В жизни всегда есть место подвигу и долбоебизму, и обычно эти два понятия ходят рука об руку, особенно в молодости. Милиционером, к слову, я был примерно полчаса. А точнее – выдавал себя за сотрудника милиции, но во благо, как настоящий Бэтмен. Это сейчас я осознаю, что это было не только опасно, но ещё и уголовно наказуемо. Возможно, сей поступок когда-то зачтётся мне в карму и в следующей жизни я стану птицей, чтобы от души посрать с высоты, или хозяином приличного борделя.
А теперь история.
Познакомился я по телефону с девкой. Сотовых не было ещё и в помине. Света ошиблась номером, а мне было нечего делать, вот и разболтались.
Но одним разговором не закончилось, и девушка взяла в привычку мне позванивать вечерами и рассказывать за свою жизнь. Даже доставать слегонца начала, но я тогда был крайне интеллигентным и глупым и сразу человека послать куда следует не мог. Опять же профессиональная деформация сказалась, по работе в газете частенько приходилось отвечать на звонки читателей, и не самых адекватных, так что внимательно мычать в трубку я был обучен.
И вот выслушиваю я, значит, про жизненные трагедии разной степени тяжести периодически, вроде как материал собираю про жизнь имбецилов, а тут окончательный здипец случился. Залетела Света... А любовь всей её жизни, малолетний уебан, скрутил с какой-то машины колеса. То ли денег хотел раздобыть на аборт, то ли решил попрактиковаться в финансовом обеспечении новой ячейки общества – мне не ведомо. Но его поймали и собираются посадить. Стандартная для Сибири в эпоху перестройки ситуёвина, хуле, покряхтел сочувственно.
И тут звонит Света как-то вечером в слезах и вопиет о помощи. Папа узнал, что доча беременна, а не на сникерсах добреет, напился и давай их с матерью гонять по потолкам. И крики: «Приди, Лёша, помоги!».
Сейчас я, конечно, хрена лысого бы куда пошел, потому что мозг уже догнал растущий организм. Но на тот момент «безумие и отвага» или просто пионерское воспитание воззвали меня в бой. Да и жила девка недалеко, как оказалось. И я пошёл.
Условились, что меня кто-нибудь на площадке встретит, а папа при мне успокоится. При чужих буянить не будет… Прихожу. Второй этаж. Никого нет. На площадке странные брызги, очень похожие на кровищу. Охуеваю и собираюсь уже съебать от греха, и тут совершенно из другой двери вылетает Света с мамашей своей, на меня накидываются и насилуют...
Шучу. Выскакивают как черти из табакерки, мамаша кричит: «Как здорово, что ты пришел!» и начинает тарабанить уже в свою дверь с воплями: «ОТКРЫВАЙ СУКА! МИЛИЦИЯ ПРИЕХАЛА!»
И попутно мне рассказывает, что сосед полез заступаться, так ему расстроенный папаша ножовкой по руке заехал, откуда, собственно, и образовалась кровь на площадке. И спрашивает, владею ли я восточными единоборствами, но тут же успокаивает. Мол, ментов муж боится, как огня и сразу утихомиривается.
Дальше действую чисто инстинктивно.
Выглядел я, надо сказать, в то время представительно. Плащ, шляпа. Причем, плащ мышиного такого цвета, смахивает на форменный ментовский. С ходу вытаскиваю корки с надписью «ПРЕССА», они тоже красные, сую в нос открывшему папику и пру в нахаловку. Хули он там разглядит с пьяных глаз.
А клиент махом трезвеет и ссыт. Не в прямом смысле, а в переносном. Но я не останавливаюсь, поскольку тоже адреналин потёк. С ходу начинаю на него буром переть, что ему обеспечено не пятнадцать суток, а гораздо больше. Сосед напишет заявление, давай собирай манатки, карета ждёт у подъезда… Заясняю, какой он блядский потрох и отвислая маркаташка… И, снимая шляпу, добиваю: «Не видишь, я уже в штатское переоделся, домой собирался к жене и детям?»
А сам думаю… Если начнет собираться, куда я его девать буду? Мать с дочкой на кухню смылись по-бырому. А мужик давай реально плакать. Не забирай, мол, меня в тёмный лес, больше не буду, жизнь – сука, дочь – блядина, в стране – говно творится, Горбачёв – пидарас, судьба не удалась и в том духе...
Ну, я постращал малость мужика, да пожалел. Ладно, говорю, мне пора. Ещё пикнешь, приеду – завалю без суда и следствия. Ну, мужик клянется и божится, что ляжет спать, и потом так заискивающе мне глядя в глаза: «Водку будешь?».
Ну, я ему опять, да ты чего, сука, я на работе при исполнении...
А потому думаю… А при каком я тут нахуй исполнении? Марша Мендельсона? Хрен ли я тут зазря жизнью рисковал что ли?.. И как писал Венечка Ерофеев – немедленно выпил... Вытащил мужик зашкеренный под диван пузырь и полстакана мне – бульк. Вторые полстакана бульк...
На молодой организм стакан водки действует крайне расслабляюще, но я был уже подготовлен журналистским коллективом. Ушёл я оттуда на бровях, благо был повод ретироваться – ребята ждут в буханке, и жена дома тоскует. Мужик лез обниматься, прощаясь, я его отпихивал, в общем, расстались почти друзьями. Пришел домой, мамеле спрашивает: «Где был?». Отсутствовал полчаса, пришел пьяный в говно. А я гордо отвечаю: «В милиции работал...»
«А потом его накрыли скатертью, и он уснул» © Джером К.Джером.
С девкой этой больше не виделись. Спустя лет пять видел её один раз на набережной, но она меня не узнала. Так что, считай, не виделись. Но самый смак истории не в этом.
На следующий день Света позвонила со «спасибами» и рассказывала, что отец плакал горючими слезами и все повторял, что никогда не видел такого хорошего мента...
© Петроff (Oldloki)
