Изначально как? Тебе говорят, что в тебе сидит дочь (ты точно знаешь, что это девочка безо всяких УЗИ и животов «бочонком»). Потом тебе дают человека, как две капли воды похожего на свекровь.
Человек-дочь приносится в твой дом, не спит ночами, кряхтит как медведь-шатун, отращивает зубы, истончая нервы семейства.
Трапезничает телефоном, обрекая отца на покупку нового. Ползает как гюрза, точно давая понять коту, что спокойные дни у него канули в Лету. Лезет в розетки и шкафы, волшебным образом умудряясь открывать замки серии «антидетин».
Орет трубой иерихонской, если у неё отбирают (вариативно): ботинок, все части кота, собачью как’А, нож и прочие милые прелести.
Малышуст крепнет и уже глядит на этот мир с высоты своего роста, неловко раскачиваясь на ножках в перетяжечку. Учится ходить по апартаментам, попеременно вовлекая родственников в забавные игры типа «догони коршуна», «пересечение лба и угла шкафа», «голодные игры 75: как накормить ничегокромеяблокипеченьяжруху».
Человек-дочь становится интереснее, смешнее, но не сонливее. Дневной сон. пфф. не слышали. Ночной, кстати, у родителей тоже такой себе. Стоит дотянуться друг до друга выпирающими конечностями, как встроенный «явэтойсемьезавершающая» режим оглашает окрестности спальни визгом, стоном, вздохом и «попить хочу» голосовым индикатором.
Дальше — больше: ОРВИ, уши, кариес, диатез. «Декарис» как предчувствие, маршрут: сад-больничный. И по кругу.
И вот, спустя литры слез, уговоров и «не хачу в саад» наступает тот день, когда человек-дочь стоит в платье-зефире, поёт ТЕБЕ и только тебе песню про маму и первое слово, а сама беспрерывно ищет твои глаза в толпе таких же как ты женщин.
Ты вытираешь украдкой слёзы гордости и твёрдо знаешь — дальше только интереснее, волнительнее и, надеешься, что ещё лучше.
