Сижу дома. Звонок. Ревущий женский голос, хлюпая соплями, орет:
— Папа, я в аварию попала! У меня губа порвана, два ребра сломано!
— Ну наконец-то, объявилась! — обрадовался я. Хоть без губы, но родная же! — Тебя как зовут?
— Пап, ты чего молчишь? Тебе все равно?! — дочка оказалась подкованной.
— Чего надо-то?
— Я дорогу переходила на красный, девушка ехала, руль выкрутила, влетела в остановку, там все погибли, пап! Она меня спасла, а люди погибли!
— А нахрена ты дорогу на красный переходила?
— Да дура!
— Ну это в мать.
— Пап, у меня губа порвана, два ребра сломано, я в больнице!
— Приложи подорожник. А почему у тебя порвана губа и сломаны ребра, если девушка руль выкрутила, чтобы тебя не сбить и угандошила всю остановку?
— Пап, ты не слышишь?! Тебе совсем плевать на меня?!
— А ты мне никогда не нравилась. Я вообще собаку хотел.
— Пап, девушка в реанимации, ей селезенку удалять будут. Из-за меня, пап!
— Ну и нормуль. Вообще странный орган. Зачем он нужен-то?
Ситуация патовая. Меня же надо подвести к тому, что срочно нужны деньги. А я упорно не подвожусь. И тут доча выдает:
— Пап меня на 5 лет посадят! Там все по камерам посмотрели, я виновата!
— 5 лет за переход на красный? Ты в светофоре закладку делала, что ли?
— 5 лет, слышишь!
— Ну придется отсидеть, че.
— Нет, не придется! Я со следователем договорилась! Если я оплачу операцию девушке, то меня не посадят.
— Не ври, у нас бесплатная медицина, я налоги плачу на нее!
— Нет, операция дорогая, только за деньги, пап!
— Да нафиг надо тогда? Отсидишь, пятерка же всего. Нормуль.
— Как?! Я твоя дочь, ты меня сделал, ты должен мне помочь!
— Я должен быть красивым и счастливым. А больше никому ничего не должен.
— Пап, мне срочно нужны деньги, умоляю! Я не хочу в тюрьму!
— Тогда отс**и следователю, с которым договорилась. Губу только береги!
— Чего?! — дочка аж рыдать перестала.
— Рабочая метода. Чего, думаешь, у нас деда в 37 не расстреляли?
— Я не буду этого делать!
— Тогда вечер в хату! Ну или машину продай.
— Какую машину?!
— Которую я тебе на днюху подарил.
— Ты мне не дарил ничего!
— Не, ну ты посмотри какая тварь неблагодарная! Мы с матерью ей на последние деньги бэху новую купили, а она ни с**ать не хочет, ни машину продать! Вот знал, что надо было тебя тогда у цыган на мафон обменять!
— Пап, продай квартиру!
— Какую квартиру? Мы нищие! Все деньги на твою бэху ушли.
— Вот эту (называет адрес моей старой прописки). Ты же Котт (это моя реальная фамилия, если кто не в курсе — прим.), это же твоя квартира.
— Нет конечно!
— Что ты врешь, это же твоя фамилия!
— Нет! Вот у тебя какая фамилия?
— Не скажу, — хитро говорит доча.
— Дура, у нас одна фамилия, мы ж родня!
К концу разговора истерика и визги закончились, и говорила она обычным голосом, будто не ей пятерка поверх порванной губы корячится. Видя, что дело зашло в тупик, доча начинает мяукать в трубку. Видимо, чтобы подтвердить родство. Я, естественно, мяукаю в ответ — я ж отец! После чего она бросила трубку, а я остался с чувством выполненного долга: и дочку успокоил, и решение подсказал!
