадлежавший до недавнего времени иностранцам. Иностранцы платили хорошо, условия работы были на голову выше, чем на соседних производствах, включая более короткую вахту, так что все, от работяг до ИТР с соседних производств и не только, мечтали туда устроиться. Но кто с иностранцами работал, тот знает, что у них на производстве два табу: нарушение техники безопасности и воровство. Причём насколько крупная провинность не особо важно, важен сам факт. Это, так скажем, вводная информация, перейдём к главному герою.
Работал там несколько лет пожилой мужчина, за 60 уже, но механик толковый. Назовём его для простоты Иван. Сам деревенский, вся семья в деревне, он, собственно, всю семью немалую и содержал на свою северную зарплату. Вроде все хорошо, но вот однажды бабка начала Ивана пилить, мол, все из соседних колхозов домой всякое тащат, всё в семью, а ты со своих серверов ничего не привозишь… Пилила пилила и надоумила, в итоге.
Тут надо сделать отступление, что помимо всех благ, был в рабочем посёлке при фабрике даже чудо-автомат, где сотрудники могли бесплатно и в любом количестве набирать себе сладости, типа всяких марсов и сникерсов, но всем чётко доносилось, что сладости только для личного пользования в период вахты. Ну бабка и говорит, мол, хоть сладостей-то набери внучкам, чай не убудет у буржуев. Сшила деду своему жилетку с большим количеством карманчиков да и отправила с богом на очередную вахту.
Далее развитие событий логичное. Набрал дед под конец вахты сладостей всяких для внукчков, да распихал в жилетке по кармашкам. А при выезде охрана решила его вдруг проверить, да и приняла со всем богатством. В итоге увольнение без права возвращения, чёрный список. Семья потенциально без средств к существованию, дед в прединфарктном состоянии… Вроде и жалко его всем было, но ничего не поделаешь, иностранцы в таких случаях второго шанса не дают. И в принципе считаю, что правильно делают. Что дальше с Иваном стало не знаю. Рудник с недавних пор перешёл русским, как там теперь дела обстоят, не знаю. Мораль есть.
